И что теперь? Разве она тут в безопасности? Ничуть! И что ей делать? Она на корточках пробралась к окну и аккуратно выглянула. Вдруг ей все показалось? Вдруг этот человек ушел? Нет, мужчина был на месте. Стоял и смотрел на окна.
Анна погасила в комнате свет: пусть думает, что она ушла.
Никак нельзя себя обнаружить. И что дальше? Неизвестно.
От неожиданного страха, накатившего как внезапный холодный дождь, она поежилась. Во рту стало горько, а потом кисло. Анна сглотнула. Никогда раньше она не осознавала с такой ясностью, что ей может угрожать реальная опасность. Анна закусила губу и внутренне напряглась.
«Я должна выжить! — скомандовала она себе. — Любой ценой!»
Анна сидела не шевелясь, в то время как ее мозг лихорадочно работал.
Темнота в комнате не спасает, свет от фонаря заливает комнату, он подкрадывается почти к ее ногам. Если она сделает резкое движение, ее быстро вычислят:
Малейшее движение — и все! Вдруг мужчина выстрелит?
Ноги сразу затекли.
Если же Анна попытается встать, — тоже риск. Она попадет в свет фонаря.
Она хотела, чтобы это состояние неопределенности закончилось, перешло-перетекло в какое-нибудь другое, но в то же время осознавала, что не может об этом просить, потому что в ее положении неопределенность — лучше. В неопределенности таится надежда…
Секунды текли долго-долго… Доносился далекий гул улицы… Но город внезапно стал чужим и враждебным.
Она сильная.
Она справится.
Должна справиться.
Может быть, он ушел? Или убедившись, что наверху никого нет, мужчина с пистолетом идет сюда?
Эта мысль так испугала Анну, что решение пришло молниеносно.
Она подползла к окну и выглянула — во дворе никого не было. Значит, он действительно пошел наверх. И сейчас будет здесь!
Может быть, он уже в коридоре…
Анне показалось, что она слышит шаги совсем рядом — гулкие, чугунные, как у командора в пушкинском «Каменном госте». Или ей это кажется? И у нее уже слуховые галлюцинации?
Сколько же у нее в запасе времени?
Анна метнулась к двери, выскочила в коридор, там пока никого не было. Но идти на выход она не решилась и побежала в противоположную сторону. Оттуда был ход на чердак, а там — пожарная лестница. Она спустится по ней и уйдет с другой стороны двора.
Анна скользила по ступенькам, торопясь спуститься, и вдруг увидела, что лестница идет не до самой земли. И до нее примерно пара метров. Но не возвращаться же назад! Анна поправила сумочку и повисла, а потом, зажмурившись, прыгнула…
Падение было не болезненным, но все же в бок кольнуло, она охнула, но, не мешкая ни секунды, побежала к забору. Фонарь горел с другой стороны. А здесь было темно, тусклый коричнево-золотой свет просачивался сквозь листву, как будто бы смазанную маслом.
Земля была набухшей от дождя. Под ногами хлопали лужицы. Черт! Анна подошла к забору. Он был довольно высоким, чугунная решетка. Но рядом — дерево, и она, подтянувшись на руках, ухватилась за нижнюю ветку, а потом оседлала ее и прильнула к мокрой коре, вслушиваясь и оглядываясь вокруг — вроде никого. Оставалось переползти-перейти на верхнюю ветку, а оттуда уже, перевалившись через забор, аккуратно спрыгнуть. Анна оглянулась. Окна соседних домов были темными, кое-где горел свет. Она зажмурилась, а потом открыла глаза. Все было нереальным, страшным, чужим. Только свет — теплый, успокаивающий. Но туда ей нельзя…
На верхней ветке она прикинула — как лучше спуститься по решетке забора. Она села на него верхом и, перекинув обе ноги, прыгнула вперед. Что-то царапнуло в воздухе, она непроизвольно дернула головой, а когда упала, кубарем перекатилась на бок, причем на тот, который уже пострадал…
Чиркнуло снова — как будто бы откуда-то взялась оса.
Она припустилась как заяц.
И здесь только до нее дошло: да это пули! Все-таки пистолет ей не померещился!
В мозгу глухо стучало: бежать, бежать, бежать!
Глава 7
Одна из множества масок
Присвоивши себе ту или иную маску, человек со временем так привыкает к ней, что и вправду становится тем, кем сначала хотел казаться.
Сомерсет Моэм. «Луна и грош»
Анна бежала зигзагами — бог знает почему: может быть, она видела, что так бегают в фильмах, удирая от преследователей, а может быть, древний инстинкт самосохранения диктовал ей — бежать именно таким способом. Она рванула к ближайшему дому, во дворе которого арка, а оттуда выход к небольшой дороге, если она побежит между домами, то попадет к метро, но вот только нужно ли ей метро? До него слишком далеко. Может быть, попробовать поймать машину — так безопасней и быстрее…
Она вбежала во двор, плохо освещаемый фонарем, одиноко притулившимся в углу. И неожиданно увидела мужскую спину, склоненную над багажником. Решение пришло сразу.
— Простите, — обратилась она к спине.
— А? — «Спина» развернулась, и перед ней оказался парень с всклокоченными волосами.
— Мне нужна машина. И побыстрее.
Он смерил Анну недоуменным взглядом:
— Что значит «побыстрее»?
Уговаривать — бесполезно. Объяснять — нет времени.
Анна махнула рукой и побежала к арке.
— Эй! — услышала она сзади. — Садись! Куда надо-то?
— Сейчас скажу, — выдавила она, забираясь на заднее сиденье. — Сейчас…
Почему-то в салоне чужой машины Анна почувствовала себя в безопасности, казалось, здесь ее точно не достанут. В салоне пахло теплым деревом и дымом… И что-то пребольно впивалось в бок, но она словно оцепенела.
— Пожалуйста, побыстрее… — выговаривала она трясущимися губами. — Пожалуйста!
Как ни странно, парень ее понял, дернул за рычаг и рванул с места.
Она зажмурилась и чуть ли не сползла с сиденья. Так было страшно.
Парень бросил на Анну взгляд в верхнее зеркальце.
— Случилось, что? Попала в переплет?
От его участливого тона стало легче.
— Попала.
— Серьезный?
— Не знаю… Я пока не разобралась. Толком не поняла: надо бояться или я уже опоздала… — выдавила она улыбку.
— Это правильно, — кивнул шофер. — Масштаб бедствия нужно оценивать по ходу действия. Не забегая вперед.
— Стараюсь.
— Подвинь пакет с углем и шампуры, тебе же неудобно сидеть. Я не успел в багажник их закинуть. Ты мне свалилась как снег на голову.
— А… шампуры… — теперь стало ясно, что впивалось в бок. Анна отодвинула пакет.
