– Ты можешь рассказать, что ты натворил? За что тебя все ругают?
– Вот именно, что ни за что! – У Игоря очень честное и справедливое лицо. – Я ничего не сделал. Ко мне придираются все, я же тебе и говорю.
Да, это не так просто, договориться с Игорем Павликовым. Такие люди не выкладывают всё подряд.
Мимо идёт Максим. Он останавливается, прищуривается на Павликова и вдруг говорит:
– Павликов! Я тебя знаю.
– Меня все знают, – отвечает Игорь. – Делов-то.
– Послушай, это ты вчера на школьную крышу залез и там дурака валял? Ну ты даёшь!
– Не дурака валял, а снег сбрасывал! – возмущённо выкрикивает Игорь. – Не знаешь, а выступаешь.
– А по шее? – деловито спросил Максим.
– Максим, Максим! – Таня встаёт между ними. – Ты что?
– Ничего, – ворчит Максим. – Полезно было бы.
– Ещё чего! – Из-за Таниной спины кричит Павликов. – Не имеешь права!
В это время звенит звонок, Игорь кидается по коридору.
Таня догоняет его, кладёт руку на его колючую голову, ёжик оказывается совсем мягким. Некоторое время Таня идёт с ним рядом, и Павликов успокаивается.
– Ты и так человек, Игорь. Мы что-нибудь придумаем. Ты не расстраивайся, ладно?
– Я и не думаю расстраиваться. – Он мотнул головой упрямо и вместе с тем беспомощно.
– Ну вот и хорошо. У меня к тебе просьба, Игорь.
– Какая? – загораются жёлтые глаза. – Какая просьба-то?
– Трудная, наверное. Но ты постарайся. Хорошо?
– Ну, постараюсь.
– Знаешь, Игорь, не лазь ты больше на крышу. Ну его, этот снег, без тебя его сбросят.
Почему он смеётся? Хохочет и убегает. Вот и пойми его, маленького взъерошенного мальчика, Игоря Павликова.
Всё равно поймаю
В темноте Серёжа брёл почти на ощупь. От железных гаражей тянуло холодом. И тут Серёжа услышал знакомый голос:
– Стой! Кто идёт?
Он застыл на месте и от неожиданности ответил домашним голосом:
– Серёжа.
– Это Серёжка, – сказали в темноте. – Следит за нами, шпион подосланный. Мальчишки, наверное, подговорили.
А другой голос, тоже знакомый Серёже, добавил:
– Сейчас узнает, как выслеживать!
Откуда-то сверху протянулась рука и больно дёрнула Серёжку за ухо. Тут же кто-то сунул ему за шиворот ледышку. И шапку надвинул на глаза. А потом Серёже дали пинка, и он вылетел из тёмного угла на освещённую часть двора.
– Хулиганская банда! – крикнул Серёжа в темноту. А что ещё ему оставалось делать?
Пьяный мужчина всё ещё стоял у подъезда. Он опять погрозил Серёже пальцем.
– Не, парень, это не банда. Там девочки поют, слышишь?
Серёжа потирал горящее ухо, а тоненькие мечтательные голоса пели песенку про ручеёк и про улыбку.
Серёжа ничего не понимал. Ухо горело, на спине таяла ледышка. А главное, Звёздочка пропала.
Пьяный был разговорчивый.
– Они там уже несколько дней поют. Мы с Черепенниковым сядем у гаражей выпить-поговорить, а девочки наверху поют. Хорошие девочки, спокойные, не хулиганки нисколько.
Голоса в темноте звучали стройно и ласково: «А за окном стоит весна, весна по имени Светлана». Серёжа всё-таки крикнул в сторону гаражей:
– Всё равно поймаю!
Никто не откликнулся, и он пошёл домой. Вдруг, пока он бродит здесь и получает зазря тумаки, Звёздочка как-нибудь чудом появилась дома? Вдруг она ждёт его?
Когда надеяться не на что, начинаешь верить в чудеса.
Облака, похожие на аистов
А Таня? Таня меняется на глазах. Может быть, счастливые люди вообще особенные.
Таня вдруг услышала, что снежинки, которые летят ей навстречу, не шуршат, а звенят. Раньше шуршали, а теперь звенят. И этот звон можно слушать долго, стоя на одном месте и глядя в небо. А когда наконец спохватишься, что не годится стоять здесь посреди дороги так долго, а надо всё-таки идти, куда шла, то ты пойдёшь. Но шаги твои будут такими лёгкими, будто это уже не шаги, а полёт. И облака, оказывается, похожи на розовых аистов. Несутся вперёд аисты, крылья распахнуты, тоненькие ноги торчат назад, длинные шеи стрелкой вытянуты к солнцу. Куда вы, аисты? Далеко, далеко…
Идёт Таня по улице. И улица всё та же – овощной магазин, почта, детский сад с горкой и грибками. Только это уже совсем не та улица. Это особенная улица, и ведёт она в особенную, прекрасную, праздничную школу. А прохожие идут себе, спешат и не знают, отчего девочка идёт, будто летит над землёй. Вот остановилась, покружилась на одном месте, отбросив руку с портфелем – не то она портфель покрутила, не то он её своей тяжестью повернул. Потом улыбнулась чему-то и пошла своей дорогой. Сияют у неё глаза, звенят снежинки, а светофор конечно же кажется ей праздничной ёлкой.
А как же может быть иначе? Произошло потрясающее событие, великое и небывалое.
Мальчик, который ходил мимо неё и не замечал её, вдруг подошёл к ней и попросил тетрадку. Разве этого мало? А это ещё не всё. Он переписал упражнение из её тетради, а потом стукнул её по затылку. И это ещё не всё. Он ей рожу скорчил очень страшную и противную. Ей, а не кому-нибудь другому. Хотя вокруг было много девчонок и среди них главная красавица – Оля Савёлова.
Идёт Таня по улице, а в ней звучит музыка, и эта музыка слышна только Тане, и Таня улыбается своей музыке. А мысли приходят, похожие на песни. Вот сейчас я войду в класс и увижу его. Он прекрасен. Он бегает по партам или сидит с ногами на подоконнике и читает книгу про гиену. Или дерётся с кем-нибудь из мальчишек. Другие мальчишки дерутся противно: поднимают пыль, пыхтят и потеют. А он дерётся, как ястреб, – с гиком налетает на врага, сбивает его с ног и орёт победным голосом. Он похож на героя песни.
Вот такая теперь Таня. Любовь – это всегда серьёзно, сколько бы лет ни было тому, кто любит.
Таня стала другим человеком.
Может ли человек стать другим? Ведь совсем недавно мы выяснили с очень учёным психологом, что особенности характера даны человеку раз и навсегда. Или они всё-таки могут меняться?
А вдруг я ошибаюсь, когда считаю, что Таня так уж изменилась? А изменилось только её настроение? А характер один на всю жизнь и меняться не может?
Мне важно это понять до конца. И я прихожу к очень умному психологу. Надо спросить у неё, уж она-то знает.
Самый умный психолог с завязанным горлом сидит в уголке дивана, кашляет, говорит, что простуда – пустяк и завтра пройдёт.
А на стене двадцать или двадцать пять плюшевых медведей. Мишка в клетчатом переднике. Розовый мишка. Серенький, самый маленький, с близко посаженными глазами и самый большой из города Риги, его зовут Адам Янович. Все медведи как-то зацеплены за стенку и оттуда глядят.
