В 1690 году Кибирёв на сорока подводах выехал в Джунгарию. Дорога к Бошогту была трудной. Кибирёв увидел монгольские степи, разорённые джунгарами, и легендарную реку Керулен, родину Чингисхана; караван Кибирёва храбро отбивался от монголов. В ставке Бушухты-хана Кибирёва встретили хорошо; джунгары называли казака Киборатай. Бушухта взял Киборатая на битву с Очироем, и Кибирёв своими глазами наблюдал, как на берегу озера Улугай воинство джунгар разгромило стотысячное полчище халхасцев и китайцев. Бошогту держал Кибирёва у себя в гостях полгода, а потом отпустил домой со своими послами. В 1691 году послов Бушухты, приехавших с Кибирёвым, в Ильинской слободе принял воевода Кислянский.
Но дружба между Россией и Джунгарией оказалась недолгой.
Очирой, разгромленный джунгарами, полностью предался Китаю. В 1691 году богдыхан Канси принял под свою руку степи Халхи. Разъярённый Бошогту, оставив свой «нутук», рванулся изгонять захватчиков с просторов Халхи. Степи задымились от пыли, поднятой сотнями тысяч всадников. Бошогту сражался храбро и умело; несколько раз он разгромил китайцев, а однажды разбил даже то войско, которым командовал сам император Канси. Однако удача отвернулась от Бушухты-хана, и в 1696 году на реке Тэрэлж его тумены потерпели сокрушительное поражение. Бушухта бежал.
Но возвращаться ему оказалось некуда. Пока он освобождал Монголию, Джунгарию захватил его племянник Цэван-Рабдан – ставленник Китая. Много лет назад Бошогту убил отца Цэвана, своего брата, и Цэван-Рабдана укрыли китайцы: поселили его в городе Турфан; теперь китайцы отпустили Цэвана, чтобы тот ударил отцеубийце в спину. Так что Бошогту потерял всё. В 1697 году он покончил с собой. Джунгарию возглавил Цэван.
Русские будут называть его Раптанем. Раптань объединит «Зенгурский нутук», наладит отношения с Калмыцким ханством и завоюет щедрые степи казахского Семиречья. А Китаю, который его спас, Цэван (как водится у степняков) ответит чёрной неблагодарностью: он задумает отнять у Цинской империи Тибет и священный город Лхасу. Мирные отношения между Китаем и Россией, обусловленные Нерчинским договором, настроят Цэвана против русских. В 1710 году джунгары уничтожат Бикатунский острог на слиянии Бии и Катуни, то есть на истоке Оби (Бикатунский острог даст начало городу Бийску). Цэван-Рабдан остановит русскую экспансию в Центральную Азию. В верховьях Иртыша на границе с Россией вырастет джунгарский город Доржинкит с семью каменными буддийскими храмами (потом на его месте раскинется русский город Семипалатинск, а потом – казахский город Семей). Мир между Россией и Китаем станет причиной неприязни между Россией и Джунгарией. Узел затянется туго, и развязать его сможет только война. И для неё Сибирь окажется самым подходящим местом.
Плетью по обуху
Восстания башкир
В 1557 году башкиры выдали русским бессрочный и безлимитный кредит доверия. Условия были простыми. Башкиры с их обширными землями, рыбными реками, тучными стадами, лесными пасеками, бобровыми гонами и табунами степных скакунов присоединяются к России. А взамен получают гарантии, что ислам – нерушим, земля принадлежит башкирским родам, власть – местному самоуправлению, и никакого крепостного права. Иван Грозный подмахнул Уставную грамоту. Уговор, написанный чернилами, башкиры столетиями будут переписывать кровью, потому что для русских сила оказалась важнее закона, жадность – крепче государева слова, а ласковые башкирские земли – желаннее своей русской бабы под боком. С царского благословения десятки тысяч казаков, крестьян, служилых людей и дворян оставили семьи и помчались в Башкирию делить чужой каравай.
