ДОЧЬ ПАРТИЗАНА
Производство Одесской кинофабрики
Промелькнули имена режиссера, актеров, взрослых и детей (среди детей на первом месте — имя Гули Королёвой), и на экране появилась крошечная толстенькая девочка. Она стояла на пухлых ножках и смотрела, как ее мама сажает деревце.
— Гуля, это ты? Ты? — зашептались вокруг ребята. — Тебя снимали, когда ты была маленькая?
— Тише! — остановила их Гуля. — Это пока не я. То есть это я, но другая девочка. Не могла же я вырасти во время съемки.
— А когда же будешь настоящая ты?
— Скоро. Вот увидите.
И на самом деле: крошечное деревце тут же, на глазах у зрителей, превратилось в молоденькую, нежную березку, а крошечная девочка тоже подросла, и теперь все узнали в ней Гулю.
— Гуля! Гуля Королёва! — загудел зал.
Да, это была та же Гуля, что сидела в зале, только поменьше, — босоногая, озорная, в коротенькой юбчонке. Теперь ее звали Василинкой. Она носилась по деревне, бегала наперегонки с колхозными ребятами, скакала верхом на белом коне, отправляясь в ночное.
Но вот случилась беда: угрюмый бородатый человек тайком загнал колхозного коня Сивко в болото и спутал ему ноги. Василинка увидела это и бросилась на помощь коню. Увязая в болоте, задыхаясь, она распутывает ему ноги и вытаскивает из болота. А потом маленькая героиня Василинка узнает и бесстрашно уличает врага, пытавшегося скрыться…
Жмурясь от ярко вспыхнувшего света, Гуля встала и вместе с толпой ребят направилась к выходу.
Было уже совсем темно. В темноте слышно было, как тяжело вздымается, будто поворачиваясь с боку на бок в своей постели, море.
— Ну, рассказывай! — заторопили Гулю со всех сторон, когда шествие двинулось по аллее.
— Что же рассказать? — спросила Гуля, глубоко вдыхая свежий солоноватый воздух.
— Ну, а что дальше было с Василинкой?
— Этого я не знаю…
— Ну так рассказывай что хочешь! Ты так замечательно играла!
— Нет, совсем не так уж замечательно, — серьезно сказала Гуля. — Вот в другой картине, «Я люблю», по-моему, я играла гораздо лучше. Я там Варьку играла. Внучку шахтера.
И Гуля рассказала, что, для того чтобы получше узнать, как работают шахтеры, она вместе с режиссером спускалась в шахту, да еще в самый забой.
— Когда мы вылезли из шахты, — продолжала Гуля, медленно шагая с ребятами по аллее, — нам сказали, что эта шахта была раньше самая опасная во всем районе. Тут режиссер спросил одного старого рабочего, который спускал и поднимал груз на шахте: «Вы часто били двенадцать раз в колокол?» (А двенадцать раз били, когда везли покалеченного шахтера.) А рабочий и отвечает: «Бывало, в каждую смену бьем. И теперь случается, только редко».
— Ой, как страшно! — тихонько сказал кто-то из ребят. — Ну а ты не боялась?
— Нет, не очень, — ответила Гуля. — Я же знала, что в этой шахте теперь уже не так опасно. Только было жутко, когда вдруг там, внизу, погас свет. Вы только подумайте: тьма кромешная, а я одна. Режиссер куда-то ушел — поговорить с шахтерами. Стою и не знаю, что делать. Ну, думаю, пропала! Тихо-тихо кругом. Только слышно, вода где-то журчит. Вдруг вижу — огонек блеснул. Приблизился ко мне огонек, и я увидела, что это шахтер идет со своей лампой шахтерской, а рядом с ним режиссер. Тут нас с ним подняли наверх в клети, вроде площадки открытой, и до того мне показалось светло наверху, на земле, что даже глазам стало больно.
— А в шахте тебя тоже снимали для кино? — спросил в темноте чей-то мальчишеский голос.
— Нет, в шахте мы не снимались.
— А как вообще снимают? — спросила, выскочив вперед, какая-то маленькая девочка. — Так все подряд — всю картину сразу?
— Ну нет, конечно, не сразу, — сказала Гуля. — Это же очень трудно — снимать. И сниматься тоже очень трудно. Знаете, как мы запарились с режиссером, пока один только эпизод с конем засняли? До этой картины я никогда верхом не ездила. А тут пришлось научиться ездить. Сначала — в седле, а потом и без седла. Василинка же без всякого седла ездила, она же крестьянская девочка, а не наездница. Да еще надо было научиться по-разному ездить — шагом, рысью, галопом, а вдобавок еще брать барьеры. Когда в первый раз взяла препятствие, я до того испугалась, что чуть было с лошади не кувыркнулась. А когда Сивко из болота вытаскивала, пиявки мне в ноги впились. Насилу их потом, после съемки, содрали.
Ребята слушали затаив дыхание. И вдруг самый маленький пионер спросил:
— А кто играл коня?
Гуля обернулась.
— Как это кто? — спросила она удивленно. — Конь.
— Так хорошо играл! — сказал мальчик с восторгом.
— Ну, с этим актером, — ответила Гуля, — тоже пришлось как следует поработать. Он долго не хотел меня слушаться.
И, подумав, она добавила:
— Но бывает, что и с нами, ребятами, режиссерам нелегко. Ведь с нами нельзя репетировать много раз подряд.
— Почему? Почему нельзя? — сразу отозвалось несколько голосов.
— А потому, что если мы зарепетируем, то есть будем повторять одно и то же много раз, уже ничего хорошего у нас не получится, — объяснила Гуля серьезно. — Вот режиссеры и добиваются, чтобы ребята делали все сразу, как в игре. Ну, иногда ничего не выходит. Иногда ребята не слушаются или бузить начинают. Ну, тут прикрикнут на них, они и перестанут. Хороший режиссер умеет обращаться с нашим братом.
— А как он обращается с вашим братом? — серьезно спросил опять тот же самый маленький мальчик, которому понравилось, как играет конь.
Все вокруг рассмеялись. А потом опять раздались нетерпеливые голоса:
— Рассказывай дальше! А ты, Игорек, не перебивай! Рассказывай, Гуля!
— Ну и вот… — начала опять Гуля. — На чем же это я остановилась?
— На том, что хороший режиссер умеет обращаться с ребятами.
— Да, да! — сказала Гуля. — Хороший режиссер — это все равно что хороший учитель. На съемке он строгий, а после съемки добрый. Если поймешь, чего он хочет, то уже нетрудно сделать все как следует. Но самое главное в работе с нами — это терпение. Если у режиссера нет терпения, ничего не выйдет. Самое важное — понять, чего от тебя требуют. А вот когда режиссер расскажет весь эпизод, заинтересует тебя, тогда все пойдет как по маслу.
Гуля помолчала.
— Самое главное — это подход.
Слушая Гулю, ребята проникались к ней все большим и большим уважением: как она все понимает! Прямо как взрослая. И какие слова говорит: «эпизод», «подход», «кадр»… Такие слова знает, в кино снималась, а совсем не зазнается! И все только о трудностях рассказывает, а о том, что так замечательно играла, — ни слова…
Долго бы еще рассказывала Гуля о своей работе в кино, если бы не пришло время спать.
