Папа засмеялся:
— Нет, я бы лучше сейчас горячего чайку выпил. Все, дочка, хорошо в свое время.
Бабушка засуетилась:
— Что ж ты молчишь, Сереженька? У меня и чайник давно вскипел.
— Ну вот и хорошо. Тащите-ка, ребята, чемодан в переднюю, эти все рубашки — с рукавами и без рукавов — мама в шкаф запрячет, а камешки свои я к себе в стол уложу. И айда чай пить!
— Постой, папочка, — сказала Катя. — А как же Миша сказал, что ты черепаху привез? Где же она?
— В корзинке, — ответил за папу Миша. — Только она какая-то странная — все спит и спит. Уж я к ней стучался-стучался, а она и голову не показывает. Может быть, у нее и нет головы, папочка?
— Есть, только маленькая, — сказал папа. — Потерпите, ребятки. Она выспится, привыкнет к новому месту и покажет, что у нее есть и голова и лапки.
Мама собрала папины вещи и, открыв шкаф, стала раскладывать их на полке.
— Нет, — вдруг сказала она, обернувшись к папе, — и подумать только, что в эти дни мы даже не знали, в какой ты беде!
— И хорошо, что не знали, — сказал папа. — Мне было бы гораздо хуже, если бы я еще думал, что вы тут беспокоитесь. Ничего, поверь мне, я ко всему этому привык. И вот сейчас — ведь как я рад, что вернулся домой, а весной обязательно опять потянет туда же, в эти песчаные степи…
Папа подумал и потрепал Мишу по плечу.
— А настанет время, — сказал он, — мы и забудем, что такое пустыня. Проложим каналы, по каналам вода пойдет в пески, а вдоль каналов поднимутся деревья. Леса вырастут. Сады… И не будет больше пути ни песчаным бурям, ни суховеям. Вот какие дела, друзья хорошие!
Тут бабушка выглянула из-за двери и спросила:
— Ну что, все убрали, друзья хорошие? Идите-ка чай пить. Все готово. Какое я для тебя, Сереженька, варенье припасла! Не чета твоим куракатам.
Стелла Кузьминская
Надежда Ивановна сидела в пионерской комнате за столом и что-то писала, когда дверь приоткрылась и вошли две пионерки. Это были Настя Егорова и Валя Ёлкина.
Надежда Ивановна подняла голову:
— Что вам, девочки?
Настя и Валя смущенно переглянулись.
— Ну что же вы? Говорите, зачем пришли, — сказала старшая вожатая.
— Надежда Ивановна, — начала Валя, — мы больше не хотим Стеллу Кузьминскую.
Надежда Ивановна удивленно посмотрела на девочек:
— Что значит «не хотим»? Почему?
Девочки молчали.
— Уж если начали, так говорите.
— Мы больше любим Катю Снегиреву, — пояснила Валя.
— Больше любите Снегиреву? — спросила Надежда Ивановна. — Что ж, очень хорошо. Но разве этого достаточно, чтобы отстранить Кузьминскую?
— Достаточно! — уверенно сказала Настя. — Катя у нас все равно самая главная. Кузьминская только на словах председатель совета отряда, а до отряда ей и дела нет.
Надежда Ивановна внимательно слушала девочек.
— И потом, Стелла уж очень воображает, — сказала Валя. — Вот мы и хотим опять устроить выборы.
— Перевыборы, — поправила подругу Настя. — Мы хотим выбрать Катю Снегиреву. Только она об этом еще не знает.
Надежда Ивановна покачала головой.
— Надо, чтобы совет дружины вам это разрешил, — сказала она. — Без совета дружины нельзя. — И, нахмурив брови, она добавила: — К выборам, девочки, надо относиться серьезно. Это не игра. Раз вы уже выбрали Стеллу Кузьминскую — значит, считали ее достойной. Ее выдвинула такая серьезная, толковая пионерка, как Лена Ипполитова. Что ж, и Лена считает, что председателя совета отряда нужно переизбрать?
Валя посмотрела на Настю и легонько толкнула ее локтем. Настя кивнула головой и ответила не колеблясь:
— Теперь уже и Лена видит, что Стелла не годится в председатели совета. Не подходит. Лена сама говорит: «Я ошиблась».
— Вот как? — Надежда Ивановна очень строго посмотрела на девочек. — А вы не думаете, что завтра выберете Снегиреву, а через месяц и про нее скажете: «Не подходит. Воображает»? Этак у вас толку не получится.
— Что вы, Надежда Ивановна! — заговорили сразу обе девочки. — Про Катю разве так можно сказать? Она хоть и командует немножко и даже иногда покрикивает, но пусть, мы на нее не обижаемся.
И девочки рассказали о том, как вчера Катя, вместо Стеллы, устроила в классе очень важное собрание.
— Стелле только бы домой поскорей уйти, — сказала Настя, — а Катя не такая…
— Совсем не такая! — подхватила Валя. — И потом, она и у себя в звене всегда что-нибудь такое затеет. Вот, например, придумала сказки по очереди рассказывать, или если какая-нибудь девочка хвалит какую-нибудь книжку, так обязательно эту книжку прочитать всем вместе вслух.
— Мы с Валей теперь тоже так делаем, — сказала Настя. — Но Катя начала первая.
— Первая! — подтвердила Валя и мотнула кудряшками.
— Да-а, — задумчиво проговорила Надежда Ивановна, — Снегирева — молодчина, и я думаю, она справится. Но ведь дело не в одном только председателе. Весь совет отряда должен работать дружно…
Надежда Ивановна помолчала и, по обыкновению, прошлась по комнате, заложив за спину руки.
— Вот что, девочки, — сказала она наконец, усаживаясь на место. — Пошлите завтра Стеллу ко мне после уроков. Впрочем — нет. Лучше я ее сама позову.
На другой день после уроков Стелла пришла к Надежде Ивановне. В пионерской комнате было шумно. У стола несколько вожатых, склонившись над разграфленным листком, обсуждали план предпраздничных экскурсий (уже приближалось седьмое ноября). Какая-то девочка, волнуясь и вытирая глаза, уверяла Надежду Ивановну, что она всегда-всегда носит пионерский галстук и только один раз забыла…
— Ну хорошо, успокойся, — сказала Надежда Ивановна. — Завтра я приду к вам на сбор.
И, увидев стоящую на пороге Стеллу, она кивнула головой:
— А, Кузьминская! Ну, идем. Мне надо с тобой поговорить.
Она повела Стеллу в кабинет директора, где сейчас никого не было, усадила ее на большой кожаный диван с пуговками, прихватывающими обивку, и сама села рядом.
— Ну, — сказала она, — рассказывай, как у тебя идут дела.
Стелла с недоумением и тревогой посмотрела на Надежду Ивановну.
— Хорошо, — робко сказала она. — У меня по всем предметам пять. Только по географии меня еще не спрашивали…
— Я знаю, что отметки у тебя прекрасные, — сказала Надежда Ивановна. — Ну что ж, это очень хорошо. Но ты ведь не только ученица четвертого класса. Ты — пионерка, да к тому же еще председатель совета отряда.
Стелла пожала плечами.
— Ну что ты молчишь? Ты же видела, что делалось у вас в классе, — продолжала Надежда Ивановна. — Почему ты не поговорила ни с Олей, ни со мной?
