- Я вижу тебя, - прошептала я, словно все еще нуждалась в подтверждении того, что делаю. Того, что могу сделать.
Быстрый и подвижный поток. Я видела его, погрузилась с головой, словно в детстве, попавши в течение, которое завертело меня настолько быстро, что девочка даже не успела испугаться. Он вынес меня на серый снег, серый подлесок и почерневшие избы вдалеке. Шел липкий снег, который я видела, но не чувствовала. Я была там и здесь. В переходе и вне его.
Выбежавший на поляну сказочник зачерпнул пригоршню снега и вытер лоб. Поднял скуластое смуглое лицо и усмехнулся, будто знал, что я его вижу или надеялся. Секундное размышление и баюн снова нырнул в переход.
Тональность тут же изменилась, став выше. Ленник вступил на параллельный путь. Он опережал меня как минимум на одну стежку.
Я не успела отнять от земли руку, изображение ринулась вперед, унося меня следом. Снежная поляна сменилась грубо сколоченной конструкцией, так напоминавшей торговые ряды в базарный день, только вот сами продавцы отсутствовали, да и черные подпалины явно не добавляли месту популярности. Очередной рывок и теперь я вижу старые дома, извилистые улочки, картинка сместилась, словно кто-то толкнул окошко, через которое я смотрела. В фокус попали черные глаза, миндаливидные, озабоченные, почти испуганные и знакомые...
- Максуд? - пробормотала я.
Ответить Хранитель Кощухино не успел, поток рванулся дальше, кружа мне голову.
И показал мне ровный ряд могил и старых крошащихся надгробий, Где-то вдалеке качали ветвями деревья великаны. Парк-на-костях.
Не надо быть шибко умным, чтобы понять, что именно я вижу. Стежки. И их пересечения.
Изображение расплылось, а потом собралось вновь. Дорога, линия построек. На первом плане дом, который мне понравился с первого дня на стежке. Двухэтажный, каменный, так похожий на те, что изображают на буклетах туристических агентств и фирм по продаже недвижимости, парочка подобных висела у меня над кроватью. Дом старосты. Юково.
- Стой, - закричала я, но поток слишком быстрый и слишком непредсказуемый уже тащил меня дальше.
Деревья, много деревьев и коричневые черепичные крыши, проступающие сквозь листву вечного лета filii de terra, широкая тропа и девочка, нет уже почти девушка, разворачивается и что-то кричит, тем, кого я не вижу. Высокая, но совсем не хрупкая, скорее спортивная. Распущенные белые волосы каскадом падают на спину.
"Она их обрезала" - было моей первой мыслью - "Обрезала свою косу". Острое чувство утраты резануло, как по живому. Опять я что-то пропустила, какой-то этап ее жизни, который больше не повторится.
"Алиса!"
И она обернулась, так, словно действительно слышала.
Все что я хотела это оказаться там, оказаться радом с дочерью. Сколько я ее не видела? И сколько не увижу еще? Может к ушедшим все! Рвануть на землю детей и остаться там, пока возможно. Листва на деревьях вдруг обрела четкость, а невидимый поток стал притормаживать, словно вагон поезда, приближающийся к станции.
"Они возводят свое материнство на пьедестал и поклоняется ему, забывая о себе и о мире" - так сказал священник Андрей. Не важно настоящий он или нет, главное он сказал правду.
Правдивые слова. Я ведь знала, что для меня это "пока возможно" обернется секундой.
Я все еще чувствовала под пальцами стежку перехода, но она уже размывалась, отдаляясь, словно собираясь исчезнуть, черепичные крыши приближались. И я знала, что это будет неправильным. Знать и чувствовать, разные вещи. Наверное, именно поэтому я и дернулась. Отпрянула на назад, и поток с готовностью подхватил меня, отбрасывая на шаг обратно.
На перекресток с каменным двухэтажным домиком. Я сжала пальцы, силясь остановить это мельтешение, ухватилась, словно за поручень, стараясь не упасть, не дать себе утонуть в водовороте потока. Нить отозвалась на мое прикосновение, замедлилась, почти остановилась.
Смех за спиной распался на отдельные удивленные смешки. Картинка пряничного домика Семеныча подернулась серой пеленой тумана перехода. В ней, в этой серости зажглись красные глаза, одни, вторые, третьи.
Бесы! Их веселый смех отозвался в каждой клеточке тела. Это было здорово. Они враги, но эти враги так заразительно смеялись. Я почувствовала, как губа задирается, как руки сжимаются еще крепче. Если я сейчас брошусь, то сделаю это не с гримасой ярости, а с улыбкой. Неизвестно еще что хуже.
Красные глаза приблизились. Мир раскололся. Две картинки одна проступала сквозь другую. Дом в Юково или туман с алыми глазами. На выбор не дольше секунды. Смертельные друзья или заклятые враги?
Вывод очевиден. Я сжала невидимую нить. Любой выбрал бы битву. Потому что тот, кто бежит от драки, слаб, а я слишком долго была слабой, чтобы допустить это.
Стежка загудела, струны брякнули, будто по ним провела неумелая ученическая рука. Поезд, что катал меня по потоку, исчез, развеялся в сером тумане перехода. Как и красные глаза. Как и видения. Как и смех за спиной. Мир дрогнул, качнулся и встал на место.
Я улыбалась, когда, поднималась и улыбалась, когда делала первый шаг. Нить все еще дрожавшая под ногами была другой. Странное ощущение, но не неприятное. Это если бы асфальтовую дорожку сменила бы мощенная мостовая или тротуарная плитка или небрежно набросанный гравий. Все дороги разные. Путь один.
- Ты ведь хотел, чтобы я пришла к финишу первой? - спросила я у тумана.
Но тот не ответил. Да я и не нуждалась.
- Вы все хотели, - пробормотала я, и рассмеялась, удовольствие никуда не делось, - Я буду первой нечистью, сбежавшей от драки и очень радующейся этому.
Звуки взлетали и гасли, меня некому было слушать. И некому слышать. Я выпрямилась и пошла вперед, не думая о том, что удовольствие может в любой момент закончиться. И не сожалея об этом... Вернее стараясь не сожалеть, очень стараясь. Остальные могут походить на зверей, могут даже быть ими. Я не обязана.
Обернувшись, я подняла руку и снова укусила ладонь. Боль тут же вернула четкость, прогоняя сладость перехода. Тело предавало меня не раз, но что значит зародившееся в груди тепло по сравнению с бурей, что разгоралась от каждого прикосновения Кирилла? Пшик, пусть и очень приятный.
Туман расступился, дорога прыгнула мне под ноги. На миг, на одно краткое мгновение показалось, что я ошиблась, что все это было галлюцинацией, а настоящая Ольга осталась в переходе, щурясь от удовольствия, и обреченная в вечном счастье бродить по безвременью. Нечисть, не умеет менять стежки, они даже порт приписки изменить не в состоянии, пока нож к горлу не приставить.
А я только что села на экспресс и перевела стрелки. Или спятила. Кстати, давно пора.
Я вывалилась в хмурый весенний день. Разгоряченных щек коснулся прохладный ветерок, вдалеке загрохотал гром. Впереди на обочине лежал труп. Как старый знакомый уже успевший заждаться друзей. И единственное чувство, которое я испытала, это отстраненное удовлетворение. Поезд приехал по назначению. Я в Юково.
