Шеф оглядел темные окна соседних домов, подтолкнул Удда вперед. Тяжелая дверь с засовом, засов заперт тяжелой железной чекой. Замка нет. Предусмотрено только, чтобы никто не мог выйти изнутри. Тут таланты Удда не понадобятся. Малыш вытащил чеку, откинул засов и приготовился распахнуть дверь.
Шеф вынул лампу и огниво, высек искру, подул на трут и в конце концов зажег фитиль, плавающий в плошке с маслом, которую закрывали тончайшие – до прозрачности – роговые пластинки, пропускавшие свет, но защищавшие фитилек от ветра. Опасно, что свет может вырваться наружу, как ни прикрывай лампу рубахой и телом. Но если рассказанное Хандом – правда, гораздо опасней лезть в логово зверя вслепую.
Огонек наконец разгорелся, и Шеф подал сигнал Удду, тот распахнул дверь. Шеф проскользнул внутрь, как змея, вплотную за ним – Удд и Карли. Услышав, что дверь мягко захлопнулась, он начал высматривать жернова. В нескольких футах от него, у стены, под мешками угадывались очертания какой-то фигуры. Шеф шагнул вперед, шаг, другой, его внимание привлек массивный рычаг, прикрепленный к верхнему жернову, прочная цепь вела от него к…
Мелькнула тень, и что-то стегнуло его по лодыжке. Шеф отпрыгнул, удерживая в руках лампу, и приземлился в трех футах позади.
Рука на какой-то дюйм не достала до его лодыжки. Громкий лязг. В неверном свете лампы Шеф обнаружил, что на него смотрит пара широко расставленных сверкающих глаз. Шум вызвала натянувшаяся до предела цепь, прикрепленная к железному ошейнику на толстой шее великана. В блестящих глазах не мелькнуло и тени боли, только сожаление о неудавшемся броске.
Взгляд Шефа перешел на цепь. Да, от рычага к ошейнику. И еще одна цепь – от ошейника к глубоко всаженной в стену скобе. Руки скованы вместе и цепью прикреплены к ошейнику, так что могут двигаться только между поясом и ртом. Зачем это сделали? Не сразу Шеф догадался, что прикованного человека можно было таскать на цепях от стены к рычагу мельницы и обратно к стене, при этом никто не попадал в пределы его досягаемости. В комнате воняло. Стоит параша. Сомнительно, чтобы он ею пользовался. Кувшин для воды. Это он должен был брать. Ни еды, ни огня, только мешковина, чтобы прикрываться в холодные весенние ночи. Как он жил зимою? На человеке была лишь грязная рубаха, настолько рваная, что под ней виднелись космы шерсти на груди.
А узник все ждал, все следил, даже не мигая. Ждал удара. Надеялся, что сможет дотянуться до того, кто ударит. Он медленно отступал назад, с идиотической хитростью стараясь притвориться испуганным. Пытался заманить Шефа поближе, на длину цепи.
Что-то шевельнулось в памяти Шефа. Нечесаный, волосы и борода стрижены под горшок, человек казался знакомым. И, как ни странно, в его глазах тоже мелькнуло что-то вроде узнавания.
Шеф уселся, соблюдая дистанцию.
– Мы англичане, – сказал он. – А я тебя видел раньше.
– Я тебя тоже, – отозвался каторжник. Он хрипел, как будто уже много дней не подавал голос. – Я видел тебя в Йорке. Я пытался тебя убить, одноглазый. Ты был в первых рядах ворвавшихся в крепость. Стоял рядом с сукиным сыном викингом, огромным таким. Я кинулся на него, и он отбил удар. Я бы убил его следующим ударом, а потом и тебя. Но нам помешали. И теперь ты на земле викингов издеваешься надо мною, предатель. – Его лицо исказилось. – Но Бог будет добр ко мне, как был добр к моему королю Элле. В конце концов, я смогу умереть. И Бог освободит мне перед этим руки!
