Я чуть скосила взгляд на спутника. Николас шел, глядя строго вперед. По его лицу сложно было понять, о чем он думает. Получается, что в это дело замешаны его друг и моя подруга. Кто ему Регина? Никто. Особенно если учесть, что нашей помолвке придет конец через несколько дней, после чего мы никогда уже не встретимся.
– Если Регина ни в чем не виновата, ее должны скоро выпустить, – отвечая скорее своим мыслям, чем моему невысказанному вопросу, сказал Николас.
– Я уверена, что она ни в чем не виновата, – твердо сказала я. – А вот вы, Николас, можете сказать то же про своего друга?
– Что он никогда раньше не брал чужого? Могу.
Я хотела было ему сказать, что фраза эта звучит довольно двусмысленно, словно он не уверен, что сейчас Вернер такого не делал. Я даже повернулась к нему, чтобы высказать это, глядя ему в глаза. Но не смогла. Ему и без того было слишком больно. Я вдруг поняла, как ему сейчас тяжело даже просто идти рядом со мной. Мне вдруг стало невыносимо жаль, что я его не люблю. Что люблю другого, того, кого сейчас нет со мной рядом. Николас переживал все выходные, даже с занятий ушел, чтобы со мной поговорить, а ведь в Военной Академии нарушений не спускают.
– Наверное, вы опять попадете на гауптвахту из-за меня, – с запоздалым раскаянием сказала я.
– Нет, не волнуйтесь, Штефани, – он мне улыбнулся. – В этот раз я получил разрешение. Сославшись на свой новый, жениховский, статус.
Он поднес мою руку к губам и легко поцеловал. А я опять испытала лишь стыд, ни влечения, ни желания пойти ему навстречу – ничего не было. Я даже посмотрела, не разрядился ли браслет-артефакт, хотя меня и предупредили, что это невозможно: при необходимости он начинает использовать мою энергию, и этому блок Дара – не помеха. Николас не отпускал мою руку, а я не торопилась ее забирать. С его стороны это было прощание, и казалось жестоким его прерывать, хотя проблемы Регины никуда не делись, и мне следовало торопиться.
– Вам неприятно, что я рядом? – внезапно спросил он. – Несоответствие между собственными чувствами и навязываемыми артефактом – ощущать такое, наверное, мучительно.
– Нет, сейчас ничего такого нет, – ответила я. – А вот когда вы приходили в выходные, мне было трудно не открыть вам дверь.
– Нужно было открыть и все рассказать.
– Я не уверена, что смогла бы говорить.
– Даже так?
Он отпустил мою руку, и мы пошли дальше. Николас хмурился. Возможно, представлял в красках, как я его целую со всем пылом, а потом он узнает, что все это было ненастоящим, навязанным мне браслетом. Нет, леди Лоренц не права, желая скрыть эту особенность артефакта от сына. Николас не из тех, кто согласен обманываться.
В отделение Сыска, где работал мой отец, мы вошли вместе, хотя мне казалось, что Николас попрощается со мной на пороге и уйдет. Но нет, он остался, за что я ему была несказанно признательна. Сейчас, как никогда, мне нужна была поддержка. И пусть часть моих проблем была связана с моим спутником, я не могла его в этом винить. Я вдруг подумала, что если бы не этот проклятый браслет, все могло бы сложиться по-другому.
Папа был занят, нам пришлось немного подождать в коридоре. Николас молчал и о чем-то сосредоточенно размышлял. Станет ли он покрывать Вернера, если тот окажется замешан? Что ему Регина, за которую и вступиться-то некому? Я очень переживала за подругу. Мне казалось, она в заключении беспрерывно рыдает, не понимая, за что ее задержали. Ей сейчас было очень плохо. Много хуже, чем мне.
– Штеффи, что случилось? – отец демонстративно проигнорировал Николаса, хотя тот поздоровался.
Это было не слишком красиво со стороны моего ближайшего родственника, но его чувства вполне понятны. Он не сможет вести себя с Николасом так, словно ничего не случилось. Но я поговорю с ним об этом позже, сейчас главное – подруга.
– Регину арестовали за кражу драгоценностей. Она не могла этого сделать.
– Кто арестовал? Где?
Папа задал уточняющие вопросы, на часть из которых ответа я не знала, и отправился узнавать подробности. Я приободрилась. Если появится возможность вытащить ее под залог или на каких-нибудь других условиях, это уже будет очень хорошо. Зря Моника рассчитывала, что удастся свалить все на мою подругу.
– Инору Шварцу я не слишком нравлюсь, – заметил Николас.
– Он видел меня в первый день воздействия вашего артефакта, до того как я начала принимать зелье, – пояснила я. – Помнится, леди Лоренц мой вид тоже потряс. Но она сказала, что я должна принять случившееся, тогда все будет хорошо. Как принимает она, хотя ей в невестки хотелось бы кого-нибудь своего круга. Вы сделали неправильный выбор, Николас. Но ничего, вы сможете его изменить.
– Штефани, я сделал правильный выбор, – ответил он. – Но я поторопился. Поэтому нынешнее положение не исправить, чего мне действительно очень жаль.
Папа пришел довольно быстро, и сразу стало понятно, что дело очень серьезное.
– Штеффи, ты так уверена в ее честности? – спросил он. – В ее вещах нашли шкатулку, в которой хранились драгоценности.
– Уверена. Шкатулку могли подбросить.
– Регина была последней, кто держал шкатулку в руках. Остаточные следы аур на это точно указывают. Здесь не может быть иных толкований. Сама же Регина утверждает, что подруга ей хвасталась драгоценностями, а потом забрала шкатулку и унесла. После чего Регина эту вещь больше не видела, до того момента как ее начали обыскивать.
Я растерялась. Следы аур – это веский довод в пользу вины Регины, но он шел вразрез с тем, что я о ней знала. Я была уверена, что ничего такого она не могла сделать.
– Ей не могли подчистить память, инор Шварц? – спросил Николас.
– Подчистили, – согласился папа. – Но очень хитро подчистили. Менталист говорит, что убрали все касающееся какого-то человека. Связано ли с этим делом, он сказать не может. Но в одном уверен. Если она взяла эти ценности, то действовала по собственному желанию, а не по принуждению.
– Если? – ухватилась я за предположение.
– Следователь, ведущий это дело в Главном Управлении, не сомневается, что она замешана. Да, Регина согласилась на ментальное сканирование, но оно ничего не дало.
– Но ведь не нашли и подтверждения?
– Аура на шкатулке, – напомнил отец. – Регина была последней, кто держал ее в руках. Это серьезное доказательство. Стоимость украденного слишком велика, чтобы твою подругу могли выпустить под залог.
– Нужен адвокат, – сказал Николас, – иначе инорита получит очень большой срок.
– Да, до двадцати лет, – хмуро заметил отец, – если не найдут эти ценности и не будет смягчающих обстоятельств.
Глава 27
– Двадцать лет? Но за что? – испуганно спросила я. – У нее же нашли только эту проклятую шкатулку. Может, когда она оказалась в вещах Регины, в шкатулке уже ничего не было.
