- Значит, это правда, - прогудел низкий голос у меня над головой.
Я подняла взгляд. Чувствуя, как равнодушие снова сменяется усталой яростью. Я так устала его ненавидеть. Над землей висел Михар, бес Юкова.
- Значит, правда, - ответила я и пошла вперед.
- Послушай, - бес отлетел назад, что меня нисколько не смутило, нельзя отступать до бесконечности, - Ольга, - он произнес мое имя с усилием, словно оно причиняло ему боль, - Мы можем поговорить?
- Она здесь! - закричал кто-то чуть дальше, послышался топот ног, а бестелесый все летел и летел.
- Мы уже говорим, - улыбнулась и, оттолкнувшись от старого асфальта, прыгнула, вцепилась в ткань плаща и повалилась на землю.
Вы когда-нибудь пробовали схватить дым? Нет? И не пытайтесь, не получится. Он просто расступился, пропуская меня сквозь себя. Все что мне досталось - это черный плащ.
- Сюда! - голоса звучали все ближе.
- Ведь даже с демонами можно договориться, - продолжал гудеть черный дым.
- А я не демон, - черная тряпка полетела на землю, - Демоны, это всего лишь оружие, нож, который держала другая рука...
На этот раз я метила в глаза, но ударить мне не дали. Сбили с ног и повалили на землю, прижимая щекой к влажному асфальту. Я дернулась, стараясь сбросить прижимающую к земле тяжесть.
- Держите ее! - в хриплом крике Семеныча слышалась паника, - Ради низших, держите.
- Ольга... - прогудел бестелесый.
- Ольга, - эхом повторили на ухо.
Я снова выгнулась, но лежащий сверху был сильнее.
- Тихо. Это же я, - прошептал он, - Я.
- Ты, - повторила я, и добавила, - Ты - мертвец.
Тяжесть тут же исчезла. Я перевернулась и посмотрела в темный глаз. Один глаз. Правая глазница была прикрыта черной тряпкой.
- Только сейчас поняла? - Веник поднялся, от него волнами расходилась злость, а еще разочарование.
Вот только мне все равно. И падальщику придется справляться самому.
- Вы всегда считали всех низшими, - проговорил Михар, - а себя...
- Кем? Высшими?
- Именно, - на этот раз мне ответил староста, вставший так, чтобы загородить от меня беса.
- И поэтому вы решили им... нам отомстить? - спросила я, поднимаясь, рядом с падальщиком стоял феникс Алексей, а чуть в стороне переминалась с ноги на ногу Пашка.
- Вам? Она что не одна такая? - спросил феникс, поправляя очки.
Я посмотрела на нелюдя, злость сразу ушла. Ушла ярость и желание погасить алые глаза беса и даже странная брезгливость, которая накатила, когда я поняла, что меня касается Веник. Человек без души, ходящий, разговаривающий и непонятно как живущий. Теперь я словно видела это, видела, что в нем не хватает какой-то важной части... Все исчезло. Потому что они тоже не знали, догадывались, хитрили, врали, но всей правды не знали, хотя она и лежала на поверхности. За исключением... я посмотрела в чернее колодцы глаз ведьмака и спросила:
- Где же ты споткнулся-то?
- О чем она? - рыкнул Веник.
- Это сейчас так важно? - спросил староста.
- Я повторяю вопрос: кто такие вы? Это сейчас важно, - повысил голос Алексей.
И мы замолчали. Черный дым метнулся к брошенной на землю тряпке, словно оставшаяся без одежды стыдливая девица. Я физически ощутила, как за спиной выросла массивная фигура, волна неприязни наждаком прошлась по коже, царапая и провоцируя. Но я устояла, не повернулась и не вцепилась ему в глаза.
- Сегодня сказочник сказал одну вещь, - сказала я разглядывая профиль Веника, Пашка сделала пару шагов и снова замерла, - Он сказал, что люди не так слабы, как кажутся, - я отряхнула ладони, оттягивая момент, когда придется произнести это вслух, - И знаете, он прав.
Алексей покачал головой, словно не веря в то, что слышит.
- Великие ушли, они проложили путь в другой мир. Необитаемый мир. Но вмешались демоны, и не дали забрать с собой силу. Не позволили сделать свой мир и себя слабыми. Но Великие все рано ушли! Вы слышите это? А прерванный ритуал связал два мира. Связал стежками переходов. Святые, - я потерла лоб, - Как же все просто. Кем по вашему стали Ушедшие? Там, в мире, который вертится быстрее, в мире, который называют Земля? А? Вариантов не так много...
- Людьми, - ответил за всех Семеныч.
- Именно, поэтому я и говорю "мы", - собственная фраза отдавала горечью, - Вы превратили потомков создателей в добычу. Седой как-то сказал, что люди один род, хоть и утверждают обратное. Их предков лишили магии, ее сменила наука и техника. Но наши тела остались слабыми, зрение и слух - скудными.
- А Седой нашел способ разбудить ваше...- феникс снял очки. - наследие?
- Видимо да, - ответила я, и посмотрела на старосту, - Но попытки были и до этого.
- Вместе с магией проснулась и ненависть. К нам, - прогудел за спиной бес.
- Да, - не стала отрицать я.
- Великая, - протянул Веник с презрением, и вдруг поклонился, - Будут приказания для трупа, хозяйка.
- Да, иди прикопайся где-нибудь.
Я понимала, что он не заслужил этого, объективно не заслужил, но... Это были даже не чувства, скорее видение очевидного. У стула тоже нет души, но тот обычно молчит.
- Прекратите, - рявкнул староста, - Не время сейчас для свар. Мы и так на грани истребления, а если уж внутри стежки сцепимся, - он по очереди посмотрел на падальщика, меня и даже качнувшегося за спиной беса.
- Поясни, - попросил Веник.
- Она вернула стежку!
- Извини, - скривилась я, - в следующий раз не буду.
- Да я не о том, - отмахнулся старик, - Я о том, что Юково больше не принадлежит Седому. И не врите, что не почувствовали никаких изменений...
И они все, даже, стоящая в отдалении, Пашка в раздражении отвернулись от меня. И от Семеныча. Они чувствовали, но не хотели признавать. Ведь теперь когда слова произнесены, придется что-то с этим делать, решать... Лишь бес продолжал смотреть и ждать неведомо чего, сверля спину горящими глазами.
- Стежка твоя, Ольга.
- А мы не преувеличиваем? - спросил феникс.
- Нет. Она нашла сюда дорогу с другого перехода, - покачал головой староста, - Плюс мы спокойно стоим тут и обсуждаем ее природу. Нарушаем приказ Седого. Сознательно. И еще живы, а не лежим безголовыми трупами
- Почему не сказали сразу? - я повернулась с Михару, и сразу ощутив уже знакомую ярость.
- Потому, что башка одна, - ответил Веник.
- Искали подтверждения, - прогудел бес.
Я дернулась от звука его голоса, но смогла остаться на месте.
