Сейчас уже я чувствовала себя перед ним виноватой. За все случившееся и неслучившееся. За то, что он мучает себя, чтобы побыть со мной рядом еще немного. За то, что пришлось сказать ему правду. Теперь я понимала, почему леди Лоренц не хотела, чтобы о свойствах браслета узнал сын. Понимала, но все равно не могла с ней согласиться. Николасу было бы много хуже, если бы он узнал о моем принуждении после женитьбы. А он бы непременно узнал, рано или поздно. Такое скрыть невозможно.
– Нельзя, – подтвердил он. – Я получил ваше согласие обманом.
– Но вы не хотели меня обмануть.
– Мои намерения не могут отменить того, что случилось, – довольно мрачно сказал он. – И, пожалуйста, не надо больше об этом.
Мне вдруг пришло в голову, не рассчитывает ли он, что при нем браслет станет более активным. Я тут же устыдилась своих мыслей. Николас несколько раз выражал готовность сразу уйти, если его присутствие для меня станет невыносимым. Но нет – сейчас, когда я была уверена, что смогу вернуть браслет, присутствие Николаса меня не тяготило. Напротив, я чувствовала столь необходимую мне сейчас поддержку. Без него мне было бы намного сложнее у адвоката, инора Франке, который, на мое счастье, оказался в конторе и даже согласился взяться за наше дело. Когда я начала запинаться, рассказывая о случившемся, Николас четко, в нескольких предложениях, прояснил ситуацию, акцентировав внимание собеседника на тех странностях, что мы отметили. У меня не получалось это сделать из-за беспокойства за Регину, не позволявшего не только трезво оценить происходящее, но и подобрать нужные слова.
– Пока я вижу только одну возможность для защиты – упор на ментальное воздействие, – задумчиво сказал инор Франке. – Но чтобы ее использовать, нужна дополнительная экспертиза мага-менталиста, и не просто мага, а специалиста такого уровня, чтобы в его выводах не усомнились.
– Фальшивая экспертиза? – несколько брезгливо уточнил Николас.
– Зачем же фальшивая? Самая что ни на есть настоящая. Хороший специалист не станет рисковать репутацией, но в полном обследовании всегда найдется за что зацепиться. Принудительно – не принудительно, насколько глубоко – ничего из этого не проверялось, ведь так?
– Но я уверена, что Регина этого не делала, – попыталась я донести до него свое мнение. – Вообще не делала, понимаете?
– Инорита Ройтер, она последней держала в руках шкатулку – это установленный факт. Все остальное – лишь домыслы. Даже были ли там на тот момент ценности, – успокаивающе сказал инор Франке. – Для начала нужно поговорить с иноритой Беккер и ознакомиться с теми материалами, которые есть у Сыска. Даже при условии, что ваша подруга ранее никогда ничего не крала, нельзя исключить, что она пошла на воровство или подлог не ради материальной выгоды, а чтобы кому-то помочь, не осознавая последствий. В любом случае, я сейчас знаю недостаточно, чтобы говорить более определенно.
Адвокат предложил продолжить разговор позже, когда появится какая-то определенность, и я вынуждена была согласиться. На этом мы расстались. К Регине меня не пустили бы даже с ним. Мы покинули контору. Инор Франке выразил надежду, что все решится наилучшим образом, и довольно неторопливо пошел к Центральному отделению Сыска, а я смотрела ему вслед и хотела сказать, чтобы он поспешил, что все нужно решить как можно скорее. К сожалению, мой взгляд не придал ему ни малейшего ускорения. Сколько он этих взглядов выдержал? Наверняка уже привык и не обращает на них внимания.
– Штефани, вам нужно пообедать, – сказал Николас.
Есть мне не хотелось, и я собиралась отказаться, но подумала, что он тоже без обеда с самого утра ходит со мной по Регининым делам и наверняка голоден, поэтому согласилась. Да и нужно было занять себя хоть чем-то в ожидании адвоката. Но когда мы оказались за столиком в небольшом кафе и я начала изучать список предлагаемых блюд, то поняла, что не смогу заставить себя проглотить хоть что-то. Нервы были натянуты до предела, казалось, еще немного – и они лопнут с громким противным звуком.
– Штефани, вам нужно поесть, – сказал Николас, когда я решила ограничиться чашкой чая. – И успокоиться. Вам еще тете рассказывать.
– Ой, нет, – испугалась я еще сильнее, – тете Маргарете пока ничего не нужно знать. Вдруг все уладится?
Николас ничего не ответил, но посмотрел так, что не возникало сомнений – он уверен, что ничего уладить не удастся. Он придвинул к себе листок со списком блюд и начал зачитывать их названия вслух, пытаясь вызвать у меня желание если не поесть, то хотя бы попробовать. А я вдруг остро ощутила сожаление. Нет, не о том, что сидит напротив меня не тот, кого я хотела бы видеть. Как ни странно, замена Николаса на Рудольфа сейчас меня не обрадовала бы. Поддержка Николаса значила для меня очень много, а Рудольф… он даже не сообщил мне об аресте Регины, хотя наверняка о нем знал. Все дела, касающиеся студентов Магической Академии, велись Центральным отделением и сразу активно обсуждались. Сейчас мне было невыразимо жаль, что нельзя влюбиться по собственному желанию. Ни влюбиться, ни разлюбить.
Глава 28
Адвокат из Сыска вернулся задумчивым и говорил так неопределенно, что было трудно понять, есть ли у подруги какая-то, хоть самая маленькая, надежда выйти из этой истории без потерь. Или с потерями, но небольшими. Или все печально настолько, что спасти Регину может только чудо. Он даже не ответил, как чувствует себя Регина, сообщил лишь, что она согласилась принять его помощь. Николас попытался на него надавить, но инор Франке лишь насмешливо приподнял бровь и предложил ему не мелочиться, а сразу шандарахнуть молнией, или чем там будущих военных учат вести допросы. Николас недовольно на него посмотрел, но больше не настаивал на полном отчете.
– Завтра будет повторная ментальная экспертиза, – сказал Франке, – только после нее я смогу ответить на ваши вопросы, да и то не на все.
Завтра. Все завтра. Но до этого завтра еще нужно дожить. Инор вежливо с нами распрощался и убежал, и я очень надеялась, что – решать Регинины проблемы, а не тратить аванс, чек на который я ему выписала. Николас явно чувствовал себя при этом не слишком комфортно – по всей видимости, он бы предпочел заплатить сам. Но я подобное предложение восприняла бы как оскорбление, и он это прекрасно понимал. Да и кто ему Регина?
– Не переживайте, Штефани, – сказал он, когда провожал меня до дома. – Я уверен – все непременно будет хорошо.
– Мне бы вашу уверенность.
– Я бы поделился, но боюсь, мне самому ее не хватает, – ответил он.
Сейчас он говорил совсем не о Регине, и я это прекрасно поняла.
– Николас, а я уверена, что у вас все будет хорошо, – твердо сказала я. – Иначе просто не может быть. И… я вам очень благодарна за помощь.
– Не слишком я вам помог, Штефани.
– Неправда, Николас. Я не знаю, как бы обошлась без вас у адвоката, не говоря уже про все остальное.
Он улыбнулся немного грустно и сказал:
