— А зачем они приедут? — спросил Миша. — В гости?
— Нет, провожать Сережу в Нахимовское училище, — ответила Катя. — Понимаешь, в Нахимовское! И мы все поедем его провожать на вокзал!
— И я? — спросил Миша.
— Ну что ты! — возмутилась Катя. — Никто из девочек не возьмет с собой младших братьев или сестер. Это неудобно.
— Вот ты всегда так! — обиделся Миша. — Что мне хочется, то тебе непременно «неудобно»! А мне очень удобно на вокзал ехать. Если ты меня не возьмешь, я сам поеду. На метро.
Губы у Миши задрожали.
— Ничего, Мишенька, — успокоила его Таня. — Ты поедешь со мной.
— С тобой? — спросила Катя. — Куда это?
— На вокзал, конечно.
— На какой?
— На Ленинградский.
— А тебе зачем?
— Мне тоже надо будет проводить одного человека.
— Кого?
— Андрея Ивановича, — ответила Таня.
— Какого это Андрея Ивановича? Артемова? — удивилась Катя. — Ты же его почти не знаешь! Видела один раз.
— А ты сколько раз своих ореховцев видела? — улыбаясь, спросила Ирина Павловна.
— Тоже один, но ведь мы потом переписывались.
— Ну и я с Андреем Ивановичем переписывалась, — сказала Таня.
У Кати сделались круглые от удивления глаза:
— Переписывалась с Андреем Артемовым и мне ничего не сказала?
Катя произнесла это так обиженно, что и Таня и мама рассмеялись.
— А когда он приедет? — спросила Катя. — Может быть, ты и это уже знаешь?
— Нет, — ответила Таня, — пока не знаю, но надеюсь, что буду знать.
Пятиклассницы
Экзамены остались позади. Ученицы четвертого «А», теперь уже пятиклассницы, снова собрались в школе. Только сегодня они пришли сюда не утром, как всегда, а после обеда.
Еще внизу, у лестницы, Ирину Павловну и Катю встретили Аня, Наташа, Ира Ладыгина и Валя Ёлкина. Все они были в белых передниках и с белыми лентами в косах. Лица у них были необычно торжественные, но какие-то невеселые. Даже Ира Ладыгина — и та присмирела. А уж про Аню Лебедеву и говорить нечего. Веки у нее припухли, а нос стал розовый — должно быть, она уже успела всплакнуть.
— Что это с вами, девочки? Отчего вы такие унылые? — тревожно и сочувственно спросила Ирина Павловна. — Так хорошо закончили год, а глаза на мокром месте! Случилось что-нибудь?
— Ох, вы не знаете! — чуть не плача, ответила Аня Лебедева. — Анна Сергеевна уходит…
— Как? Она не будет на вашем празднике?
— Нет, сегодня, конечно, будет, но в будущем году ее уже не будет. То есть у нас… в классе.
— Ах, вот в чем дело! — Ирина Павловна чуть заметно улыбнулась: она невольно вспомнила, как в начале года эта же самая Аня Лебедева обливалась слезами оттого, что Анна Сергеевна пришла к ним в класс, чтобы сменить заболевшую Людмилу Федоровну. Но, поглядев на взволнованные лица девочек, она сразу же согнала с губ даже тень улыбки.
— Да, конечно, — сказала она, — расставаться с таким хорошим другом нелегко. Но ведь можно и не расставаться. Вот, например, ваша Людмила Федоровна — она, так же как вы, в младших классах училась у Анны Сергеевны, потом перешла в средние, старшие классы, окончила институт, сама стала учительницей, а дружба у них продолжается до сих пор… Так что особенно горевать вам нечего!
— Это-то правда, — вздохнув, сказала Аня. — А все-таки будет уже не то…
Ирина Павловна потрепала ее по отросшим за зиму, слегка вьющимся на затылке волосам.
— Ну что ж поделаешь! — сказала она. — Впрочем, если вам уж так не хочется разлучаться с Анной Сергеевной, можете опять поступить в первый класс и будете учиться у нее еще целых четыре года. Ну как? Согласны?
Девочки переглянулись и негромко, как-то невесело засмеялись.
— Мы теперь уже на партах для первоклассниц и не поместимся, — сказала Валя Ёлкина, хотя как раз она, наверно, прекрасно поместилась бы на самой маленькой парте.
И, немного повеселев, девочки повели Ирину Павловну в класс.
Сегодня здесь было не так, как всегда: парты вынесены в коридор и на их месте — во всю длину класса — тянулся стол. Но это был не один большой стол, а несколько маленьких столиков, составленных вместе и накрытых скатертями. У противоположной стены поблескивало черным лаком пианино, вдвинутое в класс ради сегодняшнего праздника. Анна Сергеевна, стоя у подоконника, возилась с цветами — ставила в кувшины с водой огромные лиловые букеты сирени. А у стола трудились матери, накладывая на тарелочки ломтики торта, пирожные и конфеты в пестрых бумажках. Со стены, казалось, смотрела с удивлением на всю эту домашнюю веселую суету черная классная доска с несколькими, случайно уцелевшими белыми буквами.
Ирина Павловна поздоровалась со всеми и сразу же принялась вынимать из хозяйственной сумки, которую принесла с собой, чайные чашки и блюдца.
Аня и Наташа помогали ей.
— Ой, сколько вы чашек принесли! — сказала Аня. — Гораздо больше, чем нужно.
Анна Сергеевна обернулась.
— Вот это хорошо! — сказала она, подойдя к Ирине Павловне. — Отлично, что догадались… А то я уж боялась, что нам не хватит…
И Катя заметила, что Анна Сергеевна обменялась с мамой улыбкой и каким-то особенным — быстрым — взглядом.
— А что, Анна Сергеевна, — спросила Катя, — разве не все принесли посуду? Ведь мы условились, что каждая девочка захватит из дому по две чашки и по два блюдца — для себя и для своей мамы.
— Да ведь у нас еще гости будут, — сказала Анна Сергеевна. — Людмила Федоровна обещала прийти, Надежда Ивановна, Оля. А может быть, и еще кто-нибудь заглянет…
— Кто заглянет? — спросила Катя.
— Ну мало ли… — сказала Анна Сергеевна. — Из учителей кто-нибудь или из родителей… А знаете, Ирина Павловна, — добавила она, — мне кажется, что тот край стола лучше бы оставить незанятым. И отложить пирожных и конфет.
— Да-да, — ответила Ирина Павловна и унесла на другой край стола одну из тарелок с пирожными.
— Мамочка, — спросила тихонько Катя, идя вслед за мамой, — ты, наверно, знаешь, кого ждет Анна Сергеевна? А?
— Гостей, наверно. А кого же еще? — ответила Ирина Павловна, пересыпая конфеты из бумажного кулька в принесенную из дому вазочку.
— Каких гостей? — не унималась Катя.
Но тут к столу подошла Тонина мама.
— Это ваша девочка? — тихонько спросила она у Ирины Павловны, указывая глазами на Катю. — Ваша, да?
— Моя. А что? — встревоженно обернулась к ней Ирина Павловна.
— Спасибо вам, — проговорила Тонина мама. — Уж так ваша дочка помогла моей Тонечке, так помогла, что и сказать нельзя! Ведь у самой экзамены, а каждый день приходила с ней заниматься. И так это обстоятельно, безо всякого баловства. Уж на что у нас отец строгий, а и тот теперь Тоней доволен. Даже глазам не поверил, когда табель увидал.
