— Не знаю, мы еще не обсуждали.
— Предлагаю вам съездить в Центр буддизма. Не могу запомнить, как он называется, но меня эта поездка очень впечатлила. Даже не хочу тебе ничего рассказывать. Это надо видеть!
— Называется Наньшань! — подсказала Ника. — Я читала об этом месте в Интернете.
— Точно! Как ты это запоминаешь? — удивился Глеб.
— Я же язык учу! Мне это интересно запоминать. Мы, конечно, планировали обязательно съездить в Наньшань… Может быть, как раз завтра… А вы что будете делать?
— Не знаю. Родители что-то запланировали, а мне, если честно, хочется просто поплавать в море. Но, разумеется, подчинюсь маминому решению — она у нас главная в этом вопросе. Когда еще снова попадем в Китай! Конечно, надо побольше посмотреть, сфотографировать, чтобы потом было что вспоминать.
Ника хотела что-то ответить, но тут дверь опять открылась, и в комнату вошел Стас. Девочка заметила, как при виде Глеба и яркого букета цветов потускнело лицо молодого человека.
— Что ты тут делаешь? — спросил он Долинского. — Разве не видишь, она болеет!
— А я и пришел навестить больную! — весело отозвался Глеб.
— Ну… навестил… и спасибо… Не стоит утомлять…
— Нет, вы посмотрите на него! — развеселился Долинский. — Ему, видите ли, можно утомлять, а мне нельзя! И где справедливость?
— Я тут живу…
— Ну не в этой же комнате?
— Не в этой. Но как только ты уйдешь, я уйду тоже, чтобы Нике не мешать.
— А я ей вовсе не мешаю, а… развлекаю. Правда, Вероника? — И Глеб подмигнул своей однокласснице.
Ника вынуждена была выдавить из себя:
— Правда… — На самом деле ей почему-то хотелось, чтобы Долинский ушел. Эти два парня не должны находиться рядом. Они как бы взаимоисключают друг друга. Кажется, что на двоих им не хватает воздуха в этой небольшой комнате. Или это ей его не хватает?
— Ну… ладно, — сказал Стас. — Тогда я уйду.
— А вот это — пожалуйста! — Глеб развязно ему поклонился. — Скатертью дорога!
Стас посмотрел в глаза Нике со странным выражением лица и вышел из комнаты.
— И чего ему от тебя надо? — спросил Долинский, неприятно скривившись. — И вообще, кто он такой?
— Он… сын папиного сослуживца.
— И всего-то! Почему же он считает, что имеет на тебя какие-то особые права?
— Мне кажется, что он ничего не считает… Он просто переживает за меня…
— А тебе нужны его переживания? — Глеб тоже посмотрел на Нику пристальным взглядом, и она не смогла ответить неправду.
— Я еще не разобралась, — сказала она.
— Значит ли это, что он тебе нравится?
Девочка подумала немного и ответила также максимально честно:
— Пожалуй, он мне интересен…
— А я?
Этого вопроса Ника не ожидала и потому испуганно спросила:
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому что… В общем, мне кажется, тебе стоит разобраться в себе, чтобы точно определить, кто из нас двоих тебе более интересен. Честно говоря, мне не нравится, что он все время встревает между нами! Похоже, что и я вызываю у него раздражение…
— Хорошо, я разберусь, — тихо сказала Ника.
— Ну… ладно… — так же тихо отозвался Глеб. — Я пока пойду, да?
— Иди…
Когда Долинский ушел, Ника встала с постели. Ее уже не качало, и потому она смело вышла в комнату, где жили отец со Стасом, чтобы взять вазу для цветов. В длинном плетеном кресле у окна сидел Стас с самым мрачным выражением лица.
— А где отец? — спросила его Ника, чтобы как-то разрядить обстановку.
— Он пошел узнавать, какие экскурсии можно заказать. И на какой день… Он хочет список составить.
— Да, папа — человек основательный.
— Ника, скажи… — Стас поднялся с кресла. — Этот… ну… Глеб тебе очень нравится?
