— Наверно, они подружились, — предположила Ника.
— Не-а! Ни за что не догадаешься, если никогда не слышала этой легенды. Хотя… кто тебя знает… Есть еще варианты?
— Ну… не знаю… Может быть, олень что-нибудь пообещал охотнику… Например, как в наших сказках: не стреляй, я тебе еще пригожусь!
— Опять не угадала! Даю подсказку — олень кое в кого превратился!
— Да? Тогда… наверно… в девушку?
— Так нечестно… — Долинский выглядел расстроенным. — Ты знала!
— Не знала! Клянусь!
— А как догадалась? Не олениха же была! Олень! Нелогично!
— Видишь ли, я много китайских сказок прочитала. В них часто разные существа превращаются в девушек. Представь, есть сказка, где действует девушка-карп!
— Рыба, что ли?
— Вот именно! Чем олень хуже?
— В этом смысле, конечно, не хуже! В общем, парень этот, охотник, женился на девушке и стали они жить-поживать и добра наживать. В парке сейчас есть олений питомник. Оленей можно покормить — они никого не боятся. Но скоро уже начнет темнеть… боюсь, мы их не увидим…
Ника посмотрела в окно автомобиля, и ей стало не по себе. На землю действительно начали опускаться легкие сумерки.
— А мы вообще что-нибудь увидим? — спросила она.
— Конечно! Сейчас, когда стемнеет, особенно красивый вид откроется с горы, которая в центре парка. Санья — как на ладони, вся в огнях. Суперски красиво! Не пожалеешь, что поехала!
У входа в парк свои услуги навязывали моторикши, но Долинский, виновато взглянув на Нику, сказал:
— Пойдем ножками. У меня денег в обрез. Надо ж еще назад в отель вернуться.
— Конечно, — согласилась девочка. Ей не терпелось увидеть монумент охотника с оленем до того, как окончательно стемнеет, и она готова была сама подниматься в гору.
Ника с Глебом проходили мимо камня, на котором был изображен крупный красный иероглиф.
— Ой! А я знаю, что он обозначает! — выкрикнула Ника и тут же смутилась.
— И что же? — с усмешкой спросил Глеб.
— Я, конечно, могу ошибаться… очень уж замысловато выполнен… но мне кажется, что он обозначает «любовь»… Да?
— Наверно! Я точно не знаю. Здесь много иероглифов на камнях. Наш гид говорил, что есть даже такой, который обозначает что-то вроде: «море высохнет, камень сгниет, а любовь вечна». Еще в парке есть дерево, на которое все вешают красные ленточки, надеясь, что выпросят себе вечную любовь. В общем, много всякого… такого… Но я тебя привел сюда, чтобы ты посмотрела на вечерний город.
Ника искоса бросила на него изучающий взгляд. Ей хотелось, чтобы он сейчас говорил неправду. Неужели он действительно привез ее в парк, посвященный любви, только из-за красивого вида с горы? Да не может такого быть! Ему просто неудобно говорить с ней об этом прямо. Действительно сто лет знакомы, и вдруг — любовь! Глеб наверняка боится, что она ему не поверит, высмеет. А она поверила бы! Обязательно бы поверила! И даже красную ленточку привязала бы на то дерево, о котором он говорил! Ведь это так красиво! Так символично! Но парень не выглядел ни смущенным, ни растроганным, ни растерянным. Он с самым деловым видом просто поднимался вверх.
Монумент состоял из трех фигур. В центре, конечно, находился тот самый олень, повернувший голову. Рядом с ним с одной стороны стоял юноша, с другой — девушка. Небо уже здорово потемнело, но белые фигуры были хорошо видны на его фоне.
— Высокая скульптура, — сказала Ника.
— Да! То ли двенадцать, то ли пятнадцать метров… забыл… Пойдем лучше на смотровую площадку!
Нике хотелось побыть возле каменных влюбленных подольше, но пришлось повиноваться, о чем она не пожалела. Вид с площадки на морскую бухту был таким прекрасным, что захватывало дух. Вечерний город действительно лежал как на ладони. Чуть ли не каждое сооружение, дорога или мост были подсвечены.
— Какие странные здания! — Ника показала рукой на пять небоскребов необычной формы. Чем-то они напомнили ей раскрывающиеся бутоны.
— Это отели! — отозвался Глеб. — Видишь, они расположены на острове! Представь, он искусственный! Называется — Феникс!
— Что значит «искусственный»?
— Ну… насыпной! Люди его сотворили!
— Это ж сколько сыпать надо было! — рассмеялась Ника.
— Да уж! Не пожалели! Смотри! Смотри! Началось!
Ника хотела спросить, что именно началось, но тут же увидела сама, как на фасадах отелей стало разыгрываться настоящее иллюминационное шоу. Огромные красочные изображения двигались вверх и вниз, перетекали одно в другое и с одного здания на следующее.
— Ну что, нравится? — спросил Глеб.
— Еще бы! Здорово! — в восхищении ответила Ника.
— Не жалеешь, что приехали?
— Конечно, нет! Но… — Ника вдруг заметила, что окончательно стемнело. — …Но, похоже, нам надо возвращаться…
— Да, пожалуй, — согласился Долинский.
Ника бросила прощальный взгляд на удивительной красоты панораму морской бухты и вечернего города и поспешила вслед за одноклассником.
На выходе из парка, непроизвольно обернувшись, Ника вдруг выхватила из толпы знакомое лицо и обомлела:
— Стас? Как? Что ты здесь делаешь?
Парню уже не было смысла прятаться, поскольку его заметили, и он вышел из-за спин молодой китайской пары с маленьким ребенком.
— И как это называется? — с возмущением произнес Долинский, в один прыжок подскочивший к Стасу и Нике. — Следишь?!
— Можешь называть это как угодно, — буркнул Стас.
— Можно еще сказать — шпионишь!
— Я же сказал, что меня не интересуют названия.
— А что тебя интересует?
— Она. — Стас показал на Нику. — Я не мог ее отпустить одну.
— Что значит «одну»?! — зло выкрикнул Глеб. — Она не одна, а со мной! Сечешь разницу?!
— Для меня разницы нет. Для меня она — одна. — Стас говорил очень спокойно, и это заставляло Долинского выходить из себя, что его совершенно не красило. Ника посчитала, что должна вмешаться, чтобы одноклассник совсем не потерял лицо от возмущения.
— Знаешь, Стас, мне твое поведение тоже не очень нравится, — сказала она.
— Я обещал твоему отцу…
— Не сочиняй, пожалуйста! Папа всего один раз попросил тебя не позволять мне далеко заплывать в море — и все! Больше он тебя ни о чем не просил!
— Этого ты не можешь знать, — упрямился Стас.
— А я у него сегодня же выясню, просил ли он, чтобы ты следил за мной? — Ника уже здорово рассердилась.
— Выясняй на здоровье, — невозмутимо отозвался Стас.
