Рукав алой рубашки был короткий. Маша ткнула концом стебля у локтевого сгиба — на коже осталась аккуратная буква «О».
— Сейчас белая, а скоро станет золотистой, — пообещала Маша.
— Наверно, она не станет, — осторожно возразил Данька. — Потому что здесь не наш переулок…
— Подождем, пока Мир едет, — рассудила Маша.
— Пока он едет, здесь расцветут кактусы, — проворчал Мак. Так, для порядка.
Егор ладошкой прикрыл белое колечко и побаюкал колючий локоть. Потом сказал:
— У деревни Старый Бор есть детский лагерь «Золотой якорь». Я туда ездил в прошлом году. Меня хотели взять с собой к морю, в Евпаторию, но я запросился в лагерь.
— Почему? — удивился Элька.
— Ну… так. Чтобы отдохнуть… от патронажной любви.
— Отдохнул? — не удержался от вопроса Мак.
— Ага… Только там все оказалось не по правде. Обещали, что будут паруса и яхты, корабельные походы, а на самом деле смех один.
— Не было яхт? — посочувствовал Данька.
— Были. Только без парусов, маленькие. На них даже катали два раза. Прицепят веревкой к моторке и туда-обратно, от берега до берега… «Дальний корабельный поход»… В этом году поеду снова.
— Зачем?! — разом изумились Данька и Эльф.
— Потому что где-то там все равно есть паруса. В каких-нибудь кладовках. Можно отыскать. Или самим сделать из простыней… Главное, найти верного помощника. В прошлом году был один, первоклассник Андрейка Санников, но его родители раньше срока забрали из лагеря… Ну, на этот раз, может, повезет…
— Как — повезет? — опасливо спросила Маша.
— Очень просто. Надо, чтобы вечер был темный и ветерок подходящий. И спутник надежный… Сели — и в путь…
— И потом вас попрут из лагеря, — сказал Мак.
— Ну и пусть. Это ведь уже после плавания. Можно будет вспоминать, что оно было…
Данька и Эльф завистливо вздохнули.
— А если перевернетесь и потонете? — забоялась Маша.
— Да там от берега до берега десять метров…
Мак нахмуренно спросил:
— А ты умеешь управляться с парусом?
— Я всю зиму про эти дела книжки читал…
«Одно дело — книжки, другое — на практике», — хотел сказать Мак.
Но Егор в этот миг радостно ойкнул. Он смотрел на сгиб руки: там ярко желтело колечко с перекладинкой.
— Ого! — обрадовался Мак. — А говорили: не тот переулок!
— Главное — не переулок, — подвел итог мудрый первоклассник Эльф. — Главное — какой человек…
Со звоном подкатил Мирослав Рощин. За спиной его ухала гитара. Черная, с желтым знаком «фиты» на корпусе.
Мира усадили на скамью. Миру сказали:
— Это Егор Егоров, — и поставили Шиповника перед Миром.
Егор вдруг застеснялся, как юный певец перед первым выступлением.
— Привет, — кивнул Мир незнакомому Егорову.
Он держал гитару между ног и прислонялся щекой к грифу. Он сразу что-то почуял, хотя хранил невозмутимость.
— Ты еще ничего не знаешь, — сказала Маша. Ее ресницы азартно загибались вверх, на них горели солнечные точки. — Егор нашел ту самую книгу. И подарил нам… Мак, покажи…
Мак показал.
Мир охнул и выпустил гитару. Она упала и загудела вновь. Мир судорожно откинул переплет: на месте ли автограф?
— Старик знает?
— Нет еще… — сказал Мак.
— Так чего вы сидите? Идем!
И все вскочили.
— А мне можно? — нервно спросил Егор.
— Ненормальный! — возмутилась Маша. — Ты еще спрашиваешь! У тебя же знак «корабельщика»!
Егор Егоров
Лишь на пути сообразили, что надо бы позвонить Дядюшке Лиру: дома ли он и готов ли принять у себя шумную компанию (пускай даже с неожиданной находкой). Старик оказался дома и готов был принять. Пришли, поскидывали у порога башмаки, расселись кто где. Егор держался позади. Украдкой оглядывал стены с фотографиями. Мир решительно вытащил его вперед и поставил перед собой. Лицом к Дядюшке Лиру. Сказал со сдержанной торжественностью:
— Константин Петрович, этот человек нашел ту самую книгу. Настоящую. И подарил нам…
…Потом было, конечно, много разговоров. Достаточно шумных и бестолковых. И всяких догадок: как уцелела эта книжка при давнем пожаре, где, по каким кладовкам и чердакам болталась она, прежде чем счастливый случай привел ее на край нынешнего кострища. (Счастливый случай! Хорошо, что обуглился лишь уголок!)
Старик попытался связаться с Чуком. «Чтобы тот расцвел от счастья, как актиния среди кораллов…» Чук не ответил ни по скайпу, ни по мобильнику.
— Ну ясно, — решил Константин Петрович. — Старый морской волк готовит «Фиту» к штормовым плаваниям. Ему не до болтовни… Дозвонюсь после полуночи…
— Константин Петрович, а у Егора привилась веснушка! «Фита»! — вспомнила Маша. — Вот! — Она взяла тощее мальчишечье запястье, показала старику Лиру.
Тот рассмотрел внимательно, покивал:
— Значит, из нашей команды человек…
— А давайте мы вам привьем такую же! — заторопилась Маша. — А то у всех у нас есть, а у вас нет!
— У меня есть. Вот! — Дядюшка Лир показал татуировку. — Ваши веснушки смоются через несколько дней, придется делать снова. А моя — на веки вечные. Как и у Чука… Мир, найди-ка в книге недалеко от конца стихи под названием «Сон»…
Мир нашел. Старик надтреснутым голосом прочитал стихотворение:
Я видел сон: мне снилось, будто я
На корабле в далеком теплом море,
И волны, ласково вокруг меня шумя,
Несутся вдаль, играя на просторе…
Маша захлопала, за ней и остальные…
Мир сказал, что попросит Зоечку Вертицкую сочинить на эти строчки романс.
— А если у нее не получится, сам сочиню…
В глубине души Мир ощущал, что стихи слабоваты, ученические какие-то. Особенно последняя сентиментальная строка: «И слезы счастия из глаз моих текли». Но все-таки это был Лухманов…
Потом еще шумно разговаривали и пили чай с твердыми баранками, похожими на маленькие спасательные круги. Только Егор Егоров помалкивал, но и он смотрел весело.
Мир рассказал, как недавно поспорил с завучем Еленой Викторовной.
— Она заявила, что «роман Брендбери „Вино из одуванчиков“ — алкогольная пропаганда. Я прочитала и поняла! Они там делают из этих цветов спиртные напитки!»
— По-моему, глупее этой тетеньки нет в нашей школе, — сказал Мак.
