КАМЕННАЯ КРЕПОСТЬ ДАЛМАТОВСКОГО МОНАСТЫРЯ БЫЛА ДОСТРОЕНА ОЧЕНЬ ВОВРЕМЯ. ЗИМОЙ 1763 ГОДА В ВОТЧИНАХ МОНАСТЫРЯ ВСПЫХНУЛ БУНТ, КОТОРЫЙ ПОЛУЧИЛ НАЗВАНИЕ «ДУБИНЩИНА». МОНАХИ УКРЫЛИСЬ ЗА СТЕНАМИ И ОТСТРЕЛИВАЛИСЬ ИЗ ПУШЕК. А В 1774 ГОДУ МОНАСТЫРЬ ОСАДИЛИ ПОЛЧИЩА ОДНОГО ИЗ АТАМАНОВ ПУГАЧЁВА. ПУГАЧЁВЦЫ АРТИЛЛЕРИЕЙ РАЗРУШИЛИ ВОРОТА ОБИТЕЛИ И РИНУЛИСЬ НА ПРИСТУП, НО МОНАХИ ОТБИЛИСЬ, А ПОТОМ ЕЩЁ МЕСЯЦ СИДЕЛИ В ОСАДЕ, НО НЕ СДАЛИСЬ
Исаака не раз отстраняли от руководства монастырём. В семидесятых годах игуменом был отец Афанасий, духовный сын Исаака. При нём обитель была сотрясена скандалом со «строителем» (завхозом) Никоном, который пустился в хитрости с монастырскими вкладами и, в конце концов, получил удар ножом от разгневанного крестьянина. А сам отец Афанасий уехал в столицу, где разоблачал раскольников и спорил до драки с самим Никитой Пустосвятом. В 1682 году Афанасий стал архиепископом Холмогорским. Он участвовал в обороне Архангельска от шведов и в строительстве кораблей для Петра I; он боролся с расколом на Русском Севере, возводил каменные храмы, писал книги, собирал библиотеку и даже организовал обсерваторию. Возможно, Афанасий составил Далматову монастырю протекцию у царя, поскольку обитель на Исети пользовалась необъяснимыми милостями Петра.
В 1685 году игуменом вновь назначили Исаака. К началу XVIII века обитель окрепла настолько, что Исаак решил начать каменное строительство, как на Верхотурье, в Тобольске и Тюмени. Дальновидный игумен сделал ставку на горные заводы Урала, вернее, на Демидовых. Исаак наладил с ними бартер. Монастырь отправлял заводчикам провиант для рабочих, а взамен получал необходимое железо и колокола. В монастыре появился отдельный амбар, где хранился хлеб для Демидовых. Работы в Далматовском монастыре по размаху уступали в Сибири только строительству Тобольского кремля.
В 1705 году заложили Успенский собор. Главного зодчего – ярославца Ивана Сороку – Исаак переманил из Верхотурья. Однако дело продвигалось туго. По обители прокатились два сокрушительных пожара, а потом на пепелище напали башкиры, и владыка Исаак руководил защитой горелого пустыря. В 1713 году Сорока бросил всё и ушёл, Исаак отыскал ему замену – зодчего Якова Смирных. В 1714 году Пётр во имя Петербурга запретил в России любое каменное строительство, но Исаак каким-то образом сумел добиться исключения для своей обители. Собор освятили в 1720 году.
Это был первый двухэтажный храм за Уралом. Построенный «в три света», он имел «крещатое» венчанье на пять глав. Его украшал затейливый декор: «жучковый» орнамент, колонки с перехватами, наличники «медвежьи ушки», завитковые очелья, килевидные арки на колокольне и окошки-«слухи» на шатре. Собор сочетал в себе черты поморского стиля, «нарышкинского барокко» и украинских мотивов, привнесённых в Сибирь монахами из Малороссии. Артель, которая возводила храм, так сработалась, что потом её будут приглашать по всей Сибири; «далматовцы» возведут храм Кодского монастыря, церкви в Енисейске, Красноярске и Верхнеудинске.
Храмом игумен Исаак не ограничился. Он хотел иметь настоящую крепость. В 1713 году начали возводить её стены, причём деньги давала казна. Исаак не дожил до завершения работ. Он умер в 1724 году – на излёте петровской эпохи. А крепость достроили только в 1754 году.
