— Телевизор смотрю. А потом чай пью.
— А почему ты не смотришь по воскресеньям? — спросила Оля. — Ведь по воскресеньям в два часа дня бывают передачи для детей.
Клава переступила с ноги на ногу и угрюмо сказала:
— Я и по воскресеньям смотрю. Два раза. Днем и вечером.
Оля покачала головой.
— Ну а когда же ты уроки готовишь? — спросила она.
— Как когда, — ответила Клава.
— А ты бы делала сразу, как приходишь из школы, — посоветовала Лена Ипполитова.
— Нет, — сказала Оля. — Сразу после школы надо отдохнуть, пообедать. А после обеда садиться за уроки.
Клава удивленно посмотрела на Олю:
— После обеда я гуляю.
— А когда ты возвращаешься с гулянья? В котором часу?
— Как когда.
Девочки переглянулись.
— Ну все-таки? Приблизительно?
— Когда в четыре, когда в пять.
— А телевизор смотришь с половины восьмого? Куда же деваются у тебя три или четыре часа?
Клава пожала плечами:
— Не знаю куда… Моя мама всегда говорит, что время так и бежит… Там у наших соседей ребеночек маленький. С ним поиграешь. Иногда посмотришь, как его купают…
Оля укоризненно покачала головой:
— Ну да, так у тебя, конечно, времени не останется. Если ты часа в два приходишь из школы, потом, наверно, целый час обедаешь, потом часов до пяти гуляешь, да еще часа два болтаешься без дела по квартире, а с половины восьмого телевизор смотришь, то на уроки у тебя остается всего какой-нибудь один час. А может быть, и того меньше… — И, подумав, Оля добавила: — Гулять, конечно, нужно каждый день. А передачи смотреть каждый день совсем не обязательно. Лучше устраивать себе праздник в воскресенье.
— А у меня и так в воскресенье праздник, — сказала Клава.
Девочки засмеялись.
— Что тут смешного, не понимаю, — сказала Оля с упреком, — у нас очень серьезный разговор. Ты хочешь что-то сказать, Лена? Говори.
— По-моему, — начала Лена строго, хмурясь и поправляя очки, — Клава должна перестроить свой день.
— Подтянуться надо! — подсказала Зоя.
Клава усмехнулась:
— «Подтянуться»! Надоело уж мне это «подтянуться да подтянуться»!
— Надоело? — возмутились девочки. — А нам не надоели твои двойки?
Тут подняла руку Настя Егорова:
— Можно мне сказать? — Она встала с места: — Послушай, Клава…
— А чего мне еще слушать? — буркнула Клава, искоса поглядывая на Настю.
— Нет, ты погоди, Клавка, — повторила Настя и, подойдя поближе к Клаве, положила руку ей на плечо: — И не дуйся, пожалуйста. Думаешь, мы с тобой по-плохому говорим? Нет, мы по-хорошему хотим поговорить с тобой. Ты можешь быть совсем неплохой ученицей. Да-да, можешь! Ты не тупица какая-нибудь, у тебя есть способности.
Клава насторожилась.
— А ты откуда знаешь? — спросила она. — Ты же не учительница.
— Знаю! — решительно ответила Настя. — И все знают. У кого совсем-совсем нет способностей, тот хоть и учит уроки, а все равно двойки и колы получает. А ты почти не учишь уроков, и все-таки у тебя бывают не одни двойки, бывают и тройки и даже иногда четверки. Значит, если бы ты захотела, могла бы получать четверки всегда.
— И даже пятерки, — подсказала молчавшая до сих пор Нина Зеленова.
— Ну да! — недоверчиво проговорила Клава. — Это уж не для меня!
— Как — не для тебя? — сказала Зоя. — А для кого же?
— Для отличниц…
Все засмеялись.
— А отличницы, думаешь, — сказала Оля, — так и рождаются отличницами? Никому пятерки не достаются даром.
Клава невольно подняла голову. Сначала она слушала девочек нехотя, отвернувшись и нетерпеливо передергивая плечами. Потом она как будто удивилась, что ее не бранят, а теперь, после того как Настенька Егорова назвала ее на совете отряда по-дружески «Клавкой», да еще сказала, что она способная, уши у Клавы покраснели, и в глазах мелькнуло что-то доверчивое и заинтересованное.
— Да-да, — еще уверенней подхватила Настя, — ты очень даже способная, только уроков не готовишь. Попросту говоря, ты лентяйка. Вот и все.
— Ты что думаешь, нам и дела до тебя нет? — горячо поддержала Настеньку Катя. — Получила двойку и пошла домой, а нам все равно? Нет, не все равно! Не ты одна сегодня две двойки получила, мы все получили!
Клава молча слушала. Теперь уже красные пятна выступили у нее и на щеках.
— Ну, я пойду, — сказала она вдруг тихо.
— Нет, еще минутку подожди! — остановила ее Катя. — Мы тебя еще не отпустили. Ты должна дать слово, что будешь стараться.
— Дай честное пионерское, — предложила маленькая Валя Ёлкина, но тут же спохватилась: — Ах, да! Я и забыла, что Клава — не пионерка.
— Ничего, будет пионеркой, — уверенно сказала Оля. — Обязательно будет!
Клава как будто повеселела.
— А когда? — спросила она.
— Скоро! Значит, даешь слово?
— Обещаешь? — обрадовалась Катя. — Да, Клава?
И девочки подхватили:
— Скажи твердо — обещаешь?
— Обещаю, — шепотом сказала Клава.
— А мы тебе поможем! — закричали девочки разом.
— Нет, не торопитесь, — остановила их Оля. — Мы Клаве, конечно, будем помогать, если ей будет что-нибудь непонятно. Я первая помогу. Но учиться она должна сама. Она может.
Клава опять покраснела, и было видно, что ей как-то неловко, но в то же время и приятно. Должно быть, она не ожидала, что дело так обернется для нее. Чувствовалось, что ей уже и вправду хочется быть не хуже других.
Наконец Клаву отпустили. И когда за ней закрылась дверь, Катя спросила:
— А может быть, мы все-таки позовем на совет и Тоню Зайцеву заодно? Ну как — сбегать за ней?
Но Оля предостерегающе подняла руку:
— Нет, девочки. Анна Сергеевна говорит, что тут разговором дела не поправить. Тут надо будет и в самом деле помочь.
— Это правда, — рассудительно сказала Настенька. — За Клаву ее папа задачи решает, мама за нее по русскому письменному упражнения делает, а Клава только переписывает. Ей даже лень мозгами пошевелить. Ну а Тоня — совсем другое дело. Тоня — очень, очень старательная девочка. Только какая-то запуганная. Учит-учит урок, а выучить не может.
Стелла с сомнением покачала головой:
— Если бы старалась, выучила бы.
— Нет, старается, старается! — поддержали Настю девочки. — Мы все на перемене играем во что-нибудь, а она все учится. Она уже столько раз плакала!
