Я дунула в блестящий серебристый свисток мисс Беттис и объявила тайм-аут.
— Кайл, — сказала я, указывая на семиклассника. — Мы с тобой меняемся местами.
Я опять дунула в свисток, схватила мяч и прицелилась. Пришло время показать всем, что Чейен Риверс такая же, как и остальные.
Вечером за ужином (стыдно признаться, но у нас опять была жареная курица из супермаркета «Харрис Титер») мама сказала:
— Твой папа отправляется на гастроли со своей группой, поэтому мне понадобится твоя помощь. — Мама нервно теребила косу, как она делала всегда, когда чувствовала себя особенно несчастной.
— Конечно, мама, — ответила я. — Но нельзя сказать, чтобы папа так уж сильно тебе помогал…
Мамино лицо побелело, глаза стали огромными, как блюдца. Мне не мешало бы попридержать язык.
— О боже! — вырвалось у нее.
Я повернулась, чтобы посмотреть, что она там увидела.
— Ничего себе! — сказала я.
В гостиной, посреди комнаты, стоял мой папа. По крайней мере, я предположила, что это он. Исчезли длинные растрепанные волосы, которые привыкли жить сами по себе, исчезла большая рыжая борода, которой он любил щекотать мне лицо. Теперь у папы были короткие, зачесанные назад волосы. Казалось, что так было всегда. Вместо обычных рваных джинсов или комбинезона он надел причудливо сшитые черные брюки, ковбойскую рубашку и ремень с огромной серебряной пряжкой.
Папа нанес на лицо макияж.
— Ян, — прошептала мама, прикрывая рукой рот, — что с тобой случилось?
Папа засунул руки в карманы причудливо сшитых брюк и уставился на свои ботинки с острыми носками.
— Мистер Кац… — пробормотал он. — Он сказал, что, когда мы отправимся на гастроли, мы должны представлять Нэшвилл. А не Хармони-Гэп.
— А у вас у всех будет макияж, папа? — спросила я.
Папа подмигнул и покраснел. Мама фыркнула.
— Да, сладенькая, — вздохнул папа. — У всех. Кью Болл и Стюарты были не в восторге, могу тебя заверить.
Я склонила голову и внимательно посмотрела на папу. Он был ужасно похож на отца Чейен — я видела его фотографии, когда была у нее дома.
Я подошла и обняла папу за талию.
— Не переживай. Мистер Рэнди Риверс одевается так же, а он миллионер.
Папа улыбнулся и погладил меня по макушке.
— Спасибо, солнышко. Хотя сейчас, мне кажется, я отдал бы миллион долларов только за то, чтобы вернуть свои волосы. Моей шее нереально холодно.
За день до отъезда папа вошел в мою комнату. Я читала книгу, забравшись под одеяло.
Папа сел на край кровати и постучал по обложке.
— «Убить пересмешника», а? Это одна из любимых книг твоей бабушки.
— Мы с Оливией и Чейен Риверс читаем ее для нашего книжного клуба в Интернете. Чейен сказала, что мне она понравится, потому что мы со Скаутом очень похожи.
Папа рассмеялся.
— Судя по тому, что я помню об этом романе, я бы сказал, что она права.
Он мял уголок бабушкиного одеяла.
— Мне так жаль, что я должен надолго уехать, Эбби.
И знаете что? Он произнес это так, как будто ему действительно было очень жаль.
— Да ничего, папа, — ответила я. — Тебе же нужно идти за своей путеводной звездой, верно?
Папа засмеялся, но его глаза оставались грустными.
— Я хочу, чтобы ты присмотрела за мамой. Она не очень рада моему отъезду.
— Но ты и раньше уезжал, — заметила я.
— Да, но тогда у нее были ламы, чтобы отвлечься, и бабушка ей помогала. Это другое. Теперь вы будете только вдвоем.
Я сглотнула. Я как-то об этом не задумывалась. И это было правдой: мама любила лам больше всего на свете.
Папа похлопал меня по щеке и улыбнулся.
— Не волнуйся. Я буду часто звонить и присылать открытки. Март пролетит незаметно, и я вернусь еще до того, как вы успеете по мне соскучиться.
Я уже скучала по папе.
— Жаль, что мы не можем поехать с тобой, — сказала я. — Как в старые добрые времена.
Он прижал меня к себе.
— Мне тоже, зайчик. Но главное — помни: каждую ночь я буду смотреть на ту же луну, что и вы с мамой.
Я хотела сказать, что в городе очень сложно увидеть луну, но промолчала.
— Буду помнить, — пообещала я.
На следующее утро, после того как папа загрузил инструменты в фургон, он схватил нас с мамой своими сильными руками и обнял крепко-крепко.
— Я буду скучать по вас, девочки, больше всего на свете.
Мама начала что-то говорить, потом прижалась лицом к его старой холщовой куртке. Папа потрепал меня по щеке и сказал:
— Не забывай, что я говорил тебе о луне, Эбби.
— Не забуду, папа, — произнесла я, а в горле у меня уже стоял ком размером с Китай.
Он целовал маму долго-долго, а потом уехал.
Остаток дня мама бродила по дому, как будто ей нужна была карта, чтобы определить свое местонахождение. Она начинала то одно дело, то другое, а потом бросала. Потом мама села за компьютер, но не напечатала ни слова. Наконец я предложила:
— Мама, давай сходим в прачечную «Свиши воши».
«Свиши воши» — это прачечная самообслуживания, где мы каждую неделю стирали свои вещи. Мама утверждала, что у тебя не может быть плохого настроения, когда ты слышишь название: «Свиши воши».
Мама уставилась на дождь, барабанящий по нашему крыльцу.
— Интересно, а у твоей бабушки сейчас идет снег? — сказала она. — Надеюсь, у лам достаточно еды.
Я подошла и встала рядом с мамой, положив руку ей на плечо.
— Давай, мама, — сказала я, — давай куда-нибудь сходим.
ВЕСНА
Глава 32 ТЭМ
Шли дни. Южный ветер принес с собой тепло, поднимаясь над долинами, расположенными на четыре тысячи футов ниже. Снег осыпался с отяжелевших ветвей. Воздух наполнился пением птиц. Белки бегали по снегу, прыгали с дерева на дерево. Несмотря на частые бури, март уже коснулся горных вершин кончиками своих пальцев. Дни стали длиннее, солнечный свет ярче.
Всеми фибрами души Тэм хотел оказаться дома. Для него весна означала ежедневные веселые прогулки с девочкой после долгих зимних месяцев, проведенных дома. Весна — это исследование берегов реки Клир-Крик, после того как растаявший снег обнажит симфонию новых запахов. Весна — это ожидание на залитом солнцем крыльце возвращения девочки из школы. Он должен быть рядом с ней. Воспоминания о хозяйке придавали Тэму сил, несмотря на то что он был истощен и голоден. Его сердце тянулось к ней.
