Борхард усмехнулся, и кивнул.
– Решай: которого из подмастерьев закрыть в темницу? Выбирай быстро, пока не зарезали обоих.
Люгер молчал. Один из штрафников нетерпеливо поднес клинок к горлу Ачи.
– Убей его! – махнул рукой король.
– Стойте! – крикнул Люгер. – Возьмите Ачу.
С головы подмастерья сдернули мешок. Блондинчик безумно вытаращил глаза. Свет слепил его. Он оглядывался, в поисках Люгера.
– Выбор сделан! – усмехнулся король. – А чтобы не болтал лишнего – наденьте на него железную маску немоты, изобретенную учеными Универума. Для надежности, в башне ведьм он будет заточен в маске.
Двое охранников поднесли к Аче устрашающий железный намордник с распяленным ртом. Блондинчик отшатнулся, и закричал:
– Люгер, спаси! Люгер!..
Но крик его захлебнулся. На пленника напялили ужасную маску, защелкнули замки на макушке, и дальше несчастный издавал только невнятное мычание.
– Ача, будь сильным! – закричал Люгер, натягивая цепь. Голос шарлатана захлебнулся, по его щекам текли слезы отчаяния.
– Ты молодой! Держись! – поддакнул Узи. – Мы выручим тебя!
Двое конных воинов подхватили Ачу, мотающего головой в тяжеленной маске, под руки и поволокли по размытой дороге, ведущей в город Прапор.
Борхард поднял боевой шлем, и прежде, чем одеть его на голову, выплеснул накопившуюся дождевую воду.
– Я отпущу его, как только мы победим, слово короля! Вперед! – крикнул Борхард, и поскакал не оглядываясь.
«Не высовывайся, что бы не случилось»…
Повозка с ящиком мчалась по большой дороге, громыхая и раскачиваясь, прочь от места катастрофы. Обитые металлом деревянные обода колеса подскакивали на любой колдобине. Повозка трещала, рискуя развалиться. Ящик в повозке отчаянно трясло, и мотало, но менестрель безжалостно гнал коня. Его белый жеребец одиноко бежал следом за повозкой. Юноша торопился укрыться в лесу, куда сворачивала дорога. Он, то и дело наклонялся к ящику.
– Потерпи, детка, скоро тебя выпущу! Знаю, что трясет, надо доехать до укромного места.
Менестрель не дотерпел, и не стал углубляться в чащу. Он остановил повозку на первой же лесной поляне. Разгоряченная лошадь, запряженная в повозку, упорно не желала стоять на одном месте, юноше пришлось завязать поводья вокруг ствола молодого дерева. Только потом менестрель заскочил обратно, чтобы открыть ящик, спасший жизнь его возлюбленной танцовщице.
– Сейчас, сейчас… – приговаривал юноша, которого не переставала колотить дрожь, после кровавой резни, из которой они вырвались милостью короля. Он не знал, чем бы подцепить мудреный замочек ящика.
– Я же говорил – мы еще встретимся! – раздался сиплый голос за спиной.
Менестрель замер, не оборачиваясь. Его конь под седлом переступал ногами в стороне. Лошадь в повозке была привязана к дереву. Юноша еще не знал, сколько врагов за спиной. Но уже понял, что просто сбежать не получится.
– Только не высовывайся, что бы не случилось, – шепнул менестрель, еле слышно, наклоняясь к ящику.
Подобравшись пальцами к эфесу своего дорогого клинка, юноша выпрямился, и развернулся. Малолетки окружили повозку. Их мотыг было много, слишком много, и новые прибывали со стороны дороги.
– Это же королевский жополиз! Прикинь, тот самый…
Сиплый долговязый подросток, осмеянный на площади, сутулился прямо перед ним, опираясь на черенок мотыги. Менестрель искал острое словцо в ответ, чтобы потянуть время, но спазм перехватил горло юноши.
– Попался, гадёныш? Теперь ты наш, – подленькая улыбка растянула губы «пахаря».
Менестрель выхватил клинок, угрожающе направив острие на неприятеля. Сиплый выставил черенок мотыги вперед, пытаясь дразнить менестреля, как дразнят палкой разъяренную собаку.
– На… Куси!
Менестрель инстинктивно чиркнул клинком по черенку, отбивая выпад. Но уже сзади и с боков малолетки влезли на повозку, цепляясь за поручни. Лихорадочно оглядываясь, менестрель полоснул клинком по чьей-то руке. Нападавший завизжал, отскочив от повозки, и побежал вокруг поляны, зажимая кровь, хлещущую из раны. Юнцы отпрянули, но лишь на мгновение.
– Вали гниду! – сипло скомандовал долговязый.
Подсунув мотыги под колеса и днище повозки, малолетки принялись ее раскачивать, так, что менестреля мотало из стороны в сторону. Стараясь устоять на ногах, юноша уже не мог обороняться.
Подростки навалились сильнее, накренили, и опрокинули повозку на бок. Дико заржала привязанная лошадь, ее шею вывернуло перекошенной упряжью. Из опрокинутой повозки выпал ящик, в котором была заперта девушка, он перекатился на крышку. А менестрель, свалившись из повозки, не удержал клинок в руке, оружие отлетело на траву. Юноша вскочил, и бросился за ним. Но чья-то нога ловко отпнула клинок подальше в кусты, а удар мотыги прямо по голове сбил менестреля с ног.
Толпа подростков сомкнулась над юным рыцарем, яростно колотя мотыгами. Желающих ударить было слишком много, они толкались, и не могли, как следует размахнуться, нанося град ударов, куда попало. Менестрель еще пытался вскочить раз или два. Но его сбивали, и дальше тело юноши только отчаянно дергалось на траве от самых свирепых ударов.
В стороне, по опушке леса, два рыцаря из свиты короля ехали мимо. Шум свалки, доносившийся из чащи, привлек их внимание. Но, что происходило, и кого бьют за деревьями, видно было плохо.
– Кажется, свора малолетних ублюдков, расправляется с кем-то, – разглядел один из них. – «Пахари» юродивого фанатика.
– Узнаю этого белого жеребца, неужели дубасят его хозяина – любимого менестреля короля?! – произнес второй с суровоземельским акцентом.
– Кто-то дает по соплям зарвавшемуся наглецу? Ну, наконец-то! У вельмож кишка тонка надрать задницу оскорбившему всех похабнику. А голытьбе не слабо, это ли не высшая справедливость?!
– Может спасем задницу фаворита короля? Испортим забаву черни? И заслужим признательность Борхарда? – заколебался второй.
Их кони уже шаг за шагом удалялись от места расправы.
– Ну, а ты разве забыл, оскорбление, которое он нанес, сочинив паскудный стишок про задницу твоей супруги? Как он начинался: «Кожа и кости на растопырку»… Король тогда весело хохотал!
– Довольно! Ни слова больше! – гневно прервал приятеля второй рыцарь. – Жалею, что не сам я забиваю сейчас копье в его дерзкую глотку. И хватит об этом. Предоставим зверенышам исполнить волю высшей силы.
Рыцари чуть ускорили своих коней, уезжая прочь.
Расправа на поляне обезумела. Сиплый подросток разогнал остальных малолеток, и приблизился к поверженному менестрелю. Тот поднял навстречу врагу месиво лица, искромсанного ударами мотыг.
– Пососи мою палку, шутник, – предложил малолетка, поднеся черенок мотыги к его окровавленному лицу.