Крепкий кулак нового степного брата русские разжимали по пальцам. Башкир приписали к Сибирскому приказу. Для управления краем основали крепость Уфу. За первые полвека после объединения русские построили на родовых башкирских угодьях тридцать один острог. В острогах поселили служилых людей с семьями. От царских щедрот крестьяне получили наделы из башкирских вотчин, а дворянам дали по целому поместью. К эпохе Петра зелёные пастбища Башкирии Россия по-хозяйски огородила четырьмя линиями своих крепостей: Закамской, Черемшанской, Исетской и Чусовской.
В конце XVI века на башкирской собственности поставили крест русские монастыри. На Исети появилась Далматовская обитель, на Каме – Преображенская и Спасо-Преображенская, в Уфе – Христорождественская и Успенская. Иерархи и монастыри из центральной России и Сибири тоже получили солидные наделы в Башкирии: один лишь тобольский митрополит владел землями на реке Миасс и большим селом Воскресенское с тысячей жителей. В середине XVII века российское подданство приняли калмыки, соперники башкир, и в награду русские власти нарезали калмыкам под их аймаки обширные пространства родовых башкирских кочевий.
На рубеже XVII–XVIII веков началось изъятие земель для горных заводов. К любому предприятию приписывали землю и лес на тридцать вёрст вокруг. Первыми были построены Каменский и Уктусский заводы. Масштабное государственное рейдерство подхлестнуло частников: дворяне, мелкие служилые люди и казаки начали захватывать угодья самовольно.
Башкиры этого не терпели. Башкирские бунты вспыхивали каждые пятнадцать – двадцать лет и проходили всегда по одному и тому же сценарию: разгневанные батыры собирали войско от нескольких сотен до тридцати тысяч воинов и разоряли деревни, остроги, монастыри и заводы. Тобольские, тюменские, казанские и астраханские воеводы спешно снаряжали отряды и отправляли их на защиту русских владений от бунтарей, устраивали карательные экспедиции в башкирские селения, убивали женщин и детей, угоняли табуны и стада. Башкиры отступали, призывали в союзники татар или калмыков и продолжали борьбу. Государь соглашался на уступки, снижал налоги, давал обещания, подкупал союзников, – и бунт угасал. Мятежники соглашались на мировую, писали царю покаянные грамоты, отдавали в заложники «лучших людей» и возвращались к своим семьям зализывать раны, хоронить убитых, восстанавливать разрушенные хозяйства и растить батыров для новых бунтов, потому что государево слово всегда расходилось с делом.
Восстания могли быть маленькими, на несколько дворов, и огромными, национальными. Первое всебашкирское восстание вспыхнуло летом 1662 года. Возглавил его батыр Сары Мерген – Жёлтый Мертвец. Это страшное прозвище он принял в знак того, что поводом для бунта стало разорение древних курганов русскими бугровщиками (грабителями могил). Мерген хотел создать башкирское ханство и даже подобрал хана – некого Кучук-салтана. К башкирам охотно присоединились калмыки, которым было всё равно, кого грабить. В Сибири башкир поддержал хан Девлет-Гирей.
Башня Торговищенского острожка в музее «Хохловка»
Во главе отряда в две тысячи бойцов Мерген прошёл огнём и мечом по реке Исети, разорив остроги, слободы и Далматовский монастырь. На севере башкиры дошли до реки Чусовой, где осадили Чусовскую слободу, а на реке Ирень сожгли городок Кунгур. Девлет-Гирей вторгся на Урал: атаковал Арамашевскую слободу и Невьянский монастырь. Отряды из Тюмени не справились с мятежниками, и тогда тобольский воевода направил против башкир два полка под командованием полковника Дмитрия Полуэктова. Войска служилых, вроде бы, разбили полчища бунтовщиков на озере Иртяш, но башкиры вскоре оправились и налетели на Полуэктова; служилые люди потерпели поражение, а полковник был ранен. Однако башкир подвели те, кому они доверяли. Коварный калмыцкий тайша Дайчин внезапно изменил бунту и захватил земли союзников, а Кучук-салтан в самый нужный момент бесследно исчез. Только к лету 1664 года русские власти сумели успокоить башкир, надавав лживых обещаний. Но для борьбы с будущими мятежами воеводы сразу же заложили Шадринский острог и новую мощную крепость Кунгур с четырьмя небольшими острожками, защищающими подступы.
