— Теперь можешь меня поздравить, — позволь мне поговорить с ним, — сказал Торни сестре. Его так и распирало от гордости за свои успехи в качестве детектива.
— Не сейчас. Тебе ничего не следует делать. Я боюсь, было ошибкой с моей стороны позволить тебе этим заниматься. Это испортило вашу дружбу. Я была неправа. Не думаю, что он виновен, — ответила Селия.
— Почему нет? — Торни выглядел расстроенным.
— Я тоже за ним наблюдала. Нет, не похоже на то. Сегодня я спросила его, нужны ли ему деньги, не отдать ли ему все, что храню с остальными? И он посмотрел мне прямо в лицо так откровенно, у него были такие благодарные глаза! Я не смогла больше в нем сомневаться, когда он сказал мне: «Сохраните их, пожалуйста. Я здесь ни в чем не нуждаюсь — вы все так добры ко мне».
— Селия, не будь такой мягкосердечной. Он слишком хитрый. И знает, что я за ним присматриваю. Когда я спросил его, что он видел в той комнате, когда выносил из нее мяч, он ответил, смеясь: «Только мышь».
— Поставь там ловушку. Я слышала, как мышь пищала прошлой ночью. Это меня разбудило. Нам нужно завести кота.
— Мне сказать об этом Бэну или ты это сделаешь?
— Я сообщу о своем решении утром. А ты, тем временем, будь добр с ним.
Итак, все было перенесено на следующий день. Мисс Селия собиралась с мыслями, чтобы поговорить с Бэном. Она спускалась вниз к завтраку, когда громкие голоса заставили ее вслушаться и остановиться. Звуки доносились из комнаты Бэна, где двое мальчиков о чем-то громко спорили. «Надеюсь, Торни сдержал свое обещание», — подумала она и поспешила к ним.
Комната Бэна находилась в конце коридора, и мисс Селия могла слышать и видеть, что происходит, еще до того, как подошла совсем близко к двери. Бэн стоял возле своего комода, взъерошенный и красный, как индюк. Торни спорил с ним. Он сказал презрительным тоном:
;- Ты здесь что-то украл и не сможешь отрицать этого.
— Я не делал ничего такого.
— Если бы. Я настаиваю на этом и хочу убедиться во всем.
— Не выйдет.
— Что ты прячешь? Что ты на этот раз стащил?
— Я не крал — это всегда было моим, и я брал его тогда, когда хотел.
— Я знаю, что все это означает, — лучше верни обратно!
— Стоп! — закричал третий голос, когда Торни был готов поднять на Бэна руку, а тот, в свою очередь, приготовился защищать себя до конца. — Мальчики, прекратите! Бэн, прячешь ли ты что-то в комоде? — мисс Селия стала между ними.
— Да, мэм.
— Оно принадлежит тебе?
— Да, мэм.
— Где ты это взял?
— У сквайра.
— Это деньги?
— Нет, мэм.
— Тогда, что это?
«Мяу!» — произнес четвертый голосок из комода, и Бэн открыл ящик. Серый котенок выполз оттуда, довольный от того, что его выпустили.
Мисс Селия села на стул и долго смеялась. Торни выглядел глуповато. А Бэн задрал нос и наблюдал эту картину, сохраняя достоинство.
— Это все прекрасно, но не решает дела, Селия, — сказал Торни.
— Она сказала, что хотела бы котенка. Я пошел и взял его у сквайра. Пошел я рано и взял его без спроса, но у меня есть на это право, — объяснил Бэн.
— Это было очень мило с твоей стороны. Я хотела как раз такого прелестного котенка. Мы закроем его в комнате, чтобы поймать мышь, — сказала мисс Селия, подбирая котика.
— Она имеет в виду свою комнату. Ты знаешь туда дорогу и тебе не нужно ключей, чтобы туда попасть, — саркастично добавил Торни.
— Ты больше не заставишь меня лазить по деревьям за твоим мячом, и мой кот не будет ловить твоих мышей.
— Коты не ловят воров — вот для чего я здесь!
Глава 15. Заезд Бэна
По Санчо был большой траур, потому что все восхищались и любили этого пса за его таланты и достоинства. Мисс Селия размещала объявления, Торни предлагал денежное вознаграждение, и даже угрюмый Пэт остерегался белых пуделей, когда ходил на рынок. Но ни Санчо, ни единого его следа так и не появилось. Бэн был безутешным и строго сказал, что так ему самому и надо, когда кизиловый яд поразил его лицо и руки. Так же думал и бедняга Билли, даже не отваживаясь требовать сострадания, хотя Торни с удовольствием предписывал ему листья подорожника, а Бэтти с большим усердием снабжала его этими листьями, пропитанными кремом и слезами, выражающими сожаление о случившемся. Это лечение было настолько успешным, что вскоре больной занял свое место в обществе, как всегда. Но болезнь Бэна не поддавалась лечению — мальчик полностью пал духом.
— Я не считаю справедливым то, что на мою голову свалилось столько неприятностей: сначала потеря отца, а потом и Санчо. Если бы рядом не было мисс Селии и Литы, не думаю, что смог бы это выдержать, — сказал он однажды в порыве отчаяния где-то через неделю после ужасного события.
— Ну, приди в себя, не сдавайся, дружище. Если он жив, я его найду, а если нет — постараюсь достать тебе такого же хорошего пса, — ответил Торни, дружески похлопав Бэна по плечу, когда тот несчастно сидел среди бобов, которые опалывал мотыгой.
— Не может быть другого такого же хорошего! — воскликнул Бэн, возмущенный такой идеей. — Разве я когда-нибудь пытался заменить его лучшей и самой огромной собакой, которая всегда виляет хвостом?! Нет, сэр, в мире есть только один Санчо, и если я его не найду, то у меня никогда больше не будет собаки.
— Ну, тогда попробуй завести другое животное. Можешь взять у меня то, которое тебе нравится. Возьми павлина хоть сейчас, — надоедал Торни, полный мальчишеского сострадания и доброжелательности.
— Они ужасно милы, но не думаю, что смогу ухаживать за ними, спасибо, — грустно ответил Бэн.
— Возьми кроликов — хоть всех, — предложил Торни, что было щедро с его стороны, так как их была минимум дюжина.
— Они не верны человеку так, как собака; все, в чем они нуждаются, — это пропитание и земля, в которой можно зарываться. Меня тошнит от кроликов. — Хотя Бэн и говорил так, он был в совершенном порядке, потому что заботился о кроликах с тех пор, как они появились. А каждый мальчик, у которого когда-либо были кролики, знает, что это за забота.
— Надеюсь, у нас состоится торг и распродажа. Будет ли Джек для тебя утехой? Если да, можешь взять его. Я сейчас чувствую себя настолько хорошо, что могу гулять или кататься верхом на какой-нибудь другой лошади, — добавил Торни в порыве щедрости.
— Джек не сможет быть со мной всегда, как Санчо. У меня бы не вышло его всегда с собой.
Бэн пытался быть благодарным, но никто, кроме Литы, не мог бы вылечить его израненное сердце. А она не могла сказать Торни, что, возможно, он мог бы предложить ее своему страдающему другу.
— Конечно, ты не смог бы брать Джека к себе в постель, закрывать его в своей комнате, и, боюсь, он никогда не научится чему-нибудь умному. Но мне бы очень хотелось, чтобы у тебя было то, чего ты хочешь. Я был бы очень рад подарить это тебе.
