– Давай сначала познакомимся, а то как-то неудобно общаться, не зная имени. Я – Кэт, можно Катя. Попала сюда с аукциона, а до этого жила на красивой планете Земля. – Выжидающе уставилась на девушку.
– Таури тель Ро, я с Трессы. – Она вздохнула, видимо на что-то решавшись, и продолжила: – Можно просто Таури.
– У тебя очень красивое имя. Так почему ты решила, Таури, что я могу тебе сделать что-то плохое?
– Здесь все девушки так делают. Сначала выспрашивают, разговаривают, а потом все рассказывают тэксам, да еще и преувеличивают и дополняют от себя, – снова опустились плечики на хрупкой синей фигурке.
– Видимо, тебе часто доставалось…
– Трессианцы никогда не лгут, это противоречит нашей природе. Когда-то наши предки были великими судьями во Вселенной, – в ее глазах вспыхнул огонек гордости, – самыми справедливыми судьями.
– А зачем девушки так поступают?
– Это ведь логично. Если накажут меня, то не накажут их.
– И их никогда не наказывают?
– Всех наказывают. Часто. За все. – Она как-то вдруг задумалась. – Только нубериек ни разу не наказывали… Странно…
– Значит, раз все равно всех наказывают, то девушки, передающие ваш разговор тэксам, поступают глупо.
– Ты правда так думаешь?
– Конечно, – снова улыбнулась я и ответила ей ее же словами: – Это ведь логично.
Трессианка посмотрела на меня долгим изучающим взглядом и вдруг улыбнулась, обнажив хорошенькие жемчужные зубки.
– Знаешь, мне даже толком поговорить не с кем было за двадцать лет, что я здесь.
– Двадцать лет? Но ты выглядишь такой юной!
– Мне сорок два года, по меркам моей планеты я еще совсем молоденькая. У нас доживают и до четырехсот лет. А у вас? Ты очень похожа на Господина. Я прежде не встречала похожих на тебя женщин.
– А у нас дожить до ста лет это большое везение, поэтому сорок два года считались бы зрелостью. Таури, послушай, мне бы очень хотелось разобраться в том, что сейчас вокруг меня происходит. Понятия не имею, куда я попала, что меня ожидает. Может быть, ты войдешь в мое положение и расскажешь о здешних порядках? Мы сейчас где находимся? – Я скорчила умоляющую рожицу.
– Ох, ты, наверное, и правда ничего не знаешь! – вздохнула моя собеседница. – Как только тебя купили – ты сразу становишься собственностью Господина дракона Анситора Нарам-Суэн. Это очень почетно. По крайней мере, я раньше всегда так думала…
– А сейчас?
– А сейчас я думаю, что тут еще хуже, чем дома, где любимый отец должен был отдать меня за долги противному старому соседу. Когда аукционный выбор Трессы пал на меня, я была так рада и так горда! А потом попала сюда…
– Скажи, а вот эта комната, где мы сейчас находимся, это что? Специальное помещение для наказаний?
– Нет, что ты! – Трессианка снова улыбалась, скорее всего моей наивности. – Это покои, в которых живут женщины Господина. Комната для наказания – она другая… жуткая. – Ее ответ мне совсем не понравился.
– Как-то мне совсем по-другому представлялись покои гарема Великого Дракона. В то время как Господин живет в окружении богатства и роскоши, вы томитесь в этих ужасных кельях!
– Женщины во всех домах содержатся скромно. Зато здесь есть чудесный сад и озеро, там нам разрешают гулять по часу дважды в день. И тут было бы чудесно, если… – Она замолчала, на ее пушистых ресницах вновь задрожали капельки слез.
– Эй, Таури, ну не плачь. Ты же сейчас из-за наказаний так расстроилась? Ну чего ты? Ты же сильная девочка. За двадцать лет к любым наказаниям привыкают.
– Ты просто не представляешь! К этому нельзя привыкнуть! – воскликнула она.
– И за что же вас так сильно наказывает Господин Дракон? – От гнева у меня все сжалось внутри.
– Что ты! Господин никогда не наказывает. Он всегда ласков. Только зовет к себе ненадолго. – Несмотря на мою злость, внутри поселилось чувство, которое от слов девушки начало грызть меня изнутри. Неужели я ревную этого дракона к его же гарему? Да я сейчас ненавидеть его должна!
– И часто Господин вызывает ненадолго? – подавив эмоции, как ни в чем не бывало спросила я.
– Не часто. Девушки других драконов говорили, что там чаще, намного.
– А где вы при такой изолированности могли пообщаться с девушками из других гаремов?
– О, бывают такие красивые приемы! И туда каждый дракон является со своими лучшими женщинами. – Она от восторга затаила дыхание.
– А ты была на таких приемах? – Я снова начинала злиться.
– Несколько раз, – с гордостью похвасталась Таури.
– Значит, ты лучшая женщина своего Господина? – как могла нейтральнее спросила я.
– Ну что ты! У нашего Господина любимиц нет. Он ко всем относится одинаково.
– Одинаково любит? – почти прорычала я.
– Любит – это что?
О, Боги их проклятого космоса! За что мне это?
– Я хотела сказать, Господин Дракон всех своих женщин одинаково привечает и одинаково с ними нежен и ласков?
– Я так не думаю. Мы все ему принадлежим, а он не груб, учтив и никого не обижает, вызывая всех по очереди. – После слов Таури моя ревность слегка присмирела, хоть до конца и не успокоилась.
– Но если Господин Дракон так мил, то почему вас наказывают?
– Наказывает не Дракон, а тэксы. Они управляют замком и гаремом, требуя соблюдать все правила и традиции. Но их так много, что даже если сидеть и не двигаться, обязательно что-нибудь нарушишь.
– То есть ты хочешь сказать, что Дракон и не знает о бесчинствах, которые здесь творятся? – Пазл никак не хотел складываться.
– Я этого не говорила… – вновь испуганно прошептала моя собеседница.
– Получается, он знает о ваших наказаниях, но не догадывается, насколько они сильны? А кто-нибудь из вас пробовал ему об этом рассказать?
– Катя, да как же можно!!! Он же Господин! – всхлипывала Таури.
– Вот именно! Он – Господин, вы – собственность. А о собственности принято заботиться. Так почему никто ему не рассказал? – Я дотронулась до синей руки трессианки.
– Хорошо, – она как-то обреченно вздохнула, – нас у Господина мало, и он обо всех знает. Редко появляются новые девушки, последней была я. Поэтому нас просто наказывают, пусть жестоко, но потом лечат, и мы снова можем служить Господину. В других домах драконов не так. Там бывает так много женщин, что и сам Господин не помнит их всех в лицо, и сменяются они часто…
Она сделала паузу, нервно огляделась и продолжила уже тихим шепотом:
– Так вот, никто не знает, где девушки, которых убирали из гаремов, когда им на смену привозили других!
