Я его понимал: Бадмаеву было обидно, что его, признанного лекаря, оттеснил какой-то простой мужик, да еще и с сомнительными методами и способами лечения. И сразу мой Учитель отошел на второй план…
Да, просчитались высокие покровители, мужик-то хитрее их всех оказался. Как вошел в силу, так и дал им от ворот поворот. А они рассчитывали, что Распутин будет плясать под их дудку.
Но кто там первым ввел его в окружение императора — теперь уже неясно. То ли сестры-черногорки. Дамы весьма коварные. То ли их духовник архимандрит Феофан.
Хотя я слышал, что сестры впервые встретили Распутина в Киеве, в Киево-Печерской лавре на богомолье. Он их сразу сумел к себе расположить… Он хорошо умеет влезть в доверие к дамам. Показался им змей этот сладкоречивым да обходительным. Обольстил тем, что якобы умеет многие болезни излечивать, в том числе и гемофилию. Дамы и встрепенулись. Сороки легковерные. Верящие во все слепо и без оглядки… Черные ведьмы, одним словом. Распушили сороки хвосты, решили, что станут таким образом полезны императору нашему и супруге его. Если цесаревич излечится с помощью Распутина — им первые почести… Но все потом не так обернулось. Ничего им не досталось. Напротив — отдалили их от двора. Показали — где их место.
Я решил задать вопрос, который давно у меня вертелся на языке:
— Учитель… — и мой голос замер в воздухе. — А почему вы… — и я не смог закончить.
Глаза Жамсарана смотрели на меня строго и печально. Его взгляд проникал в меня.
— Ты хочешь спросить: почему я не могу вылечить несчастного цесаревича Алексея. — Пауза была тягучая, долгая. Слышалось, как скрипят половицы в доме. — В семье императора Николая несчастья тянулись одно за другим. Рождение сына императрице далось нелегко. Долгое время лишь дочери, великие княжны наши… А все ждали наследника… — Жамсаран пошевелил губами. — Вот беда… А его не было. И все, заметь, все словно ополчились против несчастной нашей государыни. А уж как та страдала, бедняжка…»
Дальше было написано неразборчиво, а местами бумага выцвела и слова стерлись. Потом шли какие-то обрывки. Анна подумала, что восстановить испорченный текст — вряд ли удастся.
«…Я знал, что Учитель занял антираспутинскую позицию. Но потом они, кажется, помирились. Но Учитель со мной об этом никогда не говорил. Я знал только одно — Жамсаран давал Распутину снадобья, но не только те, которые возвращали мужскую силу, он давал и другие — те, которые изменяли сознание и делали человека другим. Но сам Распутин об этом не ведал…»
Анна оторвалась от чтения и подумала, что очень интересно смотреть на Распутина с разных точек зрения. Глазами разных людей. К тому же это позволяет продвигаться по пути восстановления исторической правды.
* * *
— Скоро вам пришлют билет и инструкции, — сказал мужчина, представившись помощником Дмитрия Берковича.
Елена ехала в машине и разговаривала, поставив сотовый на громкую связь.
— Хорошо. Спасибо.
Она дала отбой и услышала странное легкое потрескивание в трубке.
«Неужели прослушивают? — мелькнуло в голове. — Кто? Телеканал? Или люди нового босса?»
Или ей все показалось?
Когда загорелся красный свет и машина остановилась, она позвонила Анне.
— Как ты?
— Нормально. Сижу на работе. Занимаюсь с бумагами.
— И как успехи?
— Ничего. Много интересного.
— Над чем трудишься сейчас?
— Сейчас? — переспросила Анна. — Разбираю один материал, связанный с Бадмаевым.
— С кем? — удивилась Елена.
— Был такой врач в начале прошлого века. Петр Александрович Бадмаев. Знаменитый целитель. Даже царская семья у него лечилась.
— А… Интересно! — На самом деле Елене не было дела до какого-то лекаря и царской семьи. — Скоро будешь дома?
— Да.
— Жду. Без тебя ужинать не стану. Пока, малыш. Целую.
«Малыш», «целую» — звенело в воздухе, звенело в душе. Все вокруг было напоено этими сладкими словами. Анна сидела на работе и ждала Василия. Она боялась предстоящего разговора. Неясно — как он отнесется к ее поездке.
Хлопнула дверь, пришел Василий.
— Сидим-работаем?
— Угу! Не разгибая спины.
— Спину надо разгибать, хотя бы и иногда.
— Спасибо за совет, господин начальник!
— Да не за что, — благодушно ответил Вася Курочкин. — Всегда рад позаботиться о здоровье особо ценных сотрудников.
— Особенно если эти сотрудники в единственном числе, — съехидничала Анна. — Ведь без них вся работа остановится.
— Ну положим, есть еще мозговой центр, который работает за десятерых. Так что работа не остановится. Немного замедлится, это — да…
— Скажи проще: перейдет в фазу активного торможения.
— Ты что, сегодня не выспалась?
— Напротив, свежа и бодра.
— Даже слишком бодра. Лучше чай поставь.
— У нас в штате секретарши нет, так что все на равных…
— Ну да, ну да… Оборзели, чисто оборзели.
— Это ты о ком?
— О человечестве.
— Ну тогда можно.
— Рыжикова, как там перевод материала на электронные носители поживает? Печатаем текст на компьютере?
— Сначала разбираем. Вникаем, анализируем. Так нас, кажется, учил доктор исторических наук Василий Курочкин.
— Выучил на свою голову!
— Хорошо, что не на чужую.
— Рыжикова! — с отчаянием воскликнул Вася. — Я теряю остатки авторитета с тобой.
— Все, молчу, молчу. Просто хорошее настроение сегодня.
У Анны все таяло внутри от того, что Елена позвонила ей и сказала, что не будет без нее ужинать, и еще это ласковое «малыш» и «целую». Как приятно быть любимой младшей сестрой!
— Влюбилась, что ли?
— Василий! У тебя типичный взгляд мужчины-шовиниста! Будто бы женщина не может радоваться просто так. Обязательно надо мужчину приплести сюда.
— Рыжикова, может быть, ты ошиблась дверью? У нас внизу центр по гендерным проблемам заседает. Его ярая лесбиянка Маша Груссель возглавляет.
— Вася!
— Все! Закроем тему, я был не прав…
— Я тоже погорячилась…
— Мир?
— Мир!
— Сову на глобус не натягиваешь? — кивнул Вася на сову.
— Нет.
— Вот и отлично.
Вася уже снял куртку и ставил чайник.
— Давай я поставлю, — вызвалась Анна.
