Мы с Агатой переглянулись. Что это такое и как сквозь это проходят?
— Вам чего, ребята? — будто прочел наши мысли парень, сидевший в углу.
— В школу нам надо, — объяснил я.
— А почему опаздываете? — с осуждением осведомился парень.
— Домой послали, — ответила Агата.
— Так было нужно, — добавил я.
— А-а-а, — протянул парень и почему-то улыбнулся. — Фамилии ваши как?
Мы назвались. Парень взял со столика бумажку и сверился с ней. Раздался щелчок. Один из турникетов открылся.
— Проходите, — коротко распорядился парень. — Сегодня вам выдадут магнитные карточки учеников. После вы должны будете всегда носить их с собой. Иначе в школу больше не войдете. И кстати, не выйдете, — с какой-то садистской усмешкой добавил парень. — Турникеты у нас двусторонние. Это все для вашей же пользы. От чужих охраняем.
Пройдя заграждения, мы ступили в святую святых. Действительно, как в метро. Много светлого мрамора и колонн. Я даже обнаружил шикарный лифт. Правда, над дверями оказалась крупная надпись: «Только для преподавателей».
Агата прочла ее и сказала:
— Дискриминация.
— Лучше давай поищем расписание. — Вдруг сообразил я, что бурные события помешали нам даже узнать, где и чем наш класс сегодня будет заниматься.
— Наверное, это вон там, — указала Агата в противоположный конец вестибюля, где на стене висела большая доска.
Мы двинулись к ней, но тут нас окликнули. Сквозь турникет проходил Тимка.
— Привет честной компании, — подбежал он к нам.
— Честная компания в поисках расписания, — в рифму откликнулся я.
Подойдя к доске объявлений, мы довольно быстро нашли свой восьмой «Б». По расписанию у нас должен быть классный час. Второй этаж. Двадцать восьмая комната.
— Зойку с Будкой не видели? — деловито осведомился Тимка.
— Нет, — одновременно покачали головами мы с Агатой.
— Куда ж они делись-то? — с беспокойством показал на часы Тимур. — По идее второй урок уже начался.
— Да, может, они уже наверху, — предположил я.
— Пошли, — взмолилась Агата. — Еще один втык хотите получить?
— «Еще один»? — изумленно уставился на нас Тимка. — По-моему, мы даже первого не получили.
Он был по-прежнему настроен бодро и радостно. И, конечно же, едва увидев надпись на лифте: «Только для преподавателей», вознамерился именно в нем подняться к нашей классной комнате.
Однако едва Тимка дотронулся до кнопки вызова, к нам со стороны турникетов подскочил все тот же парень.
— В восьмом классе учитесь, а читать не умеете? Здесь, — ткнул он пальцем в закрытые створки лифта, — не для вас.
— Может, и школа не для нас? — с ходу начал качать права Тимка. — С утра не пускали. Теперь вот в лифте, видите ли, подняться нельзя. А в старом здании нам, между прочим, все позволяли. И с преподавателями мы пользовались одной и той же лестницей.
— Тогда тебе без проблем, пацан, — миролюбиво произнес охранник. — Продолжай своей лестницей пользоваться. А эта фигня все равно пока отключена.
— Тем более зачем тогда писать, что только для преподавателей? — не унимался Тимка.
— На случай, когда включат, — с ударением на «ю» ответил парень. — Потому что преподавателей мало, а вас много. Никакой лифт не выдержит.
— Тимка, пошли! — поторопила Агата. — Чего спорить, если лифт все равно не работает.
Тимка махнул рукой. Мы побежали наверх. И немедленно услышали жалобный Зойкин голос:
— Ребята, подождите меня!
Мы остановились, Адаскина в панике металась за цепью турникетов.
— Ребята, как тут пройти? — вновь прокричала она.
— Вот к нему обратись, — указали мы на охранника.
Зойка быстро ответила на его вопросы и побежала к нам.
— Где мы учимся, знаете?
— Да, да, — уже на ходу бросил Тимка. — Пошли.
Мы беспрепятственно поднялись на второй этаж и, пройдя по длинному коридору, нашли кабинет номер двадцать восемь. Из-за двери слышался голос нашей классной — Марии Владимировны Предводителевой. Она что-то объясняла.
Агата постучалась. Мы вошли. На нас уставилось множество глаз. Большая часть ребят была нам совершенно незнакома. Однако во взглядах своих можно было уловить скрытый восторг. Я понял: весть о наших утренних подвигах уже успела облететь школу.
— A-а, это вы, — выразительно произнесла Мария Владимировна. — Явились наконец.
— Нас отпустили. На час, — торопливо проговорила Зойка. — Завуч отпустил.
— Николай Иванович, — уточнила Агата.
— Наслышаны, — сухо, но многозначительно откликнулась Предводительница.
По классу пронеслось несколько сдавленных смешков. Это, конечно, наши. Новенькие продолжали просто внимательно нас разглядывать. Для них мы пока были безымянными героями.
— Садитесь, — явно не хотелось усиливать нашу популярность классной. — Вы крайне кстати. Мы как раз собирались идти в библиотеку за учебниками.
— Так нам садиться или не садиться? — поинтересовался Тимка.
— Если я велела садиться, значит, сядьте, — строго поджала губы Мария Владимировна.
Мы сели. Мария Владимировна пристально посмотрела на нас и осведомилась:
— А Будченко вы где потеряли?
— Мы его не теряли, — пояснила Агата. — Он просто пока не вернулся.
— Будка, наверное, еще в душе моется, — сказал Лешка Ключников.
Из этого я сделал вывод, что класс уже в курсе событий. Меня всегда это поражало. Стоит чему-нибудь произойти, как в мгновение ока вся школа уже в курсе. Беспроволочный телеграф мигом доносит весть до самых дальних уголков. Так сказать, от буфета до туалета.
— Значит, Будченко с нами пока нет? — повторила классная.
«Странный вопрос, — подумалось мне. — Неужели она сама не видит?»
— Уже есть! — И в дверь просунулась чумазая Митькина физиономия.
В следующий момент он вошел в класс, и это, я вам скажу, было зрелище. Дело в том, что с тех пор, как мы расстались, внешний вид Митьки мало изменился. Разве только совсем чуть-чуть. Наверное, и я сам до того, как помылся и переоделся, тоже так выглядел. Но я-то привел себя в порядок, а Митька остался прежним.
Класс разразился неистовым хохотом. Будченко с укором поглядел на ребят и спросил:
— Чего ржете, дураки? Разве не видите, у человека горе!
Лучше бы ему этого не говорить. Класс застонал от хохота. Даже наша Мария и то улыбалась.
— Будченко, ты неисправим! — сдавленным голосом обратилась она к нему. — Тебя зачем Николай Иванович домой отправил?
