Вдребезги пьяный Узи остался сидеть на полу в комнате. Неуверенной рукой малыш пробовал поднять опрокинувшийся кувшин, но промахнулся и лишь неловко задел сосуд. Кувшин закрутился на боку, как волчок, разбрызгивая по полу остатки вина. Узи пытался остановить его, ухватив за горлышко, но хватал мимо раз за разом.
Дверь распахнулась, Ача ввалился обратно, сгибаясь под тяжестью дорожных мешков, снятых с осла. Блондинчик перевалил их на стол.
– Изверги атакуют город! Обрушили на площадь огромную скалу. Там – кровавое месиво! Король убит наповал!..
Ача сообщал панические слухи, которые выкрикивали пробегавшие мимо горожане.
– С заседания капитула никто не ушел живым…
Одновременно блондинчик шарил в дорожном мешке, запустив в него руки по локоть и что-то сосредоточенно выискивая.
– Это же Люгера мешок, – подметил недоумевающий Узи.
Ача начал прощупывать швы мешка тонкими, чувствительными пальцами.
– Невозможно столько монет зашить в какие-то швы, – с досадой признал блондинчик. – Ну-ка, Узи, трезвей быстро и вспоминай: сколько всего денег мы заработали на чудесах за эту весну?.. Не могло у Люгера ничего не остаться!
– Сто монет за оживление статуи отвалил настоятель в Кампо-Гиро. И за превращение ворон в белых голубей на праздник небесной благодати с нами хорошо рассчитались… Было несколько увесистых кошелей, – вспомнил Узи. – Что ты делаешь?
Ача уже набивал котомку остатками съестных припасов. Торопливо собирая манатки, блондинчик украдкой поглядывал в окна: куда смотрят охранники, приставленные к воротам.
– Бежать надо! – пояснил Ача. – Люгера уже не дождемся. Наш мэтр наверняка погиб на площади, в лучшем случае – в плену у извергов. Мы еще успеем вырваться за городскую стену. Нельзя оставаться в этой западне, когда такое началось. Куда же Люгер дел столько денег? Где он их прячет?
Ача глубже запустил руки в мешок Люгера.
– Я понял! – Узи вытаращил глаза, пораженный чудовищной догадкой. – Ты ищешь деньги не для того, чтобы выкупить Люгера из плена, а чтобы сбежать?.. Я раскусил тебя, подлец!
Бездна нравственного падения Ачи шокировала Узи настолько, что горбоносый плюнул в блондинчика. Но промахнулся.
– Ты предаешь нашего мэтра, чтобы прикарманить денежки!..
Узи бросился на Ачу, вне себя от ярости. Блондинчик отталкивал агрессивного малыша, вытянув руку, упираясь ладонью ему в подбородок. А Узи беспорядочно молотил руками, длины которых явно не хватало, чтобы нанести ущерб физиономии коллеги. Ни один не мог взять верх в дурной потасовке мелких шарлатанов, не умеющих драться.
Чудовищная смерть
Окровавленная гиена изнемогала, окруженная врагами. В гуще боя когтистая лапа диковинного зверя махнула впустую, не зацепив никого. Мешок со связанным Люгером, отброшенный серыми паникерами, стукнулся зверюге в бок. И в этот миг строй лучников, с дистанции в десяток шагов, дружно спустил тетиву. Стрелы вспороли воздух. Две из них пронзили мешок с Люгером. Одна прошила мешковину в сантиметре от горла шарлатана и ушла насквозь дальше, вонзившись в бок огромной гиены. Еще одна стрела чиркнула подмышкой Люгера, порвав его балахон и разодрав кожу, но не причинила другого вреда.
Зато две другие стрелы пробили гиене глаз, по самое оперение войдя в голову. Страшный зверь взвился, захлебываясь клекочущим воплем, и рухнул на Люгера сверху. Придавленный шарлатан, успел в падении извернуться, выставить острие стрелы из подмышки, еще и снизу пронзив тушу издыхающей твари.
Вокруг, на мостовой лежала целая груда тел. Израненный изверг сражался, попирая их ногами. Одна из четырех рук уже висела безжизненно, как плеть. Второй не доставало сил держать клинок, и он помогал ей третьей рукой. Только одна, правая верхняя рука, видимо самая сильная, все еще была страшна. И клинок, который ручища стискивала, поводя им по сторонам на уровне человеческой шеи, заставлял осмелевших людей держаться на почтительном расстоянии.
Численное превосходство и присутствие короля толкало смельчаков отличиться. Бойцы храбрились, выскакивали вперед, дразня изверга, но прятались обратно в толпу, как только его клинок мелькал у них перед глазами.
Однако, бескровная пауза не могла тянуться долго. Огромный шлем уже слетел с головы изверга. Хотя трудно было назвать головой эту уродливую башку. Дыхание с хрипом вырывалось из провалов двух круглых ноздрей, заменявших нос этому лицу, а толстенный лоб нависал далеко над глазами. Телосложение изверга во многом напоминало человеческое, но было в нем что-то и от краба. Четыре руки, растущие из плеч, и ноги, выгнутые дугой, служили опорой мощному круглому торсу.
Сетчатые глаза, которыми изверг поводил по сторонам, не выражали никаких человеческих эмоций, потому что в них были десятки зрачков. А выражать они могли только отчаяние. Враги напирали на загнанного в ловушку лазутчика. Длинные копья целились ему в голову, не позволяя пустить в дело клинок в ближнем бою.
Расталкивая воинов, к извергу приближался «проклятый» король. Но в этот момент под ногами копейщиков завозился человек в мешке. Люгер сбросил мешок с головы и, стоя на коленях, уставился сначала на груду тел, а затем на изверга, удерживавшего свой последний бастион.
Изверг тоже взглянул Люгера. И странно дрогнул. Сетчатые глаза моргнули вертикальными шторками век. Люгер отшатнулся, сидя. Изверг вдруг заговорил:
– Ашуртук баяноглы! – гортанно рыкнул изверг низким голосом. И в этом возгласе дрогнула тоска. – Никоман! Никоман хардыпсу!..
Две руки, сжимавшие лезвие качнулись, изверг оступился, и, наконец, отвел взгляд от Люгера.
– Сдавайся! Тебе не уйти! – приказал король. – Он понимает что-нибудь по-нашему?..
С воплем, похожим на клекот хищной птицы, раненый изверг швырнул клинок в толпу врагов, метко пронзив одного из лучников. Развернулся, и прыгнул на стену дома, начав карабкаться вверх, используя разом три руки, цеплявшиеся за малейшие выступы. Не менее цепкими оказались и короткие, расставленные ноги. Ими изверг ловко толкал себя вверх, как скалолаз.
– Уйдет! – охнул король.
Толпа копейщиков ринулась вперед. Изверг уже почти вскарабкался на второй этаж. Подвела раненная рука – лазутчику не хватило доли секунды. Десяток копий воткнулись в его спину. Руки изверга распахнулись, отцепившись от стены, а тело поникло на копьях, острия которых вышли из его груди.
К живому извергу решались приблизиться только редкие смельчаки. Но поглазеть на мертвого нелюдя теснились все. Любопытство сменило страх. Чтобы к телу изверга смог подойти король – охране пришлось расталкивать сгрудившихся людей.
Люгер остался за их спинами один. Потрясенный, он поднялся на ноги, и сделал несколько неуверенных шагов в переулок. Подхватил валяющийся на земле плащ кого-то из серых, и побрел дальше.
Королю тем временем докладывал начальник городской стражи, вернувшийся с дозорной башни.
