– Что, – поинтересовался Д.Э. Саммерс, – ножки не держат?
Не знаю, леди и джентльмены, удивитесь вы или нет, только Д.Э. опять оказался под арестом.
– Что это столько ябед развелось? – поинтересовался он у старшего помощника. – То кока юнга обижает, то теперь Кангасу от меня досталось ни за что, ни про что. Вы не знаете, мистер Хэннен?
Хэннен окинул паршивца взглядом.
– Язык-то придержи, – посоветовал он.
– Есть, сэр, придержать язык, – отозвался Джейк. – Но только, боюсь, придется мне поселиться в канатном ящике.
Он посмотрел на молчащего Хэннена и пояснил:
– Ну, я же не Кангас, ябедничать не к лицу.
С этими словами палубный гордо отправился отсиживать очередное нарушение дисциплины.
– Стой! – скомандовал Хэннен.
Джейк остановился. Обернулся через плечо.
– Под арест оба, – сообщил старший помощник.
* * *
Находиться в карцере с Кангасом было значительно менее весело, чем одному, и уж точно менее весело, чем с компаньоном. Д.Э. сидел молча. Потом тихонько запел себе под нос:
Пятнадцать человек на гроб мертвеца,
Йо-хо-хо и в бутылке ром!
Пей, и черт доведет до конца,
Йо-хо-хо и в бутылке ром!
Кангас перевел на него взгляд.
– О, эту я тоже знаю, – обрадовался он.
И продолжил:
Первый помощник насквозь проткнут,
Йо-хо-хо и в бутылке ром!
И боцману тоже пришел капут,
Йо-хо-хо и в бутылке ром!
На глотке кока видна пятерня,
Йо-хо-хо и в бутылке ром!
Видать, душили его почем зря.
Йо-хо-хо и в бутылке ром!
И узники затянули уже хором:
И вот здесь лежат все, красавцы, так,
Как будто лишь утро пришло в кабак.
Йо-хо-хо и в бутылке ром!
Палубный Саммерс старался петь погромче: у сокамерника было очень так себе с голосом.
– Йо-хо-хо и в бутылке ром! – подтянул снаружи юнга Маллоу.
Он крутился там давно – шел «в трюм за бренди». У М.Р. тоже было не шикарно насчет голоса, но это обстоятельство не имело никакого значения. «Матильда» скрипела и качалась на волнах. Дул попутный ветер. Из-за двери карцера раздавалось:
Мы грабим и тырим добро мертвецов,
Давай-ка нальем, браток!
Плевать, укокошим детей и отцов,
Давай-ка нальем, браток!
Воруем без чести, сопрем и мешок,
Давай-ка нальем, браток!
Обчистим, будь ты хоть господь сам наш бог,
Давай-ка нальем, браток!
Мы твои денежки уведём,
Давай-ка нальем, браток!
Ограбим, утянем, себе заберём,
Давай-ка нальём, браток!
И если нужен набег и взлом,
Давай-ка нальем, браток!
Ждет твое судно грабеж и разгром,
Ограбим, разграбим, потом споём!
Давай-ка допьём, браток!
– А «Прощай, Нэнси» сможешь? – поинтересовался Кангас.
Прощай, дорогая,
Дорога зовет,
Соленое море
Любимого ждет…
– Не надо, – отмахнулся палубный. – Слушай, заткнись, а? Уши вянут.
Но только не тут-то было, матрос разливался… в таких случаях говорят: «соловьем», а в нашем, очевидно, «ржавыми воротами»:
И пусть я надолго,
Грустных песен не пой!
Мое тебе слово,
Я буду весной…
Джейк зажал ладонями уши.
– Йо-хо-хо, – вздохнул Дюк за дверью. – Господа, а ведь у меня паршивые новости.
– Что, – поинтересовался Д.Э., – опять?
– Еще как, – ответил ему М.Р. – Нам с вами, сэр, грозит штраф.
Кангас прервал свою какофонию и заржал, звучно хлопая себя по коленкам.
– За что? – возмутился Д.Э..
– Капитан обнаружил, что Крысы нет. И Коварика.
– Велика потеря, – буркнул Джейк. – Что, капитан так их любил?
– Не знаю, но всех оштрафовали на треть.
Ржание Кангаса запнулось. Круглое лицо сделалось растерянным.
– Хэннен ведь спросил, все ли на борту, – продолжал Дюк. – И ему ответили: «да». Хотя все знали, что нет.
– Ну? – спросил Джейк.
– Ну, – за дверью мелко загремела цепь, – получилось, что капитана не только в известность не поставили, но еще и наврали. И капитан тогда спросил: кто знал. Так знали-то почти все.
– Это что же? – пробормотал Кангас. – Что же это, а?
– Половина команды в трюмах, где ворвань. Капитан рвет и мечет. Такие дела, – закончил Дюк.
– Это как же получается? – Кангас аж с бухты вскочил. – Мне же первому и досталось! Я чуть ноги не протянул!
– Что ты разнылся, как баба! – рявкнул на него Джейк, и снова обратился к компаньону:
– А ты?
– А я, сэр, вообще не команда.
– А кто?!
– Личная прислуга капитана.
Джейк подумал.
– Потрясающая справедливость, просто слов нет. Зубы сводит от такой честности и здравого смысла.
– Чего? – засмеялся Кангас. – Капитан почитай что господь Бог, вот и вся твоя справедливость.
Он опять заорал «Нэнси». Гораздо громче, чем раньше. Джейк молчал.
– Хэннена разжаловали во вторые помощники, – тихо прибавил Дюк в щель между досок. – Сэр, мне пора. Не унывайте там, ладно?
Д.Э. пробурчал что-то в смысле: «ладно» и М.Р. умчался.
* * *
– Погода дрянь! – капитан Бабридж с отвращением тыкал вилкой тушеную капусту. – Команда – идиоты! Хэннен, может, вы готовить умеете? А то смотрите, я бы сделал вас…
Капитанские челюсти ритмично двигались. Дюк некстати отметил, как шевелятся капитанские уши и кашлянул в кулак.
– … поваром.
Впервые за все время Дюк видел Хэнненна униженно опустившим голову.
– А что? – словно бы ничего не произошло, разглагольствовал капитан Бабридж. – Поваром. Не хотите, Хэннен?
Бывший первый помощник через силу улыбнулся, все так же не поднимая глаз на капитана.
– Жаль, – сказал капитан Бабридж, отставляя тарелку с недоеденным ужином и придвигая чашку с кофе. – По крайней мере, уж вы бы, в отличие от этого обрубка, постарались приготовить что-нибудь съедобное.
