Правда, в тот день, когда кончили красить лодку, у Ильки снова чуть не испортилось настроение.
Пришел дядя Володя.
Илька был дома один. Любой человек мог заметить это сразу, но дядя Володя все-таки спросил:
– Ты один?
– Да, – сухо сказал Илька.
– А мама?
Вот дурацкий вопрос!
– Мама на работе.
– Жаль… Очень жаль.
Илька промолчал.
– А когда мама придет, если не секрет?
– Не секрет, – сказал Илька. – В девять вечера. У нее доклад на собрании.
Дядя Володя не отрывал ладонь от дверной ручки. Он то оттягивал дверь на себя, то прикрывал ее. На его лице была большая нерешительность.
– Жаль, – снова повторил он.
Илька приподнял плечи: «Жалейте, это ваше дело».
– Тогда вот что… – Дядя Володя снова потянул дверь на себя. – Ты скажи маме, что вечером я зайду. В половине десятого. Хорошо?
И тогда Илька ответил:
– Не надо.
Он сам испугался своей решительности. Но только на одну секундочку испугался. Он отвернулся к окну и сунул руки в карманы.
Дядя Володя молчал.
Поскрипывала дверь.
– Не надо приходить, – тихо сказал Илька. – Никто не обрадуется.
– Это точно? – так же тихо спросил дядя Володя.
– Да, – произнес Илька и подумал: «Скорей бы он ушел».
Дядя Володя не уходил.
– Послушай, Илюша, – сказал он. – Может быть, ты рассердился из-за фламинго? Зря. Я же убил его не нарочно.
– При чем здесь фламинго? – сказал Илька. – И при чем здесь я?
Дядя Володя покусывал губы.
– Ладно, я пойду… – Он оглядел Ильку от стоптанных сандалет до разлохмаченной макушки. – А я и не замечал, что ты уже настоящий мужчина…
Он осторожно и плотно закрыл за собой дверь. И в Ильке вдруг шевельнулась жалость к этому человеку, который больше не придет и который не хотел убивать фламинго. Илька не стал прогонять эту жалость, но он знал, что все сказал правильно.
А настоящим мужчиной дядя Володя назвал его зря. Если бы он был настоящим мужчиной, то отправился бы путешествовать. И прежде всего заехал бы в Африку или другие места, где разные фашистские гады воюют с народом, и помог бы партизанам.
Иногда в Генкином дворе появлялись Юрик и Валерка. Они приходили тихие, чуть виноватые, останавливались в сторонке и смотрели, как ребята возятся с лодкой. Могли долго-долго стоять и молчать, если с ними никто не заговаривал.
Один раз Генка сказал:
– Чем стоять, помогли бы смолу разогреть.
– Давай, – охотно откликнулся Юрик.
– Только покажи, как ее греют, – сказал Валерка.
В день, когда был назначен спуск фрегата на воду, Юрик и Валерка явились с инструментами: с киркой и маленькой лопатой.
– С раскопок? – спросил Владик.
– Ага…
– Не нашли еще клад? – усмехнулся Генка.
– Нет, – серьезно сказал Юрик.
– Подсвечник нашли и кольцо какое-то, – сообщил Валерка.
– Старинный подсвечник? – очень заинтересовался Илька. – А какое кольцо? Где они?
– В музей унесли, – сказал Валерка будто о самом обыкновенном деле.
– Там взяли?
– Взяли. Дяденька один. Нас к нему пустили.
– Ну и что?
– Сказал: «Интересно, интересно». Десять раз сказал «интересно».
– Не десять, а три, – строго поправил Юрик.
Это было очень любопытно.
– А что еще сказал? – допытывался Илька.
– Еще спасибо. И чтобы мы одни на берег больше не лазили, а то свалимся.
Илька услышал, как Генка насмешливо хмыкнул:
– И всё?
– Еще тетеньке у входа велел, чтобы нас пускали, – сказал Валерка.
– Он вот что говорил, – вспомнил Юрик, – «Этих товарищей пускайте в любое время и без билетов».
Илька вздохнул и про себя решил, что в свободное от плаваний время займется поисками кладов. И Владика попробует уговорить. А может быть, и Генку…
Забежал в перерыве между футбольными битвами Антон Калинов. Пожаловался:
– Жмут нас, братцы! Третий раз продули этим гориллам с Пароходной. У них все – во! – Он поднял над головой ладони.
– Отдышись, – сказал Генка. – Ты дымишься.
Антон обошел вокруг лодки. С уважением произнес:
– Ничего кораблик…
– Еще парус есть! – похвастался Илька.
Антон помялся:
– Когда, если время будет, покатаете?
Кому-нибудь другому Генка, наверно, сказал бы: «Когда мы работали, тебя здесь не видали». Но Антон был хороший человек. И поэтому Илька обрадовался, услыхав Генкин ответ:
– Факт, покатаем.
– Только когда из плаванья вернемся, – добавил Илька.
– А куда собираетесь?
– Да так, вверх по реке. Дня на два, – ответил Генка. – Владь, отец договорился на работе?
– Договорился, отпустят. Послезавтра тронемся.
– Мы тоже послезавтра, – вдруг сказал Валерка. – Только мы на пароходе.
– А куда? – заинтересовался Илька. – Тоже против течения?
– В Верхний бор. Весь папин институт едет, такая прогулка. Только мы на один день, а вечером вернемся.
– Ночью, – сказал Юрик.
– А какой пароход?
– Кажется, «Орехов».
– Эта галоша еще плавает?
– Почему – галоша? – заступился за «Орехов» Антон. – Хорошая посудина. Новые-то теплоходы еле-еле скребут по фарватеру, а этот по любому мелководью шлепает. У него осадка мелкая.
– Мелкая! – ехидно согласился Генка. – Вот он со своей осадкой на каждую мель и въезжает, как на санях. Брюхо удобное. Буксиры каждую неделю его с песка стягивают.
Ильке стало обидно за Валерку и за Юрика. Они же не сами выбирали «Орехов». И у них ведь нет такого фрегата, как «Африка». Но что сказать, Илька не успел придумать.
Снова заговорил Генка:
– Вы там осторожнее, на «Орехове». А то правда сядете на мель, и придется вас в воду выгружать, как балки с «Ключевой». Вот будет потеха!
– Гена, а что за «Ключевая»? – спросил Владик.