В этом уникальном сооружении сошлись две эпохи: средневековье и новое время. Высокие, как в старину, шатровые башни и стены с «печурами» и «ласточкиными хвостами» соседствуют с пятиугольными бастионами, как делали в Европе, и воротами в середине куртины. Эта крепость дважды спасёт монахов от вооружённых штурмов. В 1763 году пушки обители расстреляют «Дубинщину» – восстание исетских крестьян, а в 1774 году о стены монастыря разобьётся орда пугачёвцев. «Христовы воины» окажутся храбрыми солдатами. И не мудрено: свою крепость веры они построили в чужой земле и научились защищать её не только молитвой, но и оружием.
На благо поневоле
Деятельность каролинов
Тысячи пленных шведов были расселены по десяткам городков Сибири. Сибирь никогда ещё не испытывала такой мощной прививки «европейства».
Самая большая и крепкая община сложилась, разумеется, в Тобольске. Её ольдерманом (руководителем) стал подполковник Арвид Кульбаш. Шведы организовали свою жизнь разумно и демократично. Подполковник Кульбаш, два капитана и два ротмистра распределяли деньги, полученные из Фельдт-комиссариата. Лейтенант Каг вёл дневник общины. Пастор Лариус отвечал за религиозные службы. Батальонный проповедник Вестерман учитывал умерших. С 1712 года выбранные офицеры два-три раза в год ездили в Москву в Фельдт-комиссариат за деньгами и письмами с родины.
Каролины не хотели терять свою идентичность. Они сообща отмечали праздники короля – именины (28 января) и дни рожденья (17 июня). Драбант-капрал Брур Роламб всякий раз сочинял торжественные стихи. Капитан Курт фон Врех провозгласил религиозную доктрину общины – пиетизм. Это протестантское учение заключалось в том, что нельзя поддаваться унынию и впадать в безделье, а невзгоды следует преодолевать трудами на благо ближних. Учение разработал профессор Франке из университета в Галле; Курт фон Врех установил связь с профессором и получал из университета помощь деньгами, наставлениями и «методической литературой».
Поначалу русские власти охраняли пленных, потом охрана превратилась в наблюдение, потом и вовсе исчезла. Жили каролины на постое в домах горожан, но их приводили в ужас теснота и антисанитария, поэтому самые богатые пленники построили собственное жильё. В быту шведы относились к русским с презрением, а русские к незваным гостям – с враждебностью. Самое большое столкновение случилось в апреле 1712 года. После трёх пожаров в Тобольске денщик губернатора ударил в набат, призывая бить поджигателей – конечно, шведов. В жестокой свалке русские уложили насмерть пять офицеров и отмутузили сотню человек. Впрочем, шведы – бравые вояки – не остались в долгу и дали сдачи. Но потихоньку отношения наладились. Многие шведы женились на русских бабах и, в конце концов, остались жить в России, потому что ради брака переходили в православие, а православным не дозволялось покидать своё отечество.
Пленные шведы зарабатывали деньги так же, как русские: нанимались строить, пахать, косить сено, заводили ремесленные мастерские, торговали и даже тайком гнали водку – тогда это был самый прибыльный подпольный бизнес. Для бедных товарищей богатые офицеры устраивали бесплатные обеды. Шведские артели приняли участие во всех проектах губернатора Гагарина: рыли отводной канал для устья Тобола, возводили Тобольский кремль, горные заводы и церкви. Дмитриевская башня зодчего Семёна Ремезова в Тобольске (Рентерея) была в народе прозвана Шведской палатой.
Иоанно-Богословская церковь в городе Чердынь
Первым помощником шведов был сам губернатор. Шведы отгрохали ему дворец в европейском духе и долго получали от Гагарина различные подряды: сложить камины, сделать обои, лепнину, посуду и мебель, вырезать шахматы, нарисовать игральные карты, обиходить сад. Секретарём Гагарина стал сын нарвского бургомистра Йохим Дитмер; на взятках за «доступ к телу» губернатора он сколотил себе немалый капитал. Шведской общине Гагарин давал деньги в долг, да и просто так дарил: например, в 1717 году он подбросил шведам пакет с золотом стоимостью 500 дукатов. «Роздачи» шведам станут важным пунктом в обвинениях Гагарину. Матвей Петрович воистину был одержим «чужебесием», о котором писал Юрий Крижанич.
