И тогда Митя решил выложить свой главный козырь.
— Если ты такой умный, то скажи, сколько будет дважды два? — спросил он с таким видом, как будто знал всю таблицу умножения.
— Три, — выпалил зайчонок.
— А вот и нет! — торжествующе заявил Митя.
— Конечно, дважды два будет семь, — поправил внука дед.
— Ничего подобного, дважды два — четыре. Это — таблица умножения, — уличил его Митя в незнании математики, но заяц распушил бакенбарды и недовольно произнёс:
— Кстати, о таблице уважения. Мал ты ещё меня учить. Тебе бы следовало слушать старших. Это пока ты маленький, для тебя дважды два — четыре, а когда подрастёшь — будет семь. Взрослым всегда всего больше разрешается.
С тем что взрослым разрешается больше, нельзя было не согласиться. К тому же дважды два было единственным, что Митя знал из умножения, поэтому он предпочёл перевести разговор на то, что твёрдо выучил.
— Зато я умею складывать по-настоящему, а не пирамидкой, как малыши, — Митя снисходительно кивнул в сторону зайчонка и для важности добавил: — И отнимать тоже.
— Мама, этот забияка грозится у нас всё отнять, — всхлипнул зайчонок, дёргая зайчиху за подол юбки.
— Этот номер у него не пройдёт! — строго сказал заяц с бакенбардами.
По его команде молодые зайцы подбежали к пенькам возле плетня, и, как по барабанам, стали громко выстукивать лапами тревогу. Тотчас на зов сбежалась целая орава длинноухих собратьев. Зайцы всё прибывали и прибывали, воинственно обступая непрошеных гостей.
Пожилой заяц обратился к собравшейся толпе:
— Братья, эти пришельцы грозятся у нас всё отнять! Помножим наши ряды!
— Помножим! Не дадим им спуску! — подхватили длинноухие, грозно наступая на Митю с друзьями.
Мефодий тотчас тряхнул гривой в предвкушении великой битвы, зато Авосе такая математика совсем не нравилась.
— Ой-ой! Кажется, мы просчитались, — пробормотал он, пятясь от разъярённых зайцев.
Митя тоже был не настроен сражаться. С умножением в Игрландии ему не везло, поэтому он, стараясь перекричать толпу, громко взмолился:
— Пожалуйста, не надо помножать. Мы, наоборот, хотели попросить вас поделить леденцы. Только без остатка.
Для наглядности он достал из кармана монпансье и показал их зайцам. Все смолкли. Пожилой заяц с бакенбардами внимательно осмотрел конфеты и, обнюхав их, недовольно поморщился.
— По-моему, их делить не стоит, тем более без остатка. Можете оставить их себе.
— Мы и не собирались их отдавать, просто мы не можем поделить их пополам, — объяснил Митя.
— Пополам? Так бы сразу и сказали, — смягчился старый заяц и все одобрительно загалдели.
— Значит, вы нам поможете? — с надеждой вставил Авося.
— Конечно, нет. Мы не умеем делить пополам. Вот если бы вам надо было извлечь корень, тогда другое дело. А насчёт деления это не к нам, — помотал головой заяц.
— Идите в школу и обратитесь к тамошней учительнице. Она в этом большой знаток, — посоветовала зайчиха.
Озорной зайчонок высунулся из-за маминой юбки и тоненько захихикал:
— Ну и ну! Как же такие громадины пойдут в школу? Там ведь учатся совсем малыши, даже меньше меня.
— Между прочим, тебе самому не мешало бы поучиться в школе хорошему поведению, — не удержавшись съязвил Митя, а Мефодий приосанился и важно произнёс:
— Львам положено быть огромного роста.
Это заявление так озадачило зайчонка, что он даже не нашёлся, что ответить. Впрочем, друзьям здесь больше делать было нечего. Они попрощались с зайцами и пошли искать школу.
Глава 9
ТРУДНАЯ ЗАДАЧА
Школа располагалась в кряжистом старом пне и выглядела очень живописно. Густой мохнатый мох зелёным настилом покрывал крышу. Из него, точно труба, торчал одинокий гриб, под которым дремали ночные сторожа-светлячки. Днём они всегда отдыхали на бархатной подстилке мха, а по ночам без устали освещали крылечко, чтобы никто ненароком не споткнулся. Под узловатым корневищем, как под навесом, пряталась дверца.
Должно быть, эту школу посещали совсем крошечные ученики. Круглые оконца, которые пробил местный столяр дятел, располагались так низко, что, даже встав на четвереньки, ни Митя, ни Авося не могли в них заглянуть. В школе шёл урок, и из класса доносились писклявые голоса детворы:
Шесть мышат шагают в школу,
Шаловливых и весёлых.
На уроках шесть мышат
Шелестят, шумят, шуршат.
Тише! Кот сюда спешит!
Шмыг — и в школе ни души.
Тут в самом деле раздался визг, писк и шум, потому что как раз в это время Мефодию удалось отворить дверцу и просунуть в неё любопытный нос. Из окошек гроздями посыпались мышата и, бросившись врассыпную, в одно мгновение попрятались кто куда.
Митя поспешно оттащил львёнка и покачал головой:
— Мефодий, ты же всех перепугал.
— Я не виноват, что нагоняю на всех страх. Львы от природы грозные, — с достоинством сказал Мефодий.
В это время из дверей появилась сухопарая крыса в строгой юбке и кофте и с указкой в лапах.
— Что за безобразие! Кто посмел прервать урок? — недовольно спросила она, но, увидев Мефодия, воскликнула: «Кот!» — и шустро прошмыгнула назад, не забыв захлопнуть за собой дверцу.
— Не бойтесь, Мефодий не кот, а лев. Это совсем не одно и то же, — успокоил крысу Митя.
Длиннохвостая учительница осторожно приоткрыла дверь, высунув в щель нос, подслеповато оглядела друзей и, зыркнув на Мефодия, проворчала:
— Да, это не кот, но всё-таки в нём есть что-то кошачье.
— Ничего удивительного. Ведь львы из семейства кошачьих, — пояснил Митя.
При этих словах крыса вздрогнула и снова юркнула внутрь. Митя поскрёбся в дверь пальцем и попросил:
— Не пугайтесь, пожалуйста. Мефодий не ловит ни крыс, ни мышей, честно-пречестно.
Наконец им удалось уговорить крысу выйти на крыльцо. Она недовольно покосилась на львёнка и буркнула:
— И всё-таки дурная наследственность сказывается. Только кошачье семейство врывается в школу посередине урока.
Видимо, Мефодий, решил не оставлять оскорбление без внимания. Он не мигая уставился на крысу и так подозрительно пригнулся, готовясь к прыжку, что Мите пришлось поспешно подхватить его на руки, пока серая учительница не сбежала вновь.
— Мефодий прервал урок не нарочно. Просто мы не знали, когда у вас будет перемена, — пояснил Митя.
— Вот ещё! Нам не надо никаких перемен. Нам и так хорошо. Мы ничего менять не собираемся, — отрезала крыса.
