Все пространство от озера к горам казалось занятым пальмами. Сотни, тысячи, — насколько хватает глаз. Ветви, протянутые в бесконечность, острые, как штыки. Сухие. Обожженные, но будто все равно спешащие к своему божеству — солнцу.
— Жа-а-арко, однако… — протянул Стас. — Может, теперь к морю?
— К морю! — в унисон подхватили Ника и Николай Иванович.
Территория отеля к морю спускалась террасой. Вдоль нее были вырыты пруды, будто неглубокие колодцы с выложенными камнями стенами. На поверхности воды плавали крупные глянцевые листья лотосов и нежно розовели венчики цветов с ярко-желтой, мохнатой от тычинок серединкой.
Когда Ника со своими спутниками прошла последний пруд, им пришлось вздрогнуть от резкого неприятного звука, похожего на те, что извлекаются, если поскрести по стеклу острым предметом.
— Что это? — Ника в испуге оглянулась на своих спутников.
Николай Иванович с удивлением огляделся вокруг, а Стас вернулся к последнему пруду, заглянул внутрь и отпрянул от очередного отвратительного звука. Потом расхохотался и пригласил к прудику Нику и ее отца. Под водой на самом дне сидела огромная пупырчатая лягушка и смотрела на них удивительно красивыми выпуклыми глазами.
— Вот эта, с позволения сказать, царевна и вопит дурным голосом, — доложил Стас, и лягушка, будто в подтверждение его слов, издала очередной препротивный вопль.
— Фу ты! — Николай Иванович покачал головой. — Если ночью такое услышишь, с ума сойдешь!
— Может, они ночью спят, — предположила Ника.
— Днем тоже можно инфаркт заработать от неожиданности. И зачем в отеле эти твари? Отдыхающих пугать?
— Понимаешь, папа, китайцы считают, что лягушки охраняют домашний очаг от злых духов! Поверье у них такое…
— И понятно почему! — Стас опять расхохотался. — У злых духов от этих диких криков тоже случаются инфаркты, и они после этого не в состоянии творить зло!
Ника не могла удержаться тоже и рассмеялась. Разулыбался и Николай Иванович.
Дальше на пляж пришлось идти через узкий участок, засаженный кактусами. По форме они напоминали те, что мы любим выращивать на своих подоконниках, но высотой были со взрослого человека. Никин отец был все же повыше кактусов, а Стас — почти вровень с ними.
— Говорят, что эти штуки красиво цветут, — сказал Стас, разглядывая ветвистые колючие столбы. — Ну и где же их цветики-лютики?
— Они цветут весной, — объяснила Ника. — Вот именно эти виды выпускают огромные, похожие на лилии, тяжелые цветы, желтые, алые и даже темно-синие. Это написано в рекламных брошюрках, что лежат в номере. Вчера перед сном я успела прочитать. Между прочим, в мае вокруг этих кактусов витает необыкновенный тонкий аромат. Не хуже, чем от дорогого французского парфюма. Так и написано, честное слово!
— Да-а-а… — протянул Стас. — А сейчас никакого аромата и… жарища…
На пляже ноги Ники провалились в мягкий и мелкий, как мука, песок. Он и цвета был такого же, почти белого. Из-за этого берег выглядел необычно — в знойный летний день казался заснеженным. По всей протяженности пляжа высились сооружения в виде пагод с крышами из пальмовых листьев, в которых наверняка можно было укрыться от палящего солнца. Ника сразу побежала к морю. Удивительно чистое, прозрачное, оно радовало глаз нежным зеленоватым цветом и походило на жидкий нефрит
[3]. У берега вода была такой теплой, что ноги девочки не почувствовали перехода от воздуха к воде.
— Ника! Иди к нам! — услышала она голос отца и побрела к своим мужчинам нарочно медленно, загребая ногами белый горячий песок и от души наслаждаясь этим.
Отец и Стас уже заняли лежаки возле семейства Глеба, отчего у Ники опять испортилось настроение. Неужели отец не мог пройти мимо Долинских? Неужели обязательно нужно кучковаться возле знакомых? Как будто нельзя с ними в Питере общаться!
Стараясь не смотреть на Глеба, девочка сбросила шорты, топик и опять побежала к морю подальше от Долинского и поближе к прозрачной воде, от которой все же веяло прохладой.
— Стас, не отпускай ее далеко от себя! — услышала она за спиной голос отца, и молодой человек тут же ее догнал.
— Слышала, Николай Иванович тебя мне поручил?! — сказал он.
— Папа сказал это так… для порядка… На самом деле он знает, что я хорошо плаваю — сам учил, — ответила Ника, сразу зашла в воду по пояс и легко поплыла вперед. Она действительно хорошо плавала, да и соленая вода держала отлично.
Ника плыла и наблюдала за сменой оттенков воды. Ее нефритовая прозрачность сменилась нежно-лавандовой, потом добавился синий цвет, который на глубине приобрел густоту гуаши.
— Не страшно так далеко заплывать? — услышала Ника, и рядом с ней неожиданно вынырнул Долинский.
— А она здорово плавает для девчонки, не так ли? — с другой стороны раздались слова Стаса, который все время плыл с ней рядом.
— Вообще-то, я запрещаю ей уплывать так далеко без мужского сопровождения! — Третьим рядом с Никой уже плыл отец.
— Да ну вас! — возмутилась девочка, развернулась и поплыла обратно к берегу. Конечно, она была бы не против похвалиться перед Глебом своими способностями записной пловчихи, но не при отце же со Стасом.
Как ни старалась Ника плыть по возможности быстро, два парня и отец ее все же обогнали. Когда она подплывала к берегу, молодые люди уже стояли на песке и смотрели на нее, а Николай Иванович отправился загорать. Ника сбавила темп, чтобы можно было с воды подольше разглядывать парней. Стас все же несколько проигрывал Глебу. Он был выше Долинского примерно на полголовы, но рядом с ним казался излишне тощим и сутулым. Загорелый мускулистый одноклассник смотрелся куда выгодней бледного Стаса, у которого загорелыми были только ноги до колен — видимо, и в Питере давно ходил в длинных шортах, а специально не загорал. Да уж… Картинка как в плохом кино или таком же плохом романе про любовь. Вот они, два соперника: один плохой, но красивый, другой менее красив, зато хороший. Кого выберет героиня? Разумеется, сначала она непременно выберет плохого, но красивого, а потом поймет, какой он недостойный, и наградит своей любовью не очень красивого, но хорошего. Впрочем, это героиня романа… А Ника кто? Да никто! А парни вовсе не соперники. Долинский ею вообще не интересуется, да и Стас — так только… на безрыбье… Ни в отеле, ни в ресторане, ни здесь, на пляже, среди отдыхающих почему-то не видно девушек в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет. Какая-то мелкота кругом снует или совсем взрослые девушки фланируют…
Когда Ника уже сидела рядом с загорающим отцом на песке, мимо них к морю прошла Лулу в ярко-красном купальнике. Она была необыкновенно хороша: стройная, легкая, с длинной шеей и красивой посадкой изящной головки с черными блестящими волосами. Ника была уверена, что увидит, как парни, которые загорают рядом с ней, проводят Лулу восхищенными взглядами, но ни Стас, ни Глеб вслед гиду даже не посмотрели. Сначала девочка вынуждена была отвести глаза от пристального взгляда Стаса, а потом наткнулась на такой же внимательный взгляд одноклассника. Что бы значили эти их взгляды? Она не могла даже предположить. Не спрашивать же их об этом!
