– Привет, – мягким, приятным до дрожи во всем моем теле голосом сказал Анситор.
Вот как это ему удается? Ведь знаю, что врет. Знаю, что улыбка его фальшивая. Знаю, что внимательный взгляд на «единственную» отрепетирован тысячелетиями. Все понимаю – разумом, а тело предает, стоит лишь ему посмотреть или заговорить. Нет, милый мой Дракон, я теперь ученая. Знаю, что за экстазом в этом замке неотъемлемо следует наказание и боль. Что же, я готова. Вот только чувства свои и эмоции спрячу поглубже, с ними, знаете ли, больнее, острее чувствуешь предательство. А без них хорошо, без них легко. Не было чувств – не было и предательства. И не смотри на меня так, Дракон, я все равно не стану играть по твоим правилам, и выход найду, и домой вернусь тоже. Постаралась ничем не выдать своих мыслей.
– Снова моя очередь? – как можно беспечнее спросила я.
– О чем ты, котенок? – Он удивленно поднял на меня взгляд.
Да, конечно, ты так удивлен. А я – глупышка, не знаю, зачем меня сюда доставили. Мне уже дали понять конкретно, что в этом доме все происходит по твоей воле.
– Ну я же не случайно оказалась в твоей спальне.
– Конечно, не случайно, – снова показал мне свою отрепетированную белозубую улыбку этот космический монстр.
Надоели эти игры. Одежды на мне не было никакой. Видимо, таким, как я, идущим на ложе Господина, она здесь не полагалась. Да и чего он не видел? Я откинула одеяло и встала, демонстративно покрутившись перед Драконом.
– Ну так бери. Ты же хотел мое тело? Только, знаешь, давай без этих твоих нежностей. – Ох, кажется, получилось сказать ему все так, чтобы голос предательски не дрогнул.
Мужчина опешил. Его рот раскрылся, закрылся и снова раскрылся. Наверное, он хотел что-то сказать, но слов не находил.
– Тебе женщина сегодня свежемороженая нужна? – попыталась отвлечь Дракона, ушедшего в свои мысли и наотрез отказывающегося возвращаться.
– Что? – как-то на автомате спросил он.
– Я говорю, ты долго там размышлять будешь о вечном? Я живая, и я мерзну! Делай то, зачем позвал, и зови этих своих… серых…
Боги этого странного мира, если вы есть, дайте мне сил продержаться! Дайте сил не размякнуть в его руках, не стечь сладкой лужицей к его ногам! Потом так больно вновь становиться собой. Чувствовать, что серьезными и искренними его поступки считала лишь я, а он играл и развлекался.
Надо же, меня заметили! Дракон отмер, быстро окинул взглядом всю мою уже изрядно дрожащую фигурку, остановился на босых ногах. Сгреб с ложа покрывало, словно оно ничего не весило. Помнится, в прошлый раз я смогла только под него забраться. Меня бережно укутали, подхватили на руки и, опустившись на кровать, усадили к себе на колени. Со стороны посмотреть, так сразу видно – чуткий влюбленный трогательно заботится о женщине, которую боготворит. Только можешь не стараться, я слишком хорошо выучила урок. И дышать так перестань! И пахнуть тоже…
– Что, после экзекуции шкурка моя больше не возбуждает? – вслух сказала я. – Так залечили вроде все. Правда, я в зеркало пока еще не смотрелась, но по ощущениям кардинально ничего не изменилось.
От моих слов Дракон вздрогнул. Вот не надо на меня так смотреть, а то могу и поверить, что ты сожалеешь. А верить мне в это противопоказано.
– Я рад, что с тобой все в порядке, – выдохнул он, а я почувствовала его горячее дыхание у себя на шее, от чего толпы мурашек пустились в путешествие по телу. Предатели!
– А знаешь, – отстранилась и посмотрела в его глаза, – я тоже этому рада, несмотря ни на что.
– Прости, – чуть слышно сказал Анситор, – я сожалею, что так вышло.
И вид такой трогательно виноватый. Ну актер! Да даже нашему вездесущему Безрукову до такого мастерства еще расти и расти. Любит мальчик от скуки играть в трогательного возлюбленного, а потом, посмотрев на страшные картинки, утешать спасенную жертву. Какие только дикие фантазии не придут в голову за тысячи лет. И главное, игрушек-то много, каждая на своем месте, сидит себе в своей камере и ждет очередной безумной фантазии Господина. И обслуживающий персонал прилагается, не нужно свои руки пачкать.
– Ну что ты, – усмехнулась я, – такие мелочи. Ты обращайся, если что, и я снова поучаствую в твоих играх. Тем более выбора у меня особого нет.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь? – Ах, какое мастерское неведение сыграно. «Оскара» сюда! Дайте две штуки!
– Послушай, давай сегодня не будем играть. Ведь ты же человек… или кто ты там… Я хотела сказать, ты же разумный, – старалась говорить отчетливо, не допуская жалости к себе, потому что иначе на глаза наворачивались слезы, – ты хотел женщину, меня привели, я готова. Нужно будет простонать, ты только попроси. Сделаю в лучшем виде! А играть будем потом, не то у меня сейчас эмоциональное состояние, не игровое. Ты уж прости. Ну так что? Какую позу для тебя принять?
И я нервно заерзала, выпутываясь из его рук и покрывала. Дракон ослабил хватку, и я выскользнула. Как можно беспечнее опустилась рядом с ним на кровать. Каменные полы все же были холодными, и нагота меня сильно смущала.
– Может, ты передумал заниматься со мной сексом? Не хочешь? – тронула за плечо Дракона, по-прежнему сжимавшего в руках покрывало.
– Очень хочу! – обернулся он ко мне. – Никогда никого так не хотел!
Глаза его горели. В них была такая жажда обладания, что я даже испугалась. Только усилием воли заставила себя остаться на месте, а не кинуться с позорным визгом прочь.
– Так приступай, – облизала вмиг пересохшие губы.
– Нет, котенок, – Дракон покачал головой, – не так. Хочу, чтобы твои глазки горели, как вчера. Хочу, чтобы ты шептала мое имя. Хочу, чтобы ты вся принадлежала мне.
Он снова попытался накинуть на меня это злополучное покрывало, а я дернула плечом, сбрасывая.
– Как вчера, уже никогда не будет, – тихо прошептала, – вчера оно закончилось. Если ты передумал, зови своих надзирателей, выдавай униформу и пусть сопровождают в камеру, к месту моего заключения. И не стоит прикрывать меня господским покрывалом, не по положению мне. К хорошему быстро привыкаешь, отвыкать потом трудно.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь? – второй раз блестяще сыграл одну и ту же сцену Дракон.
Похлопать ему, что ли? Награду за лучшую мужскую роль здесь, наверное, еще не ввели.
– Чего ты не понимаешь? – Меня его игры уже порядком раздражали.
Я устала, хотела опуститься на узкую койку в странной комнате, закрыть глаза и хоть ненадолго представить себя дома, а не в этом ужасном месте. А еще ужасно хотелось есть и пить. Наверное, мне уже положен их скудный дневной рацион. Таури говорила, что после потери крови обычно кормят обильнее.
– Я ничего не понимаю, Кэт. – Дракон явно себя сдерживал, чтобы не накричать на меня. – О каких надзирателях идет речь? О каком заключении? И что такое камеры?
