Вскрикнула, вскакивая с кровати, и обвела все вокруг диким взглядом. Привычная комната, которую, уже считали моей. Кровать, портьеры, табурет с кувшином и круглое зеркало на высоком туалетном столике. Я бросилась к нему, с ужасом вглядываясь в отражающую поверхность, ожидая увидеть то ли клыки, то ли рога.
И ощутила облегчение и немного разочарования, не увидев ни того, ни другого. Обычно круглая физиономия осунулась, глаза казались настороженными, как у загнанного зверя, искусанные припухшие губы, бледная кожа. Бывали дни и похуже.
Тогда что же изменилось? Я искала перемены и не находила их. Словно ничего не случилось. Любая другая решила бы, что их и не было, но я давно живу здесь и знаю, как губительна бывает слепота.
Я откинула спутанные волосы с плеча, словно только сейчас поняв, что все еще обнажена. Но не это заставило меня стиснуть зубы. Разрез над грудью, тот с которого демон слизывал кровь, исчез. Полностью, не оставив после себя даже тонкой полоски шрама. Я приблизила лицо к стеклу. Не было не только этой последней отметины, но и тонкого шрама, оставшегося у меня от знакомства с кроватью в далеком детстве. Ладонь, на которой горела руна, превращая кожу в пепел, тоже была чистой, и сжималась и разжималась без боли.
Дверь открылась, и в комнату с подносом в руках вошла молодая карка.
- Хозяин сказал, что вы будете голодны, - проговорила она, ставя еду на кровать.
Я бросилась к сундуку, выхватывая первую попавшуюся длинную футболку.
- Стой, - попросила я, просовывая голову в вырез.
Девушка переступила с ноги на ногу, ей не терпелось уйти, даже носик сморщила, будто находиться рядом со мной было неприятно.
- Скажи, кто я?
Ее глаза распахнулись.
- Ты же чувствуешь? Скажи. Вестник? Падаль? Лгуна? Морок? Заговорщица? Потрошитель? Кто?
Она подняла руки, схватившись за шею.
- Неужели так плохо?
- Агхл, - булькнуло в горле у молодой женщины, а потом оно лопнуло, как переполненный сосуд.
Кровь веером осела на стенах, портьерах, зеркале и белой футболке, что я только что надела. Безголовое тело с глухим стуком упало на пол.
- Ох, - прошептала я, отступая на шаг, - Нет-нет-нет!
Зажмурившись, я замотала головой, на в силах поверить в случившееся. Глупое ребяческое отрицание. Так делала Алиса, когда не хотела есть.
- Ушедшие, - колени подогнулись, и я сползла на пол. - Нет, это не я, не я...
А кровь продолжала течь, напитывая ковер, не в силах смотреть, я закрыла глаза.
- Не я.
- Не ты.
Я подняла голову, в комнате стоял вестник, или кто-то очень похожий.
- Ты... ты... - я поняла, что закаюсь и не могу сказать ни слова, продолжая так же поджимать под себя ноги.
- Это я, Ольга. На этот раз я, - он перешагнул через безголовое тело.
Я отвернулась не в силах смотреть на карку. На то, что когда-то было ею. В нос ударил запах крови. Святые, никогда не привыкну, к ее медному привкусу, ржавчиной оседающему на языке.
- И это действительно сделала не ты, - склонился ко мне мужчина.
- А кто? Я только спросила у нее кто...
Он прижал пальцы, к губам заставляя замолчать.
- Если повторишь вопрос, такое может случиться и со мной. Или с ними, - он обернулся.
В комнату вошла Пашка, за ней следовал Мартын, лицо парня все еще было красным от воспаленных рубцов, но, несмотря на это, он улыбался.
- Ты сказал, что это не я? - я сцепила руки.
- Не ты, - он осторожно коснулся пальцев, - Хозяин. Он запечатал всех. Каждый, кто откроет рот, чтобы ответить - умрет. Вставай, хватит стенать.
- Но, - я вцепилась в его теплую ладонь, медленно поднимаясь, - Но кто же... - он снова зажал мне рот.
- Произнесешь, ничего не случится. Но если один из нас на миг допустит мысль об ответе, - вестник многозначительно замолчал, посмотрел на тело, над которым с интересом склонился молодой целитель и отдал резкий приказ, - Убрать. Хозяйка поест и примет ванну позднее.
Вслед за Мартом в комнату зашли двое: женщина в сером платье горничной и мужчина в жилете. Вошли и первым делом поклонились. Босоногой и напуганной мне.
- Хозяйка? - спросила я, стараясь не смотреть на то, как мужчина схватил мертвую карку за ногу и потащил к двери, за огрызком шеи, из которого торчали сломы костей, по полу тянулся влажный след, - А ты не преувеличиваешь?
- Все претензии к Седому, он слугам перед приемом объявил.
- Святые, от чего же хреново-то как.
- Странная реакция на мечту всей женской половины предела, - рассмеялся Александр.
Пашка выразительно присвистнула, посмотрела куда-то поверх моей головы, точеные ноздри раздулись, и на миг, на одну секунду, перед тем как она обошла кровавое пятно на ковре, в ее глазах сверкнуло что-то подозрительно похожее на разочарование, уголки губ опустились к низу. Презрение, вернее, его легкая тень. Плохой признак - очень плохой.
Явидь подошла к кровати присмотрелась к тарелкам и предложила:
- На кухне мясо есть. Если хочешь, принесут любое, хоть суслика, хоть нелюдя. Приказать?
Медные глаза испытывающее светились. На подносе лежали овощи и хлеб, она же предлагала плоть.Она знала, кто я, и почему-то ответ на вопрос был для змеи важен.
Вытаскиваемый труп зацепился за косяк, и слуга, судя по загнутым внутрь неубирающимся когтям, потрошитель, дернул чуть сильнее, кровь брызнула на стену, несколько капель осело на столике.
- Я не голодна.
Змея скривилась. Неправильный ответ.
- Собирайся, на приеме поешь, времени почти не осталось, - вестник убрал руки.
- Приеме?
Служанка скатала ковер и выволокла следом.
- А по какому поводу, думаешь в замке переполох? - усмехнулся Март, - Уж, не по поводу ли твоего залога? Увы, ты еще не настолько значимая фигура, а замок полон высокородной нечисти. И наше присутствие обязательно, - протянул он тоскливо, - У меня левая пятка чешется.
- Слава Святым, что не задница, - огрызнулась Пашка.
- Что празднуем? - я сделала шаг к кровати, остановилась и огляделась.
Все было неправильно. Комната, разговоры, поднос на кровати. Все вели себя так, словно здесь опрокинули кувшин с чаем, а не оторвали голову девушке. Все, и даже я, наблюдающая, как вернувшийся слуга, посыпал пятна сухой смесью. Зола с солью, белые кристаллики быстро впитывали кровь, становясь розовыми, а служанка заметала их на совок.
Первый шок прошел, и теперь я не чувствовала к бывшей заложнице ничего из того, что должна. Было ли мне жаль, что она умерла? Чисто абстрактно - да, но другая моя часть вспоминала, как она танцевала в коридоре, как чувствовала смерть, как говорила, что получила работу после того, как вышла из спальни Кирилла.