Внутри у Ники похолодело. Она не знала, что ему ответить. Они нравились ей оба, но вряд ли парень хочет услышать именно это. Она поставила цветы в вазу и решила и ему сказать честно:
— Он мне нравится, но очень или нет, я пока не разобралась…
— А долго ты будешь разбираться?
— Я… я не знаю…
Ничего большего ей сказать не удалось, потому что в номер вернулся Николай Иванович.
— Ну, как здоровье? — спросил он дочь.
— Почти нормально, — ответила она.
— Тогда едем завтра в Наньшань?
Ника вздрогнула. Именно Наньшань советовал посетить Долинский. Что это? Знак судьбы?
— Что? Не хочется? — испугался Николай Иванович, заметив смятение дочери. — Думаешь, еще не потянешь?
— Ну что ты, папа! Конечно, потяну! Я еще сегодня полежу, а завтра, уверена, буду в полном порядке.
— Согласен! Отдыхай! Вставать придется рано утром. Лулу сказала, что завтра обещают очень жаркий день, и с утра, когда попрохладней, нам будет более комфортно, чем днем.
И остаток дня Ника намеренно провела в постели, поскольку никого не хотела видеть: ни Стаса, ни Глеба. Они оба задавали ей, по сути, один и тот же вопрос, а она никак не может найти на него ответ. Ей очень нравится ветка со сказочными цветами орхидеи, но букет ярко-алых цветов — ничуть не хуже.
К Наньшаню, Центру буддизма, выехали затемно на автобусе. Еще до конца не рассвело, но Ника чувствовала себя уже совсем выспавшейся, вполне здоровой и находилась в самом приподнятом настроении. Она решила сегодня не зацикливаться на том вопросе, который не давал ей покоя, и целиком отдаться новым впечатлениям. А их будет — много. Девочка ничуть в этом не сомневалась. Она читала: Наньшань, что в переводе означает — Южная гора, — самый большой в Китае экологический парк с храмовым буддийским комплексом. Он даже включен в список ЮНЕСКО как один из лучших рукотворных парков мира, сохранивших в неприкосновенности окружающую среду и олицетворяющих наивысшую гармонию человека и природы. С комфортом откинувшись на спинку сиденья и поглядывая в окно, Ника с удовольствием слушала Лулу, хотя многое знала сама. Например, она читала, что по легенде Наньшань основали монахи, которые чудом спаслись после кораблекрушения в этом районе. Согласно легенде, тонущих в море монахов вынесли на берег дельфины. С тех пор вся эта местность стала считаться священной.
Когда подъезжали к Центру буддизма, наконец начался рассвет. Встающее солнце окрасило Наньшань в розово-голубые тона. Видимые из автобуса священные башни светились теплыми огнями, словно мозаики из горячих углей. Ника заметила, что все время непроизвольно улыбается.
Попасть в Наньшань можно только через единственные ворота. Они были очень живописными, но Нике показались какими-то несерьезными, чрезмерно разноцветными, затейливыми и несколько не соответствовали тому, что говорила Лулу. А та объяснила, что эти ворота считаются главным входом не просто в туристическую зону, а в мир буддизма. С внешней стороны остается обывательский, земной мир, а внутри, по ту сторону ворот, начинается мир буддизма. Наверху ворот, в самом центре с обеих сторон начертаны два иероглифа: «пу» и «ер». «Пу» означает — нет, «ер» — два. То есть нет второго пути к истине, кроме буддизма, и все люди независимо от их происхождения и сословия могут идти по этому пути. Он открыт для всех. Главный вход в Наньшань — дверь в высшее и очень надежное счастье. Оно, счастье, в освобождении от страданий, которые подстерегают каждого человека на протяжении всей его жизни. А еще оно — в неограниченной возможности помогать другим на пути к освобождению и просветлению. Буддизм вобрал в себя восемьдесят четыре тысячи различных учений, которые действуют как противоядия против соответствующего числа всевозможных бед, несчастий и помех. Учение Будды можно сравнивать с гигантской аптекой, где есть лекарства от каждой болезни.
