Действительно, у того на данный момент был «разрыв шаблона», когда он смотрел на брутального тактика Владимира и слышал от него про Бога, религию и церковь. Андрей был уверен, что такие, как Владимир, неверующие, ну, или, если верующие, то точно не посещающие храм. Владимир словно услышал его мысли и сказал:
— Не удивляйся и старайся не мерить всех по одному шаблону. Согласен, что, как правило, люди таковы, но умные и хитрые скрывают свои дела под шаблонами, чтобы никто о них никогда плохо не подумал. Вспомни, к примеру, подпольного миллионера Корейко из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова. Про него никто и никогда бы не подумал, что он может быть миллионером... Или самые опасные маньяки — они были примерными семьянинами, и их даже не рассматривали как преступников.
Некоторое время ехали молча, так как Андрей погрузился в свои мысли, переваривая то, что сказал его старший товарищ.
— Возвращаясь к теме религии, скажу тебе одну важную вещь, чтобы ты ее запомнил, — прервал молчание Владимир. Он даже остановил машину, тем самым давая понять значимость того, что сейчас скажет. — Религия в нехороших руках может быть мощнейшим инструментом манипуляции сознанием. Я не говорю про государственные конфессии — это как раз нормально, когда в стране поддерживается духовенство. Я говорю про попытки объявить единственно правильной только одну религию. Насаждая принадлежность человека к чему-то уникальному, ему дают понять, что он лучше других. Вызывая в нем гордыню и чувство собственной значимости, его легко заставить ненавидеть людей, исповедующих другую религию. И чем глупее человек, и чем больше в нем гордыни — тем легче натравить его на других, используя религию как инструмент.
— «Нет Бога, кроме Аллаха»? — иронично спросил Андрей.
— И это тоже. Чаще подобное встречается в исламе, где больше всего радикальных течений. В христианстве тоже полно «правильных» верующих, которые не принимают, а иногда даже презирают тех, у кого другая религия, или кто христианин, но верят не так «хорошо», как они. Основой всего также гордыня — я лучше, чем они. В Библии даже есть притча о «хорошем» фарисее и «плохом» мытаре, где фарисей гордился тем, что «правильно» молился, в отличие от презираемого мытаря, который просто искренне просил прощения без общепринятых церковных правил. Так вот, такая искренняя молитва намного сильнее и более угодна, чем «правильное» лицемерие. А по поводу ислама — дело не в самой религии, где и в помине нет такого, чтобы убивать «неверных». Можно просто добавить пару слов в изречение, и получится совсем другой смысл. Дело в людях, готовых эти слова принимать как главный канон жизни и не способных даже на каплю усомниться, а гордыня создает благодатную почву для ненависти. Ислам — отличная религия, которую я давно изучаю, и большинство настоящих верующих скажут тебе, что ничего радикального в ней нет. Скажу больше: в католицизме имеется гораздо больше неприятия других религий, чем в исламе. Все дело в людях — каждый слышит то, что хочет слышать. Доходит до абсурда, когда с именем Бога совершаются страшные преступления, — высказал свое видение Владимир и спросил: — Знаешь, в какой почве лучше всего приживается вирус радикализма?
— В исламе, наверное, — ответил Андрей.
— Нет, ислам здесь не при чем. Самая лучшая почва — это гордыня, тупость и безделье. Легче всего внедрить этот вирус в бестолковые головы с большим самомнением, да еще и когда в регионе нечем заняться. Это идеальное мясо, для реализации самых грязных замыслов плохих людей. И чем тупее мясо и выше самооценка — тем легче заразить его идеей радикализма. Посмотри на наших соседей, там исламом и не пахнет, однако в их дурные мозги много лет впихивали информацию, что они исключительные, а потом на эту почву наложили информацию, что все их беды от большого соседа. Вот и получили радикалов и фашистов. Конечно, не все там такие тупоголовые, но, к сожалению, этому вирусу достаточно, чтобы человек считал себя уникальным и винил во всех своих неудачах других, поэтому там заражены этим и совсем неглупые люди, — с сожалением сказал Владимир, немного помолчал и вернулся к начальной теме беседы: — Да, и священнослужителей не осуждай, они и так находятся в постоянном искушении... Они ведь такие же люди и могут быть слабее многих, а давления на них больше.
— Какого давления? Со стороны дьявола? — спросил Андрей.
— Ну... я не стал бы так говорить, потому что в сознании сразу всплывает человекоподобное чудище с рогами, а это нечто другое... — не зная, как объяснить, задумался Владимир, а потом сказал: — Давай так: это другая энергия, другая противоборствующая сила, с другой стороны. Смотри: если бы ты воевал с вражеским государством и узнал, что в нем есть много людей, которые не до конца поддерживают свое правительство, то есть твоего врага, что бы ты сделал? — задал вопрос Владимир.
— Ну... я бы постарался дать им понять, что правительство плохое, — не слишком уверенно произнес Андрей.
— Как? — спросил Владимир.
— Обнажил бы их истинное лицо... Может, провокацию бы устроил, — предположил Андрей.
— Совершенно верно. Так и делают враги, когда народ сравнивает правительство со страной. Если правительство плохое, это не значит, что и страна плохая, но многие не станут защищать родину и страну... Понял? — спросил Владимир и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Слабого священнослужителя можно сбить с пути истинного, а потом раструбить это для всех. Слабые верой, кто смешивает веру и религию, разочаруются и в том, и в другом, что будет хорошо для противоборствующей силы. Кстати, подобный способ войны используется и с нашим правительством — для этого существует «пятая колонна».
— Что такое «пятая колонна»? Я часто слышу в СМИ...
— В двух словах — это армия противника внутри страны. Впервые термин был введен в тридцатые годы в Испании во время гражданской войны. Так называли агентов генерала Франко. Наступая на Мадрид четырьмя военными колоннами, генералы передали по радио, что в Мадриде есть еще и пятая колонна, готовая ударить изнутри. Во время наступления эти люди сеяли панику, искажали факты и занимались саботажем, используя информационное давление на сомневающихся. Генералы переоценили тогда эффективность этого оружия, потому что дух испанцев был силен, и сомневающихся было мало. Тем не менее это словосочетание прижилось и используется по сей день, — объяснил Владимир.
— В нашей стране большая «пятая колонна»... — констатировал Андрей.
— Сомневающихся хватает, да и врагов тоже, — согласился Владимир. — Настоящих предателей на самом деле не много, да и не считают они себя предателями. Многие искренне верят, что необходимо бороться за демократию, идя путем полного разоблачения всех и вся и раздувания проблем до глобальных масштабов. Есть и романтики, которые считают, что, если сломать систему, будет только лучше. Да много всяких, в большинстве своем одурманенных и готовых, как стадо, все ломать и крушить. Кстати, Николай Николаевич совсем не толерантен и презирает их за их глупость и инициативность. Недаром про них говорят: «Хуже дурака — дурак с инициативой».
— А как выявить настоящую «пятую колонну»? — спросил Андрей.