– Я не предатель, – сказал Шеф. – Я не предал твоего короля. Я ему оказал услугу перед смертью. И тебе могу оказать. Услуга за услугу. Но сначала объясни мне, кто ты и где я тебя встречал.
Лицо снова безумно исказилось, как у рыдающего человека, решившего не проронить ни слезинки.
– Когда-то я был Кутредом, старшим телохранителем Эллы, его знаменитым ратоборцем. Я был лучшим воином в Хамбере-на-Тайне. Люди Рагнарссонов зажали меня между щитами, после того как я убил их с десяток. Заковали меня и продали как силача. – Кутред беззвучно рассмеялся, закинув голову назад, точно волк. – И все-таки одну вещь они так и не узнали, хотя они бы заплатили за это золотом.
– Я знаю, – сказал Шеф. – Это ты кинул их отца в змеиную яму, на смерть от ядовитых укусов. Я был там и все видел. Именно там я и встретил тебя. Я и еще кое-что знаю. Это не твоя вина, а вина дьякона Эркенберта. Король Элла освободил бы Рагнара. – Шеф придвинулся, но не слишком близко. – Я видел, как ты бросил ноготь Рагнара на стол. Я стоял сзади Вульфгара, моего отчима, из которого викинги потом сделали heimnar'а. Вульфгар – тот человек, который привел Рагнара в Йорк.
Глаза безумца теперь расширились от изумления и недоверия.
– Я думаю, ты просто дьявол, – пробормотал он. – Послан как последнее искушение.
– Нет. Я твой добрый ангел, если ты все еще веруешь в Христа. Мы собираемся освободить тебя. Если ты обещаешь сделать для нас одну вещь.
– Какую?
– Сразиться завтра с ратоборцем Вигдьярфом.
Голова его опять запрокинулась как у волка, на лице сверкнула свирепая радость.
– Ох, Вигдьярф, – захрипел Кутред. – Он меня резал, пока другие держали. С тех пор он никогда не подходил ко мне близко. И он еще считает себя смелым человеком. Может быть, он выйдет против меня. Однажды. Одного раза мне хватит.
– Ты должен позволить нам подойти к тебе, чтобы снять кандалы. Снять твой ошейник.
Шеф подтолкнул Удда вперед. Маленький человечек с набором инструментов в руках шагнул будто мышка к коту. Шаг, другой. В границах досягаемости. И Кутред схватил его, одной гигантской лапой за лицо, другой – за шею, готовый сломать ее.
– Жалкая замена Вигдьярфу, – напомнил Шеф.
Кутред нехотя выпустил Удда, взглянул на свои руки, словно не веря глазам. Карли опустил свой меч. Удд, трясясь, снова шагнул вперед, близоруко всмотрелся в железяки, примериваясь, как их снять. Через несколько мгновений он опять повернулся к Кутреду, взглянул на ошейник.
– Лучше распилить ошейник, господин. Но будет шум. И ему будет больно.
– Поливай напильник маслом. Ты слышал, Кутред? Тебе будет больно. Не хватай Удда. Побереги себя для Вигдьярфа.
Лицо йоркширца сморщилось, он сидел неподвижно, пока Удд пилил, лил масло и снова пилил. Догорающая лампа начала чадить. Наконец Удд отступил назад.
– Готово, господин. Теперь надо разогнуть.
Шеф осторожно шагнул вперед, а Карли, на самой границе досягаемости, поднял меч. Кутред, ухмыляясь, отмахнулся от них, поднял руки, ухватился за концы толстого железного ошейника, по-прежнему охватывающего его шею. Потянул. С восхищением Шеф наблюдал, как канатами вздулись мышцы на груди и на руках. Прочнейшее железо гнулось, как если бы это была зеленая веточка. Кутред освободился, с шумом отшвырнул ошейник и цепи. Затем преклонил колена, взялся обеими руками за руку Шефа, и возложил ее себе на голову, лицом прижавшись к коленям Шефа.
– Я твой человек, – сказал он.
