– Ну-ка, подробнее? – заинтересовался Ача.
– Хватит! Бесполезна эта книга, – прервал Люгер. – Ее такие же шарлатаны писали, только раньше и на другом языке. Чтобы туману напустить и головы морочить суеверным заказчикам. Больше ни на что она не годится.
– И что? Я зря ее столько таскал?.. – обескуражено прошептал Ача.
Узи прыснул беззвучным хохотом. Он зажимал рот, чтобы не шуметь, давился смехом, икал, и трясся. Пережитый недавно ужас рвался наружу из маленького вахлака спазмом истеричного веселья.
– Ача!.. Жизнью рисковал! Ик!.. Книгу прятал! Блевотина девственницы!.. – кое-как выговорил Узи, и снова прыснул от смеха.
Блондинчик с досадой захлопнул роскошный кожаный переплет книги. Лучи солнца на мгновение высветили едва заметное тиснение. На черной обложке угадывались изображения чудовищных существ, распахнувших пасти в немом крике, орудия пыток и древние магические символы.
Чья-то тень накрыла книгу, затемнив искусное тиснение. В следующий миг, большая тень отклонилась, а на ее месте качнулась острая и узкая тень клинка.
– Бесовщину мутите?! – голос менестреля подрагивал от гнева. – На секунду отвлекся – уже козни затеяли?!
Менестрель кипел от ярости. Он подъехал тихо и застал врасплох шарлатанов, которых так развеселило чтение фальшивых рецептов колдовства, что все трое потеряли осторожность. Юноша стискивал рукоять клинка, вытащенного из ножен. Менестрель не успел подслушать, о чем сговаривались тайком колдуны. Но чувствовал: замышляли нехорошее.
– Черная магия? Если против короля – я вас тут положу…
Менестрель еще никогда не убивал. Но он был слишком предан королю. И чувствовал вину, за то, что легкомысленно отвлекся, и недоглядел за колдунами. Недооценил безобидный вид троицы в капюшонах. И жаждал наказать кого-нибудь за это. Хуже всего было то, что менестрель не знал, как себя вести. Растерянность толкала его натворить непоправимых ошибок.
– Это не против короля! – Люгер первым пришел в себя. – Черная книга предсказывает будущее. Я увидел предупреждение – быть осторожнее, – Люгер ткнул пальцем в первую попавшуюся картинку мрачного вида. – Вот, знак беды, близкой смерти… Книга видит такие вещи.
Для убедительности, Люгер раскрыл книгу, поднес ее менестрелю, и принялся листать страницы, испещренные чужими письменами. Узи и Ача, не сговариваясь, внушительно закивали головами, подтверждая выдумку главаря.
– Мы просто хотели выяснить, что нас ждет впереди… Чтобы лучше исполнить королевскую волю.
– Ну, и кому же грозит смерть? – насмешливо поинтересовался менестрель.
Узи взглянул на значок, сделал жуткие глаза и начал что-то испуганно шептать на ухо Аче.
– Самому талантливому и благородному из нас, – нехотя, и как можно серьезнее предупредил Люгер. – Боюсь, она предсказала твою гибель.
Перешептывания членов шайки не укрылись от слуха менестреля. Он скептически хмыкнул. Юноша знал излюбленный трюк мошенников, работающих одной командой. Сейчас одни наговорят с три короба, потихоньку, но так, чтобы он слышал. Чтобы наивный простак поверил в нелепые угрозы, а потом сбежать под шумок, юркнув в заросли.
– Чушь собачья! – возмутился менестрель. Он даже сплюнул с досады. Плевок упал на красный песок. Но пересилить любопытства юноша смог. – Ну, и как же я умру, по-твоему?.. Когда и где?
Люгер отвернулся, и промолчал.
– Я задал тебе вопрос! – повторил менестрель, гораздо звонче и злее.
– Когда – не знаю. Но смерть будет жестокой и трудной. Как если бы тебя забили мотыгами… – тихо пробормотал Люгер. Шарлатан импровизировал, перелистывая книгу, так, чтобы менестрель видел непонятные картинки. – Вот, книга предупреждает: деревянные черенки, железные наконечники. Бьют со всех сторон… Их слишком много. Ты не смог отбиться, и эта штука тебе не помогла, валялась неподалеку… – Люгер кивнул на клинок.
– Дай сюда! – рассвирепел менестрель, и выхватил черную книгу из рук шарлатана. – Бред! Мерещится тебе всякая чушь.
Он направил коня к обочине, привстал на стременах, размахнулся, и изо всех сил запустил тяжеленную книгу далеко в овраг, открывавшийся с левой стороны дороги. Черный кожаный переплет, кувыркаясь, пролетел над кустами, свалился в заросли, покатился сверху вниз, и исчез из виду.
– Живо едем в Универум! – скомандовал юноша, и решительно развернул коня. – Больше глаз с вас не спущу.
Люгер незаметно кивнул, смысл условного жеста был предельно ясен подмастерьям. Менестреля удалось втянуть в разговор, значит, следовало не откладывая, выспросить у него максимум информации о заказчике грандиозного чуда. Три ослика теперь отчаянно семенили ногами, по бокам от белого иноходца.
– Несправедливое недоверие – обычное дело. Нам не привыкать быть изгоями, – убеждал менестреля Люгер, обращаясь снизу вверх. Шарлатан непрерывно поддавал ослику пятками, стараясь не отстать. – Но мы просто хотим, как можно лучше исполнить миссию, возложенную королем.
Узи трясся возле менестреля с другого бока, и льстил юноше изо всех сил.
– Вы – знаменитый менестрель, вы всегда рядом королем. Вы, лучше всех знаете, и понимаете его, – вкрадчиво уговаривал вахлак. – Подскажите, какое самое главное желание у нашего короля? О каком чуде он мечтал бы?
Менестрелю польстила тональность, с которой был задан вопрос, и то, как его назвали знаменитым, и приближенным к королю. Юноша задумался для внушительности, но молчал не долго.
– Главное желание?.. Король мечтает возродить империю Борхардов. Какой она была много веков назад: от моря до моря, – пожал плечами менестрель, придерживая гарцующего коня. – От той империи он унаследовал лишь убогий клочок, да суровые земли. Король живет ради великой цели: вернуть династии былое могущество. Борхард лучше погибнет ради будущего, чем удовлетворится жалким настоящим… Не раз слышал это от него на пирах.
Разочарование на лицах шарлатанов красноречиво говорило, что такое желание для них бесполезно.
– А, нет ли у короля желания, о котором он молчит? Никогда не рассказывает? Сокровенного? – поинтересовался Люгер. – С вашей проницательностью, оно бы от вас не укрылось?..
– Может, проклятое пятно на лице? – пожал плечами менестрель. – Если бы удалось от него избавиться каким-то чудом? Борхард никогда это не говорил, но я-то знаю, как ужасно страдает он из-за своего уродства. Не верит, что можно любить «проклятого» короля…
Трое шарлатанов примолкли, изобразив каменные лица, как будто сказанное их нисколько не заинтересовало.
Менестрель то ли угадывая подвох, то ли желая выкинуть из головы жуткое предсказание Люгера про мотыги, вдруг хлестнул плетью по крупу ближайшего ослика. Серый аж подпрыгнул, и помчался по дороге, выпучив глаза от небывалого обращения и давясь воплем, из раззявленной глотки. Ача вцепился в серые уши обезумевшего осла, изо всех сил, чтобы не слететь. Разогнавшийся ослик пулей вылетел на перекресток, где старая и новая дороги в Универум соединялись, и закружился, топоча копытцами в дорожной пыли.
