А маленький капитан белого змея был совсем не такой. Двигался неторопливо и легко. И лицо было живое. Славное такое лицо не робкого, но застенчивого мальчишки, который из-за своей застенчивости привык держать глаза опущенными. Ну как Генка мог догадаться, что эти глаза не видят?
Он стоял перед мальчиком и чувствовал себя каким-то беспомощным. Как обезоруженный фехтовальщик, который теперь может надеяться на что угодно, только не на свою ловкость и силу.
– Я же не знал, – сказал ему Генка с таким трудом, будто глотал комок из колючей проволоки.
– Ой, ну перестань! – быстро и смущенно проговорил мальчик. – Обязательно, что ли, знать?
Ответить на эти странные слова Генка не сумел. А стоять так и молчать было неловко и тяжело. И уйти он не мог. Чувствовал, что нельзя просто так повернуться и уйти.
Мальчик нагнулся, нащупал на земле брошенного змея, зачем-то поднял его и отбросил снова. И сказал не то Генке, не то себе:
– Все равно погиб.
– Может, еще можно починить, – пробормотал Генка, хотя понимал, что это самая настоящая глупость.
– Нет уж… – вздохнул мальчик. – А если и починить… Высоко он не поднимется.
– Не поднимется… А он высоко стоял, выше всех наших, – неожиданно признался Генка. Ведь если выше всех, значит, и выше «Кондора».
– Ваших? – Мальчик вскинул глаза.
На этот раз Генке не показалось, что глаза смотрят куда-то мимо. Наверно, слепой мальчишка по голосу точно чувствовал, где стоит собеседник, и ловко владел невидящим взглядом. – Ваших? – переспросил он удивленно. – Значит, есть еще?
– Конечно, – облегченно выдохнул Генка. Он был рад, что кончилось тяжелое молчание. – Наших много. Если бы ты… – Генка хотел сказать: «Если бы ты видел», но спохватился: – Если бы ты знал!
Мальчик свел брови. Они были тонкие и такие же темные, как волосы.
Мальчик медленно сказал:
– Тогда я знаю… Там другая нитка с моей перехлестнулась. Это он с вашим змеем запутался, да?
– Нет. Это мы сами… Сбили.
– Зачем?
Он, кажется, ничуть не рассердился, даже не обиделся. Только очень удивился: кому помешал змей в большом просторном небе?
– Мы же не знали, – снова сказал Генка. – Всех своих знаем, а этот незнакомый. У нас сигналы есть, а твой на сигналы не отвечает. И выше всех. Ну, мы думали, что ты просто не хочешь, раз выше…
– Я и не думал, что есть еще, – тихо ответил мальчик. – Думал, что я один.
– Теперь никто не тронет твоего змея. Даже голубятники, – сказал Генка.
Мальчик нашарил в траве оторванную от змея нитку.
– Придется клеить новый. Ладно, сделаю. Только хороший такой уж не будет.
«Хочешь, возьми мой „Кондор“», – хотел сказать Генка, но не решился. Лишь спросил:
– Трудно делать?
– Не очень. Но бумаги нет. Есть только ватманская, для чертежей. Она крепкая, но тяжелая.
– Ну, бумагу-то я достану, принесу, – поспешно пообещал Генка.
– Придешь? Сам, да? – быстро спросил мальчик.
– Принесу… А можно?
– Я адрес скажу, ты запомни, – заторопился мальчик. – Чехова, сорок три, в самом конце улицы, в тупике. Совсем легко найти.
– Запомню, – сказал Генка. – Зачем мне адрес? Я просто дом запомню. Дойдем сейчас вместе. Не идти же тебе одному.
Мальчик дернул остреньким плечом.
– Могу и один. А что? Пришел ведь. У меня нитка.
– Нитку надо смотать, чего ей пропадать зря. Я смотаю.
– Я сам.
Он шагнул и начал наматывать нитку на большой палец и на локоть широкими петлями, как женщины наматывают бельевые веревки.
Генка нерешительно сказал:
– Запутается.
– Не запутается. Я же знаю… А идти я могу и без нитки. Думаешь, не могу?
– Можешь, – ответил Генка, потому что понял: тут надо обязательно согласиться. – Я только думал про машины. Ты по середине дороги идешь, а вдруг машина из-за угла… А шофер ведь не знает. Незаметно ведь, что ты… что тебе трудно.
– Не так уж трудно… А правда незаметно? – как-то настороженно спросил мальчик.
– Ничуть, – быстро сказал Генка. Говорить об этом ему было неловко.
Они зашагали по дороге. Мальчик шел неторопливо, но совсем свободно. Можно было подумать, что он движется медленно только из-за нитки, ведь ее приходилось сматывать очень аккуратно. Но он остановился вдруг и попросил:
– Знаешь, ты иди рядом, ладно? Нет, ты за руку не держи, просто рядом иди, чтобы я чувствовал.
Генка торопливо пристроился с правой стороны. Через несколько шагов мальчик снова сказал.
– Незнакомая улица. Это все-таки плохо.
Генка старался идти в ногу и молчал. Его мучил один вопрос, но заговорить об этом Генка решился не сразу.
– Слушай… – наконец начал он. – Я вот не понимаю. Мы же тоже умеем. Я про змеев говорю. Мы же умеем их строить. У нас Шурка есть, он нам даже расчеты делает. А такой, как у тебя, все равно еще никто не построил. Или ты запускаешь не так?
Не это хотел спросить Генка. Он хотел сказать короче и проще: «Почему ты хотя и не видишь, а запускаешь змея выше, чем мы? В чем секрет?» Но не посмел. Он боялся произнести слово «видеть».
Однако мальчик понял.
– Это, по-моему, не трудно, – сказал он. – Просто надо чувствовать ветер. И нитку чувствовать – пальцами, рукой, плечом. Я не знаю, это само получается…
– Нитку чувствовать – это я понимаю, – задумчиво произнес Генка. – Пальцами. А плечом… Это я не понимаю.
– Каждый, наверно, по-своему держит, – негромко сказал мальчик и почему-то смутился. – Я ее по плечу пропускаю. Ну, вот так. – Он перекинул нитку через плечо. – Только она натянута, когда змей в воздухе. Вот прижми здесь, я натяну.
Генка послушно прижал двумя пальцами белую нитку к черной майке. Теперь нитка была натянута между кулаком и плечом мальчишки. Он осторожно, словно струну, тронул ее пальцами правой руки.
– Вот так, – сказал он.
– Постой… – не понял Генка. – Ну как же? Ведь нитка-то назад уходит. Значит, змей будет за спиной?
– Ну и что же… – Мальчик поднял лицо, и Генке показалось, что он смотрит, именно смотрит, куда-то далеко вперед. – Ну и пусть за спиной. Мне его все равно не видать. Мне главное – ветер чувствовать. Вот я и стою лицом в ту сторону, где ветер. А ты не так?
– Нет… – вздохнул Генка.
Он все еще держал пальцы на худом плече мальчишки и чувствовал, как под тонкой ключицей бьется тонкая жилка.
– Его зовут Владик, – сказал Генка. – Он приехал с отцом из Воронежа. Отец у него инженер. Только забыл какой. Он сказал, да я забыл.
