– Вы рассмотрели напавшего на Ибера? – задал вопрос Броссар.
– Разумеется, – ответил собеседник, – и это не Леонард. Мы составили словесный портрет и разослали для опознания. Теперь у нас есть все законные основания для ареста преступника, потому что он совершил нападение на губернатора.
Я поняла, что последняя фраза предназначалась лично для меня. Понимающе кивнула в ответ. Нападение – это свершившийся факт, поскольку свидетели могут опознать мужчину. Не то что мое скромное описание будущих событий, когда видела потенциального убийцу со спины. И это притом, что будущее изменчиво. Допустим, мэтр Одилон не стал бы настаивать на посещении губернатором банка, и тогда мое предсказание ничего не стоило. Как можно арестовывать и предъявлять обвинение кому-либо на основании «якобы вы могли кого-то убить»?
– Дай взглянуть на описание, – попросил Броссар.
– Вот, ознакомьтесь, – с готовностью протянул нам два листа королевский судья.
Броссар начал читать: «Рост выше среднего. Волосы темно-русые, прямые, средней длины. Кожа с южным загаром. Ушные раковины слегка прижаты к голове. Глаза серо-голубые. Губы тонкие. Лицо округлое, имеется небольшая небритость. Сложение плотное, мускулатура развита».
– Пострижется, побреется, и никто его не узнает, – недовольно произнес он.
Мэтр Одилон кивнул на это замечание.
– Здесь сказано, что глаза серо-голубые. – Задумчиво рассматривая строчки на листе бумаги, я старалась представить себе образ мужчины. – Значит, он не из южной провинции?
– Необязательно, – отозвался Броссар. – Мы с тобой тоже проживаем в Камарге.
– Я имела в виду, что у южан глаза темные и волосы вьющиеся, – внимательно посмотрела на мэтра Одилона.
– Ты права, кошечка. Предки нападавшего не из Камарга, – согласился со мной он.
– Это нам мало что дает, – нахмурился Броссар и вернул листы с описанием другу.
– Я надеялся, что Клер сможет увидеть его в своем шаре, – протянул Одилон, с надеждой поглядывая на меня.
– Тристан, не проси больше, чем возможно сделать, – отрезал Броссар.
– Я могу попробовать. Воссоздать образ из памяти тех, кто его видел. Только о чем спрашивать? Когда он совершит нападение в очередной раз? – озадаченно произнесла я.
– У Клер дар, но даже она не сможет предсказать все действия преступника, – вмешался в мои рассуждения Броссар.
– Все же я могу попробовать, – твердо произнесла я. – В конце концов, что в этом страшного? В худшем случае просто ничего не увижу. И все же это лучше, чем вообще не попытаться.
– Кошечка, я уже признавался в своей любви к тебе? – радостно мурлыкнул Одилон.
– Тристан, – оборвал проявления симпатии Броссар.
– Эмири, ты жесток! Кристоф получит это чудо в жены, ты с ней проживешь целый год в одном доме, а мне нельзя даже просто восхищаться и признаваться в любви такой очаровательной девушке с раскосыми кошачьими глазками, – обиженно протянул королевский судья.
– Мэтр Одилон, мне приятно, что вы цените мое умение, но право слово, вы сильно меня смущаете столь откровенными признаниями, – мягко ответила ему и по-доброму улыбнулась.
– Я покорен твоей красотой с первой встречи, кошечка, и скрывать свою симпатию не считаю нужным, – произнес он и приложил руку к груди.
Выглядело это мило и немного наигранно, но вызывало добрую улыбку, отчего становилось приятно и весело. Только наставник недовольно хмурился, глядя на нас обоих. Вряд ли я когда-нибудь пойму, что творится в голове Броссара! Если он сам не пожелает что-то объяснить, угадывать бесполезно. А потому я решила не обращать на его недовольство внимания и занялась делом.
Ворожейный шар предсказаний во второй раз за сегодняшний день сверкнул искорками заключенной в него магии, радуясь новой встрече со мной. Привычный отклик почувствовала ладонями, положив их на округлые бока, и пробормотала заклинание.
Образ убийцы пришлось искать в голове королевского судьи долго. Слишком много событий Одилон держал в памяти. Кусочки видений мелькали перед внутренним взором, складываясь, перестраиваясь, рассыпаясь и вновь показывая незнакомых мне людей. Как из них выбрать того, кто нужен?
Мэтр Одилон видел нападавшего вполоборота, и все же я узнала мужчину по описанию. Легкая небритость, прищуренный взгляд светлых, что редкость в этих краях, глаз. Плотное телосложение, рост намного выше моего.
Вокруг ночь. Тишина такая, что казалось, если упадет звезда, то я и это услышу. Мне страшно, я постоянно оглядываюсь и дрожу. Но вокруг никого, только тени густыми мазками по сторонам. Я точно знаю, что мне всего лишь нужно дойти до поворота и буду в безопасности. Острая боль в спине от вонзившегося в нее кинжала. Задыхаюсь, пытаюсь закричать, но ничего не получается. Падаю лицом вперед.
– Клер, что случилось? Что ты увидела? – встревоженно расспрашивали оба.
– Ничего, – сквозь стиснутые зубы выдавила я.
– Ты его видела? – допытывался Одилон.
– Нет, – шумно выдохнула я.
– Что ты видела? – настойчиво спросил Броссар. – Это имеет отношение к нашему убийце?
– Нет. Это другое, – ответила я.
– Ты совсем бледная, кошечка. Сделай глоток вина, – засуетился вокруг меня Одилон.
– Клер, не нужно ничего скрывать. Рассказывай, это может быть важно, – продолжал настаивать Броссар.
– Меня убили, – прошептала почти неслышно у края бокала с вином.
– Молчи, – зло прошипел Броссар, – и пей вино!
Видения своей смерти ворожеям почти никогда не приходят. Будущее настолько изменчиво, что, обладая даром, любой специалист в состоянии все изменить. Просматривая ожидаемые события, можно куда-то не пойти, отказаться от встречи, тем самым избежав трагических событий. Поэтому увидеть свою смерть – это знак. И если ворожейный шар предсказаний это показал, то уклониться от нее невозможно. Это означает, что судьба предопределена и смерть обязательно произойдет именно там, где было предсказано.
– Я не понял. Это что сейчас произошло? – подсел ко мне Одилон.
– Тристан, это была плохая идея, – грозно произнес Броссар.
– Мне кто-нибудь объяснит, что произошло? – не отступал Одилон.
– Нет, – коротко бросил наставник, – это видение не обсуждается.
– Ничего не понял, но если ты настаиваешь, то вынужден согласиться, – озадаченно отозвался он.
Я маленькими глоточками отпивала прохладное вино, щедро налитое Одилоном в мой бокал. Ко мне медленно возвращалось спокойствие. Что ж, если гибели не избежать, то плакать и стенать нет смысла. В сущности, любой человек смертен. Конечно, легче жить, не зная, когда придет твой срок уходить к богине, но истерить по этому поводу недостойно. Врать не буду, страшно до ужаса. Нужно что-то придумать, чтобы отвлечься от этих мыслей. В конце концов, я не знаю, когда это произойдет. Может быть, это случится через несколько лет. Так неужели уже сейчас стану постоянно озираться и жить в страхе?
