Гари, как и остальная компания, был в таком состоянии, что все дальнейшее им воспринималось, как меняющиеся картинки комикса.
Трап... самолет... стюардесса... еда... шампанское... кабина пилота... и сумасшедший рассвет над облаками, догоняющий их откуда-то сзади, с востока.
Бесконечный день уже перетек в новый, когда шасси частного самолета коснулось взлетно-посадочной полосы аэропорта Ниццы. Сил и энергии у компании было хоть отбавляй, поэтому все хотели продолжения банкета. Уже ярко слепило солнце, когда они добрались до изысканного небольшого отеля, поставив на уши весь персонал. Мила была босиком, что периодически взрывало всю компанию и вводило в ужас сотрудников дорогого отеля в Ницце. Было такое ощущение счастья, что хотелось продолжать еще и еще, и, как ни странно, темы для общения и шуток не заканчивались.
Потом были опять яхты, рестораны, город и пляжи...
Гари и Милена время от времени что-то говорили друг другу, но в основном это было восхищение происходящим с ними. Гари вдруг на мгновение осознал, что он на Лазурном берегу с любимой женщиной, с прекрасными людьми, с известной голливудской актрисой и не менее известным диджеем. Ему хотелось брать еще и еще от жизни, и они с Миленой искусственно продолжали и продолжали этот день, который начался более суток назад в Москве. Ночью того же дня, словно меняя картинки комикса и уже не понимая смысл происходящего, компания продолжила, ввалившись в самолет, и оказалась через пару часов в центре Парижа. Как ни поддерживали они себя, но усталость от всего дала о себе знать, и в полуобморочном состоянии остатки компании дошли до Эйфелевой башни, чтобы постоять рядом несколько минут и уехать в отель неподалеку от Елисейских полей. Гари и Милена кое-как доползли до кровати и, не успев раздеться, уснули мертвым сном.
Гари проснулся от звуков уличных музыкантов, которые, казалось, играли прямо рядом с ним, а может, и вообще у него в голове. Повернувшись, он увидел спящую обнаженную Милену, которая лежала на фоне большого открытого окна. Балконная дверь была открыта, и от улицы их отгораживал только легкий белый тюль, через который можно было увидеть светящуюся Эйфелеву башню. В другое время Гари восхитился бы этой картиной, но сейчас его состояние оставляло желать лучшего. Была ночь, и Гари понимал, что это уже следующая ночь. Еле встав, он выбрался на маленький балкончик, который выходил на уютную пешеходную улицу с ресторанчиками, невдалеке виднелась светящаяся Эйфелева башня. В другом состоянии Гари оценил бы все, что видел: и отель, и Париж, но сейчас ему ничего не хотелось. Он понимал, что переборщил с удовольствиями, но... как же хотелось продлить этот день! Словно читая его мысли, среди ночи в номер постучал Иван и принес ему какой-то отвар, похожий на зеленый чай.
Выпив его, Гари действительно почувствовал себя лучше. Через какое-то время проснулась Милена, также в разобранном состоянии, как морально, так и физически. Напившись отвара и закутавшись в пледы, они сидели на балконе и молча смотрели на прекрасный город, который постепенно просыпался и оживал вместе с ними. Было ощущение, что жизнь остановилась и так будет всегда...
* * *
В то время, когда вся компания отсыпалась в центре Парижа, владелец яхты и самолета Дмитро, который привез их во Францию, летел в Будапешт. Его сопровождала только Мила Йовович, молча смотревшая в иллюминатор. Если для всей компании прилет в Ниццу и Париж был праздником, то для Дмитро и Милы эта поездка имела куда более глубокий смысл. Прилетев в Ниццу, они не пошли гулять вместе со всеми, отдыхали каждый в своем номере, а вечером, едва прилетев в Париж, покинули его на том же самолете, полетев в направлении Венгрии.
АВСТРИЯ, ВЕНА
Прошло больше месяца с тех пор, как Эльхан не видел Зену. Не сказать чтобы он сильно скучал, но все же временами думал о ней, особенно в физическом плане. Раньше Эльхан уже бы места себе не находил от такого воздержания, а сейчас был спокоен. Он сосредоточился на деле, полностью доверяя своим наставникам и зная, что его действия помогут роду Ханотов одержать победу над Ивори. Он стал замечать, что уже не может общаться с людьми с другим цветом глаз, даже если это не Ивори или Милны. В отличие от Рустама, Эльхан проявлял к ним больше агрессии, особенно к Милнам. С Ивори было все понятно — вот враг, а самое главное — понятный враг, а Милны оставались для него темными лошадками. Он не понимал их амбиции, цели и, самое главное — не знал их местоположения. Милнов насчитывалось мало, но они были рассредоточены на большой территории, и у них не существовало объединяющего сообщества, не считая тусовок и общин. Эльхан поделился своими мыслями с Виктором, но тот только отмахнулся, дав понять, что Милнов серьезно никогда не воспринимал.
Вот уже больше недели Эльхан и Виктор жили в квартире в центре Парижа, и самым неприятным в этой ситуации оказалось то, что им никто ничего не говорил, и было непонятно, что делать. Рустам обещал, что Ахмет все скажет, но тот только встретил их в аэропорту и молча довез до дома. Больше недели никаких звонков и указаний. И если Виктор был спокоен, то Эльхан постоянно спрашивал, почему им никто ничего не говорит. Его не оставляло подозрение, что Ахмет не хочет работать с ним, поскольку что-то знает о гибели своего племянника. Но вскоре Эльхан изменил свое мнение. Ахмет внезапно приехал поздно вечером, без предупреждения, просто позвонив в дверь.
— У нас пять минут на сборы, через час отправляемся на поезде. Детали обсудим по дороге, — сказал Ахмет так, что ни у кого не возникло и мысли что-то еще спрашивать. Через час они уже сидели в комфортабельном вагоне поезда, который направлялся в Вену. Когда тронулись, Виктор спокойно и по-военному четко спросил:
— Есть проблемы?
— Могут быть, если не предпримем меры. Времени мало, поэтому надежда только на нас. Других групп нет, потому что информация получена только вчера, — ответил Ахмет.
— Какие вводные? — снова спросил Виктор, в то время как Эльхан не произнес ни слова с момента приезда Ахмета.
— Ситуация такова, что баланс сместился, и непонятно, в какую сторону. Ивори могут сильно изменить соотношение сил в мире, если предоставят информацию с доказательством против нас, — начал спокойно говорить Ахмет, а потом зло добавил: — И весь этот долбаный мир правозащитников может им поверить. Ивори — трусы, не идут на прямое сражение, а придумывают схемы, в которых они всегда не виноваты. Может, где-то Ханоты перегибают с напором... но, черт возьми, как еще воевать и возрождать род, когда в современном мире забыли, что такое настоящая сила! — Когда Ахмет это все говорил, по его эмоциям можно было понять, что он готов вскочить, выхватить меч и порубать всех, кто был рядом.
— Что у них есть на нас? — нарушив свое часовое молчание, спросил Эльхан.
— Точно не знаем, но нам известно, что что-то очень важное, разоблачающее наши действия в Восточной Европе. Мы знали, что появился новый идиот — Сноуден, но не знали, кто это и где он находится. Его информация может пролить ненужный свет на события в Украине и Сирии, — ответил Ахмет.
