Он был прав, мои глаза застилали слезы, я плакала навзрыд. Соленая влага проникала под маску, делая ткань влажной. Защитное заклинание оберегало от множества болезней, но только не от чувств или слез.
– Руки, Клер, – напомнил Кристоф и подал мне ведро со свежей колодезной водой.
Очищающее заклинание впиталось в жидкость, а я никак не могла оторваться от девочки, которая буквально минуту назад беззаботно болтала с нами, а сейчас лежала бездыханной.
– Клер, надо идти дальше, – мягко позвал Кристоф. – Может быть, кто-то еще спрятался от смерти и ждет, что его спасут?
– Прекращай реветь, практикантка, и делай дело! Ларии больше ничем не поможем, – нарочито грубо сказал Броссар и, развернувшись к нам спиной, пошел дальше по улице.
Разумом понимала, что они правы, надо торопиться, пока есть надежда найти хоть кого-то живого, но оторваться от девочки не могла. В моем понимании никак не укладывалось, что она только что с нами говорила, делилась планами, а теперь ее больше нет. О богиня, за что же ты так жестока с Ларией и всеми жителями этой деревни?
– Идем, Клер, – потянул меня вверх Кристоф, помогая подняться с колен.
Наверное, я бы сама не смогла встать, настолько сильным было потрясение. Мужские руки поддерживали, подталкивали к ведру с чистой водой, где можно было ополоснуть руки. Все проделала машинально, даже заученно пробормотала очищающее заклинание, хотя видела, что Броссар уже это сделал. Сил куда-то идти не осталось. Кристоф усадил на скамейку, где недавно ворожей готовил отвар.
– Гвардия, – сообщил он, приложив руку ко лбу, прикрывая глаза от солнца и вглядываясь в даль деревенской улицы.
Я никого не видела, но поверила сразу же. Броссар отправил короткое сообщение в Дубье к королевскому судье о черной хмари в деревне, и было лишь вопросом времени, когда сюда прибудет отряд зачистки. Надо уничтожить все, что находится на этом клочке земли, чтобы зараза не расползлась дальше. Закон очень строг в этом вопросе. Даже выжившим не давали возможности похоронить родственников, все предавалось огню.
Здесь же живых не осталось.
Взгляд упирался в обнаженную девочку. Черная сила, убившая детский организм, властвовала, расползаясь чернильными пятнами по телу, коверкая и уродуя его. Когда-то нежно-розовая, с золотистым загаром кожа вздувалась пузырями, трескалась, превращая в ужасное месиво того, кто недавно был ребенком. Разрушения под жарким солнцем шли очень быстро.
– Где Эмири? – раздался рядом с нами голос королевского судьи.
– Обходит оставшиеся дома, – ответил Кристоф.
– А вы что здесь сидите? Прохлаждаетесь? – строго приступил к расспросам Одилон.
– Только что на наших глазах умерла эта девочка, – печально произнес Кристоф и показал на обезображенное тельце.
– Сколько прошло времени? – профессионально подошел к вопросу Одилон.
– Пятнадцать минут, – сухо ответил Кристоф.
– Слишком быстро, – процедил сквозь зубы Одилон.
– Да, – последовал такой же короткий ответ.
Королевский судья отдал приказы, и через некоторое время вокруг стали заниматься огнем дома. Гвардия приступила к зачистке. Иногда какие-то люди попадали в поле моего зрения, мелькали форменные сапоги, слышались голоса, но в основном все происходило где-то на периферии сознания.
Оставшиеся строения осмотрели быстро, выяснив, что живых в них не осталось. Эти сведения как-то поступали в мозг, откладывались там, но реагировать на них уже не могла.
– Клер, пора уходить, сейчас тут все запылает, – подошел ко мне Кристоф и помог подняться.
– Да, пора, – устало согласилась с ним я.
Все, чего хотелось, это искупаться в озере, закрыться в комнате и свернуться калачиком на кровати, чтобы никто не трогал. Даже присутствие Кристофа выносила сейчас дозированно. С благодарностью принимала его помощь и руководство, но в то же время слова утешения были лишними.
– Готовы? – осмотрел нас Броссар, появляясь откуда-то из клубов черно-серого дыма.
– Да, – коротко отозвался Кристоф.
– Отправляемся! – приказал он.
– Я сейчас, – сказала вслух и подошла к кукле Ларии.
Игрушка была сделана с любовью. На голове расшитый платок, платье с вышивкой. Мама девочки очень старалась, делая игрушку для дочери.
– Клер? – подошел сзади Кристоф.
Я размахнулась и кинула соломенную куклу в огонь. Вызванная гвардия не стала рассчитывать только на природную стихию, помогая разгораться пожару колдовством. Вскоре полыхали все дома и строения, обдавая нестерпимым пеклом живых. Жарко. Провела ладонью по лбу, отирая пот. Слишком горячим становился воздух, и от эмоций, захлестывающих меня, дышать становилось все труднее.
Мужчины раздевались тут же, в поле, скидывая одежду в один из разведенных костров. Для меня повесили на ветки дерева старое одеяло, отгораживая место, где можно снять перепачканную одежду. Огромные кадушки, наполненные водой с очищающими заклинаниями, сменялись, едва купальщик заканчивал омовение. После того как удалось ополоснуться, мне предложили простую мужскую рубаху и штаны. Последние оказались длинноваты, и пришлось их подвернуть в поясе, а потом туго прихватить веревкой, чтобы не потерять. Мое новое выходное платье постигла та же участь, что и остальную одежду. Только сейчас я уже не переживала об этой потере. Поняла, что есть кое-что более ценное, чем модный наряд.
Николас ожидал на том же месте, где мы его оставили. Лапушка испуганно посматривала в сторону пожара, всхрапывала, втягивая запах гари, к которому теперь явственно примешивалась вонь горелой плоти.
Расселись в коляске быстро, торопясь покинуть это место. Даже флегматичная кобылка бежала резво. Я вдыхала свежий воздух, бивший в лицо, и все равно никак не могла отделаться от застывшего в легких запаха смерти, продолжающего преследовать меня.
Летняя ночь опускалась на землю, давая возможность отдохнуть от дневного зноя. Земля еще не успела остыть, и от нее поднимался горячий воздух, смешиваясь с пылью дороги, взметаемой копытами Лапушки. После дыма горло пересохло, в глазах появилась противная резь, и очень хотелось пить.
– Разбавленное вино. – Броссар протянул фляжку.
Сделала глоток прохладного напитка и почувствовала, насколько же сильно устала. Вернула фляжку и откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза. Первым делом, как приедем к дому у озера, умоюсь. Там, рядом с деревней, я старалась вымыться очень тщательно, чтобы не дать ни малейшей возможности страшной болезни поразить организм. А вот сейчас хотелось расслабленно опуститься в прогретую за день воду и побыть в покое. Это было необходимо не для того, чтобы смыть копоть и запах гари, просто надо успокоиться, восстановить утраченное равновесие.
Лария была для меня никем, обычной девочкой, с которой я общалась в течение часа, и все же ее смерть потрясла. Такая юная, живая, веселая и наивная. Ее жизнь только начиналась! Родители любили своих детей и, понимая, что их часы сочтены, постарались уберечь ребят. И все напрасно. Черная хмарь никого не пощадила, заграбастав в свои цепкие лапы все жизни в той деревне.
