А потом мне стало не до переживаний. Холод… неимоверный, безумный, обездвиживающий холод ворвался в мое тело и заполнил его до краев. Всего на мгновение, на один короткий, кажущийся мучительно долгим миг, когда острые льдинки, сорвавшиеся с его губ, разлетелись в моей груди и царапнули ее колючими гранями. Когда ураганом ворвавшаяся туда вьюга выстудила все тепло, что там когда-то было. Всего один миг, какая-то жалкая секунда, за которую у меня перехватило дыхание, остановилось сердце и помутилось в глазах…
А потом он отступил и, кинув на меня внимательный взгляд, невозмутимо кивнул:
– Вот теперь вы готовы.
– …Так все и случилось, Рэн, – тихо сказала, зябко обхватив плечи руками и подтянув ноги к груди. – Я с тех пор не могу отогреться.
Я сжалась в комок, чтобы унять колотящий меня озноб, но это почти не помогло, разве что пальцы стали дрожать поменьше. Да зубы не стучали, как поначалу.
«Он сделал тебе больно?» – напряженно спросил свернувшийся клубком дракон, и его когти со скрежетом впились в пол.
– Н-нет, – содрогнулась я, вспомнив мимолетное прикосновение твердых, как камень, губ и неистовый холод, бившийся внутри меня на протяжении бесконечно долгого вдоха. – Хотя лучше бы это было больно. Знаешь, когда я была маленькой, мама запрещала мне уходить одной в лес. Говорила, что в горах живут снежные феи – маленькие такие, зубастые, с крылышками. Если их разбудить во время зимней спячки, они могут тебя покусать. А зубы у них из льдинок. И одним укусом они могут обратить человека в снежную глыбу. Я тогда не верила, смеялась. А сегодня мне вдруг подумалось, что я теперь знаю, как убивает холод, и на себе испытала, как быстро люди могут обращаться в лед, если их укусить.
Рэн глухо зарычал. Острые шипы на его загривке встали дыбом, в оскаленной пасти мелькнул и пропал раздвоенный язык, зеленые глаза сузились, но кончик длинного хвоста по-прежнему обнимал меня бережно и нежно.
Глядя на мелко подрагивающий треугольник, выражающий неподдельную тревогу, я не удержалась и легонько его погладила. Совсем чуть-чуть. И с горьким смешком подумала о том, что мне теперь даже этот холод кажется каким-то незначительным.
Я пришла в зал с картинами сразу, как только смогла шевелиться. Пришла в поисках помощи и поддержки, которую крылатый ящер, которого я выпустила в подземелье размяться, неожиданно мне оказал. Меня больше не смущали его громадные размеры. Не пугала шипастая морда. Или когти. Или гибкий, живущий, кажется, своей собственной жизнью хвост. Мне просто не к кому было пойти. И не с кем было поделиться. А Рэн… он так близко воспринял мои проблемы и так искренне переживал, что я поневоле прониклась к нему благодарностью.
«Чего он от тебя хотел?» – раздраженно спросил дракон, когда я, поминутно прерываясь, чтобы унять бьющую изнутри дрожь, рассказала о своем первом занятии.
– Н-ничего ос-собенного. – Челюсть все еще прыгала, как у припадочной, так что говорила я с немалым трудом. – Я просто должна была сдвинуть тот круглый камешек с места. Без магии. Одним усилием воли. Простейшее упражнение на к-концентрацию.
«И как?»
Я снова содрогнулась.
– Никак. Я целый час там п-просидела, как дура, и ничего не смогла.
«Кай к тебе больше не прикасался?» – напрягся дракон, когда меня передернуло в третий раз.
– Н-нет. Хватило одного раза.
«А потом?»
– А п-потом он уш-шел, – клацая зубами, ответила я. – А я проторчала еще полчаса, потому что не могла п-пошевелиться. Я едва не замерзла насмерть, Рэн, до сих пор кажется, что внутри все з-заледенело!
«Он выпил у тебя слишком много!» – Рэн гневно дернул хвостом, и от неожиданности я едва не упала, поскольку устроилась именно на нем – другого места, чтобы присесть, в подземелье не нашлось. Хорошо, что хвост длинный – дракон вовремя меня подхватил, не позволив скатиться на пол. А то бы точно ткнулась носом в землю – ноги меня держали плохо.
Я вздрогнула.
– Н-не знаю. Он с-сказал, в самый раз. З-за ночь должна восстановиться.
«Да ты вся синяя! И холодная, как ледышка!»
– Н-ничего. С-сейчас в душ горячий залезу и с-согреюсь.
«Ох, Хейли… – простонал дракон, сперва дернувшись меня обнять покрепче, но тут же спохватившись и отодвинувшись. – Пламя ты мое неразумное… Связалась с инкубом, а теперь языком едва ворочаешь!»
Я только шмыгнула носом и сжалась еще сильнее, хотя дальше вроде было некуда. И так из куртки одни уши торчат.
– Я з-завтра еще п-попробую, – призналась, уткнув лицо в меховой воротник.
«Что? С ума сошла?!»
– Д-директор разрешил приходить туда в люб-бое время. С-сказал, что с п-первого раз-за ни у кого не получается. Надо п-пробовать. Надо с-стараться. Представлять. И еще он книги обещал принести. Ну для развития этого, как его… «эрьи»… И чтобы я поняла, где его искать.
Рэн зарычал, а когда я с трудом поднялась и, медленно переставляя одеревеневшие ноги, двинулась прочь, с горечью крикнул:
«Оставь это, Хейли! Разорви клятву! Ты же можешь! Ты ничем ему не обязана!»
– Н-не могу, – упрямо мотнула головой я. – Если не он, то кто-нибудь другой все равно меня найдет. А мне надо знать, как с ними бороться. Я просто должна попытаться, Рэн, не отговаривай. А лорд-директор… питается он так. Самый эффективный способ, оказывается.
«Хейли!» – уже вдогонку крикнул дракон, но я только отмахнулась, а потом пробормотала волшебное «домой!» и едва устояла, когда пол с силой толкнулся в онемевшие от холода пятки. После чего закуталась в куртку по самые уши, сунула руки в карманы и, поминутно вздрагивая, поплелась к себе в комнату. Искренне надеясь, что завтра и впрямь станет хоть чуточку лучше.
Глава 11
С тех пор в моей жизни появился четкий распорядок: с утра и до обеда – занятия в классе, затем – чтение книг и работа над домашним заданием, после – тренировки с лордом-директором, и только потом оставалось немного времени на общение с Рэном.
Утренние уроки стали гораздо сложнее, потому что после успешно сданного зачета начался новый цикл, и в мою жизнь вошли совершенно новые дисциплины. Мастер Руок, внушительного вида дядечка с заметным брюшком, окладистой бородой и монотонным до безобразия голосом, сменил господина Дабоша и теперь преподавал нам точные науки: арифметику, геометрию, черчение. И поскольку науки эти требовали гораздо большего внимания, нежели просто прослушивание интересных лекций, то нагрузка ощутимо возросла.
Сперва я недоумевала, почему руководство ввело этот цикл не с самого начала. Наука общения с цифрами оказалась весьма своеобразной, сложной для понимания, требующей полного сосредоточения и к тому же быстро утомляла. Необычные задания, абстрактные понятия, обилие расчетов и записей, которые нам теперь приходилось делать. Освоив простейший счет с помощью наставницы, я и подумать не могла, что с цифрами можно сотворить что-то еще. Сложить и отнять – еще полбеды, а вот умножение, деление, возведение в степень… Кому это, спрашивается, нужно? И зачем? Торговцам? Казначеям? Но лично мне-то оно для чего?
