— Какая ты еще маленькая и глупенькая!
— Ник! Сейчас обижусь, и всерьез, — предупредила Анна. — Я тебе не давала повода…
— Прости, прости… Просто… — И она замолчала. — Понимаешь, между нами был роман. Настоящий. А потом этот роман прошел как-то очень быстро. Я, честно, и не ожидала. Инициатором разрыва был Данила. — Ника криво усмехнулась. — Ну представляешь, уязвленное самолюбие, слезы, обиды… Но, говоря по правде, это не вся правда. Прости за такой вот каламбур. Я увлекалась им всерьез. Была любовь — страстная, мучительная. Было желание быть рядом, чувствовать его запах, тепло рук. Как же тяжело все это вспоминать! Тогда я думала, что сойду с ума. Андреа ничего не понимал, и слава богу! Я часто плакала, срывалась на истерики, он меня успокаивал, а я плела ему, что волнуюсь за детей, переживаю, что я плохая мать и не так их воспитываю. А он, представляешь, меня утешал и говорил, что нет, все хорошо, просто замечательно… Я просила прощения у Андреа и снова плакала. И вообще чувствовала себя законченной дрянью. А в те минуты, когда оставалась одна, то воспоминания о Даниле возвращались с новой силой. Как я вообще все это вытерпела! Где тут бутылка? — Ника налила себе новый фужер и выпила залпом. — Вот так-то! А почему ты до сих пор одна? Неужели у тебя еще никого не было с тех пор…
Анна покраснела.
На третьем курсе института у нее был небольшой романчик, который длился всего два месяца, а потом сошел на нет по обоюдному согласию. Роман возник на Новый год, и в этом, наверное, была виновата сама атмосфера праздника, какого-то глупого ожидания непонятно чего, желание романтики, которая как будто бы витала в воздухе. Люди всегда спешат накануне этого праздника, им хочется поскорее проскочить заветную дату и оказаться в новом году со всем новым. Не важно, что потом принцесса оказывается золушкой, туфельки — рваными башмаками, а карета — тыквой. Перед Новым годом можно испить иллюзии до дна и насладиться ими. Так и получилось с Анной. К марту роман иссяк, парень учился в другом вузе, так что никакого мелькания перед глазами не было, а воспоминания тоже как-то подозрительно быстро исчезли.
После этого она заводила еще парочку быстротечных романов, которые даже как-то не зацепили. Не было страданий, мук, учащенного сердцебиения, желания быть с предметом своего воздыхания двадцать четыре часа в сутки, не было ничего… И Анна иногда думала, что почему-то Бог обнес ее на этом пиру жизни и когда раздавал дары любви, оставил ей черствую баранку, которую даже не разгрызешь.
А время шло, нет, оно преступно бежало… Все вокруг как-то устраивались, были и такие, кто уже успел познать прелести первого брака, развестись и окунуться в будни второго, нарожать детей. Только вокруг Анны — тишина и пустота…
Но странное дело — задумывалась она над этим редко, во всяком случае, не сходила с ума, как другие в ее возрасте, оставшись без семьи, мужа и детей…
«Ну да, я — синий чулок, — иногда с ироничной усмешкой думала о себе Анна. — Каждому в этой жизни свое, вот мне — наука… и все, что с ней связано. А остальная жизнь для остальных. Все логично и правильно».
А теперь от Никиных слов что-то странное, тяжелое подспудно зашевелилось в ней. И еще Ника так пристально, выжидательно смотрела.
— Ну… пару раз заводила отношения. Как сейчас говорят: статус «в отношениях».
— Ага! И ничего серьезного? — Ника со стуком поставила фужер на бортик ванной.
— Можно сказать и так. Но честно — меня это не волнует.
— Как это не волнует? Ты что, не хочешь мужчину? Так и спишь одна в постели. Ночь за ночью?
— Так и сплю. Одна. В постели. Ночь. За ночью, — отчеканила Анна. — И давай закроем эту тему. Если говорить больше не о чем.
Она уже сердилась на Нику за ее бестактные вопросы, за то, что она подступает близко-близко к тому порогу, за который Анна старалась не заглядывать. Слишком опасно и чревато полным крушением того мира, который она старательно воздвигала вокруг себя.
Зазвонил телефон.
— Черт! Кто это? — Ника поднялась из пены, вода плеснулась через край. — Алло!
Во время разговора брови Ники взлетели вверх. Она внимательно посмотрела на Анну и нахмурилась. Потом нажала на отбой и сказала с плохо скрываемым раздражением:
— И что я тебе говорила? Данила запал на тебя. Он возвращается, говорит, что сломалась его машина, до города не доберется. Ха! Кто бы поверил этому.
— А если и вправду машина? — Голос Анны против ее воли прозвучал робко.
— Да какая машина! — Ника почти кричала. — Говорю же — тобой интересуется. То-бой!
Ника ушла, Анна стояла посередине комнаты, закутавшись в махровый халат, и чувствовала, как пылают ее щеки.
— Это от жары, — говорила она сама себе, — это от жары. От ванны, от пара, от Никиного крика…
Где-то завывал ветер, или ей казалось? Где-то слышался скрип половиц, или это тоже галлюцинации? Хлопнула внизу дверь, и раздались приглушенные голоса. Нет, она не обманывается. И что ей делать: лечь в постель или спуститься вниз? И как на это посмотрит Ника с ее неперебродившей ревностью?
Анна стояла в нерешительности, потом, скинув халат, легла в постель, прислушиваясь…
Тишина была обманчива, в ней гнездились, роились разные звуки, сон не шел. Наконец Анна решительно встала и спустилась вниз…
Он сидел за столом в гостиной и работал на ноутбуке.
На появление Анны никак не отреагировал. Она стояла в раздумье, не повернуть ли обратно? Но «медведь» все же поднял голову.
Они смотрели друг на друга, не говоря ни слова.
— Здравствуйте, — выдавила Анна.
Данила, бывший Джон, он же Дэнни, усмехнулся:
— Кажется, мы сегодня уже здоровались.
— Да, конечно. А лишний раз поздороваться вас напрягает?
— Нет, — мрачно бросил он. — Не напрягает. Здравствуйте. Этого достаточно? Могу повторить еще раз.
— Я все слышала. Не глухая. Спасибо за любезность…
— Простите! — И Данила захлопнул ноутбук. — Я действительно порой бываю невыносим. Пожалуйста, присаживайтесь. Может быть, выпьем по бокалу вина?
Такой переход и перемена в настроении выглядели странно.
— Нет, — ответила Анна. — То есть да.
Она села на стул.
— Какое вино предпочитаете? Белое? Красное? Сладкое? Сухое? Ну и так далее. Каковы ваши предпочтения и вкусы?
В его тоне словно звучало издевательство. Анна смутилась.
— Да я, собственно говоря, спустилась на минутку. Просто пить захотелось.
— А… стакан воды. Вам какой? Наполовину пустой или полный?
— Какой хотите.
Данила смотрел на нее, но как будто бы думал о своем.
— Вода так вода. А может быть, все-таки вина?
