Взревели трубы – час приговоренного настал. Бывшего начальника стражи города, в позорном рубище предателя, ухватили сразу трое палачей в ужасных красных колпаках с прорезями для глаз, и поволокли к диковинному устройству, сооруженному на эшафоте. Адская машина для казни была результатом научных изысканий. Амбициозный ректор Универума не упустил случая протиснуться ближе к королю, и подобострастно шептал на ухо монарху, описывая действие небывалой установки, разработанной в лабораториях факультета «развязывания языков».
– Лучшие умы придумали оптический механизм. Адская машина позволяет концентрировать лучи солнца, и жечь злодея медленно. Преступник мучается ужасно, но не умирает долгие часы… Доказано экспериментально.
Квадратный головной убор с трясущимися кисточками на углах подчеркивал ученое звание ректора, который бормотал на ухо монарху, но Борхард совсем его не слушал.
Короля волновало иное. К нему сквозь толпу проталкивался начальник королевской охраны Гаваж. В отличие от потомственных вельмож, этот воин, поднявшийся из низов, не умел хранить на покрытом шрамами лице хорошую мину при плохой игре. Его помрачневшая физиономия не оставляла сомнений – прибыло очень дурное известие.
– Только что прискакал гонец. Он загнал двух коней… – зашептал Гаваж в другое ухо королю.
В дальнем краю площади запыленный всадник жадно пил воду. Король заметил его еще раньше.
– Не тяни. Что случилось?! Докладывай суть.
– Изверги прорвались. Наши полки, оставленные держать оборону, разгромлены. Главная армия извергов движется на город. Им осталось не больше двух дней пути…
Глашатай пронзительно выкрикивал слова приговора, очень длинного из-за витиеватых формулировок законников, мешая королю различать, что говорит его вассал. Королю мешал и раскаленный железный шлем с опущенным забралом. Солнце уже палило невыносимо.
– Срочно в храм! Я должен поговорить с Верховным Иерархом. Надвигается катастрофа, хоть это должно его отрезвить?.. Любой ценой нам нужна его «серая» армия, – решил король.
– Договориться с Иерархом, после его вчерашнего унижения на пиру вряд ли удастся, – с сомнением покачал головой начальник охраны.
Но король уже поднялся с места, направляясь к своему коню. Знать потянулась за королем, почетные места возле эшафота пустели на глазах. Недовольный ропот ослышался в толпе горожан. Как может король не разделить с народом любимое зрелище: многочасовую торжественную казнь предателя? И даже не дать сигнал к началу казни?
Главному палачу пришлось самому ударить в огромный медный гонг. Звон и гул от удара, колеблясь, поплыли через извилины улиц, отражаясь от каменных стен. Палачи сдернули ткань, закрывавшую адскую машину на эшафоте. Широченный круг выпуклого стекла собрал жар солнца в единый луч, который словно клинок уперся в смертника, и принялся жечь его ноги, зажатые в колодках. Смертник заворочался и, наконец, истошно закричал. Толпа на площади удовлетворенно выдохнула – такого изысканного и справедливого наказания народу раньше не показывали.
Храм, где молился Верховный Иерарх, находился всего в паре кварталов от главной площади города. Но серые батальоны, обступившие храм, не расступились даже перед королем. От Борхарда и его свиты потребовали оставить оружие при входе. Почтительно, но непреклонно ссылаясь на уважение к древним традициям.
– Только семеро входят в храм, остальные ждут снаружи. Такова непреложная традиция, – объявил жрец – прокурор огненного трибунала.
Щеку и висок жреца-прокурора пересекал старый рубленый шрам. Суровости лицу аскета шрам только добавлял, зато начисто лишал его смирения и добродетели.
Клинки, один дороже другого, позвякивая, легли в каменную выемку перед входом в храм. Оружие вельмож отливало вороненой сталью, в рукояти были вплетены прожилки золота, некоторые были инкрустированы драгоценными камнями и самоцветами. В кругу вельмож клинки служили предметами тщеславия их обладателей, куда чаще, чем орудием убийства. Серые охранники у входа в храм не подавали вида, но бросали незаметные взгляды на оружие, изнеженное роскошью. Как только шестой вельможа положил клинок, и переступил порог храма вслед за королем – алебарды охранников сомкнулись.
Внутри пустого храма стоял полумрак, и спертый запах курившихся благовоний. На возвышении Верховный Иерарх молился на коленях перед алтарем, на котором горели свечи.
Храм только казался пуст: жрецы безмолвно возникли на пути вельмож , пропустив вперед лишь монарха. Дальше король приближался к ступеням алтаря один. Верховный Иерарх обернулся на гулкий звук шагов, рассчитав момент, с удивительной точностью. Он как бы очнулся от молитв. Подошедший король был вынужден остановиться внизу, перед ступенями к алтарю. Так Верховный Иерарх мог обращаться к монарху сверху вниз.
– За спасение короля от подлого нападения извергов я смиренно благодарил высшую силу … – кротко начал Иерарх.
– Изверги прорвались. Их огромная армия в двух днях пути. Не время молиться, – перебил Иерарха нетерпеливый, молодой Борхард. – Ради страны, пришло время объединить наши армии! Я – король, пришел просить тебя, я готов первый протянуть руку дружбы… На глазах у всех.
Иерарх, так и застывший с открытым ртом, смиренно дослушал короля до конца, в отличие от Борхарда. И не менее смиренно развел руками.
– На глазах у всех… – повторил он, как бы осененный печальным воспоминанием. – Властелин земной допустил ужасное кощунство на пиру. Нельзя было выпускать из клетки ересиарха, одержимого бесами. Может быть, поэтому я не могу домолиться до высшей силы. Она безмолвствует!.. А я лишь послушный слуга высшей воли.
– Пора нам оставить мелкие распри… – снова не дослушал король. – Если не объединимся – людям не устоять…
Духовный лидер еле заметно поморщился. Возможно, Иерарх просто хотел скрыть выдававшую насмешку интонацию, с которой слова «властелин земной» слетели с его губ. Напрасные старания: неприязненный и холодный взгляд сверху вниз, выдавал Иерарха куда откровеннее.
– Искупить грех королю поможет древний ритуал очищения. Ритуал строг и прост. Король поцелует руку Верховного Иерарха! На площади. На глазах у всех!.. Проклятие греха рассеется, и я смогу, наконец, внять высшей силе, она подскажет истинный путь…
Свечи мерцали, расставленные вокруг алтаря. Благовония курились. Ни звука лишнего не раздавалось под сводами храма. Но все равно, Борхарду потребовалась пауза, чтобы убедиться, что он не ослышался.
– Целовать? Руку Иерарху?..
– Перстень на руке… Опустившись на одно колено…
– Не ритуал это, а недоразумение! Случилось, всего один раз, пятьсот лет назад. Слабоумный Кайнок Третий, на коленях целовал руку Иерарха, умоляя о спасении династии. Но тогда в стране был хаос, мор и катастрофа. И смерть все равно настигла короля. Единственное, чего добился Кайнок своим унижением – запомнился самым жалким монархом в истории.
– Но разве сейчас в стране не хаос?.. Армия извергов в двух днях пути, и даже капитул не может принять решение, превращаясь в клоунаду, которую исполняет на столе обнаглевший шут! При ком из династии Борхардов дела в стране шли хуже? – спросил Иерарх, не удержавшись, но сразу поправился. – Ради спасения страны, разве не достойно для короля соблюсти древний ритуал, умерив гордыню?
