Совершенно потеряв представление о том, в какой стороне остались мама и сестры, он продолжал свой путь наугад. Приходилось часто останавливаться, чтобы отдохнуть и дать немного успокоиться боли. Стрич совершенно не представлял, куда и зачем двигается. Какая-то сила толкала его вперед, а у него не было никакого желания что-либо изменить. И только чудо спасало его от когтей и зубов хищников, которыми был так богат лес.
* * *
Лиза, Тишка и Трезорка гуляли по лесу. Лиза собирала цветы и плела из них венки. Один из них уже красовался у неё на голове. Второй висел на шее у Трезорки, а третий, самый маленький, предназначался для Тишки. Правда, сам Тишка не горел желанием что-то навешивать на себя, но… что только не сделаешь для друга?
Лиза уже могла целыми днями бегать по лесу, а дома помогать дедушке, чем немало его радовала. Лошадь Машка охотно позволяла расчесывать ей гриву, и все время выпрашивала хлеб. А больше в доме никто и не жил. Компания подобралась дружная и ладная. У каждого были свои обязанности, которые все охотно выполняли. Машка возила хозяина. Дедушка следил за домом и охотился. Трезорка охранял дом и двор. Тишка гонял и ловил мышей. А Лиза старалась всем помогать. Что и говорить, она была всеобщей любимицей и платила остальным тем же.
Лиза оглянулась на шум. Трезорка, с покосившимся венком, что-то прижимал лапой к земле и удивленно рассматривал.
– Трезорка, что ты там нашел?
– Да, вот… свалился прямо на голову…
– Кто свалился?
– Бельчонок. Только странный он какой-то. Вроде живой, а не шевелится.
– Может, ушибся? Неси его сюда.
Трезорка, с нежданной добычей в зубах, подошел к хозяйке и осторожно положил перед ней свою находку.
– Ой! Он же весь израненный! И горячий такой! Как же он сюда попал?
– Это у него спросить надо, а не у меня.
– Лечить его надо, – заметил Тишка, – А то, может и умереть. Совсем слабый стал. Видно, не зря он Трезорке на голову свалился.
– Так что же мы стоим? Пошли домой!
Лиза осторожно подняла бельчонка, и вся компания быстро двинулась в сторону дома.
Пока Лиза готовила перевязку и искала дедушкины целебные мази (а чем же еще в лесу лечиться будешь?), Тишка осторожно начал вылизывать раны нежданного гостя. Как ни осторожно он это делал, видимо это доставило боль раненому, и он чуть дернулся.
– Мама… – чуть слышно сказал он и открыл мутные глаза, – А где мама?
– Поищем твою маму, – ответил Трезорка, – Ты пока лежи. Ты кто такой? Как сюда попал и кто тебя так отделал?
– Я – Стрич… Как сюда добрался, не помню. Больно было! И сейчас больно! Это сова меня утащила… – и он снова закрыл глаза.
– Ты, вот что, не умирай пока. – подал голос Тишка, – Сейчас Лиза тебя лечить будет. А потом ещё и хозяин приедет. Все вместе мы тебя быстро на лапы поставим.
Но Стрич этого уже не слышал. Он снова потерял сознание. То ли от ран, то ли от усталости, то ли потому, что сразу поверил своим спасителям. Кто его знает, этого маленького бельчонка?
Когда вернулся дедушка и увидел закутанного в чистую тряпицу зверька, Лиза рассказала ему всё, что сумела узнать сама. Хозяин развернул повязки и осмотрел раны. Потом задумался.
– Ладно. Будь по-вашему. Помогу.
– Дедушка, а он жить будет?
– Будет. Вот только по веткам не скоро запрыгает. Если бы сразу к нам попал, то другое дело, а так… Хворь глубоко ушла. Вытаскивать осторожно надо.
И с этими словами, он полез что-то искать на полочках.
Хитрая дедушкина мазь успокоила боль в ранах и, заново перевязанный, Стрич уютно свернулся на подстилке, которую для него соорудила Лиза из своего старенького платья. Проснулся он только на следующее утро и сначала не понял, где это он оказался. Такого огромного дупла он ещё ни разу не видел! Да и подстилка была какая-то непонятная.
Рядом была насыпана небольшая горка кедровых орешков, увидев которые, Стрич почувствовал голод. Потянулся к ним. Что-то мешало двигаться. Как-будто кто-то держал его в мягких, но сильных лапах. Разглядев повязку, сначала хотел её содрать, но потом передумал. Сразу вспомнился какой-то большой, но добрый зверь… рядом еще один, поменьше и кто-то, похожий на лесную дриаду, с ласковыми руками. Но таких дриад Стрич раньше никогда не встречал. Какая-то она была не такая.
Подкрепившись, он снова уснул. И снилась ему мама. Она ласково гладила его по спинке и улыбалась. Вы скажете, что белки не умеют улыбаться? Глупости какие! Если они вам не улыбались, то это лишь потому, что вы не заслужили этой улыбки. Стрич тоже улыбался во сне и говорил маме что-то очень хорошее. Все мы начинаем ценить что-то привычное, чего порой не замечаем, лишь тогда, когда теряем это.
* * *
– Спит. Ага, поел. Это уже хорошо, если аппетит проснулся.
– Дедушка, а он долго спать будет?
– Не знаю. Но это хорошо, что спит. Для него сейчас сон – лучший доктор. Он ему силы дает. А силёнок-то у него сейчас осталось пшик.
– А я думала, что это ты у него доктор.
– Я могу только помочь. А силу дикому зверю дает только матушка-природа.
– Какой же он зверь? Он же маленький!
– Хоть и маленький, а все равно зверь. Всяк, кто в лесу живет, зверем зовется. Хоть большой, хоть маленький. Дело не в росте, а в образе жизни. Зверю воля нужна.
– Так может его в лес выносить надо?
– Ишь ты, какая быстрая. Рано ему ещё на волю. Пусть сначала сил наберется. Воля, она, слабых не любит.
– Так мы же рядом будем!
– Это уже не будет волей. Придет время – вдосталь ещё воли напьется.
– Так мы его потом отпустим?
– Знамо дело, отпустим. Это только неразумные люди зверя в клетке держать могут. Себе на потеху. Он ведь, зверь лесной, затоскует без воли. Это всё равно, что помереть ему.
– Не хочу, чтобы он помирал! Пусть живет на воле. В лесу. А к нам в гости приходит. Он же будет приходить?
– Зверь и добро и зло помнит. Если подружитесь, то непременно будет приходить.
– Мы обязательно подружимся!
– Эх, доброе у тебя сердце, Лизанька.
– А это что, плохо?
– Как раз, наоборот. Если бы все люди были такими добрыми…
Почти месяц длилось лечение Стрича. Когда же Лиза, впервые после лечения, вынесла его в лес, то он даже растерялся. Лес стал совсем другим. Все листья пожелтели и падали с веток даже от легкого ветерка. Да и пахло в лесу совсем по другому. Лиза подняла Стрича и посадила на ветку. Вцепившись в неё коготками, бельчонок замер. Было такое чувство, как будто он встретился с кем-то очень дорогим и желанным. Он не знал слова Родина, но всем своим маленьким сердечком понимал его. И потому был счастлив.
