— Спасибо, не надо…
— Кажется, вы соглашались на вино…
— Передумала.
— И как часто вы меняете свои решения?
— Иногда.
Он по-прежнему задумчиво смотрел на нее, потом развернулся и вышел из комнаты.
Анна сидела на стуле и чувствовала, как от напряжения ноет спина.
Данила вернулся скоро — с большим подносом, на котором умещалась тарелка снеди и бутылка белого вина.
— Прошу! Идите за мной.
— Куда?
— Сейчас сами все увидите…
Они сначала шли по коридору, потом нырнули вправо, потом — влево, забрались по лестнице вверх и оказались в маленькой комнате.
— Это чулан, — пояснил Данила. — Осторожней, не упадите. Сейчас попробую включить свет.
Тусклый свет озарил комнатку. В ней стояли коробки, гладильная доска, какие-то ящики, белый комод с отвалившейся дверцей.
— Сейчас мы выйдем на крышу. Возьмите, наденьте куртку.
— На крышу? — переспросила Анна.
— Да, только сначала надо утеплиться.
На крыше было замечательно, свежий воздух ударил в лицо, Анна зажмурилась и плотнее запахнула длинную куртку с капюшоном, которую нашла в чулане. Куртка была велика. Как сказал Данила, когда-то она принадлежала Андреа. Сам он был в вязаном свитере, ветер лохматил его волосы. Он поставил поднос на край крыши и протянул Анне руку.
— Сесть можно сюда, не упадете, не бойтесь.
Анна оглянулась. Было темно, только в одном месте теплился слабый огонек. Наверху царило темное, беззвездное небо, стояла тишина. Отчаянно мерзли руки, Анна потерла ладошки.
— Холодно?
— Нет, все нормально.
— Вот где настоящая романтика. Вы когда-нибудь пили вино на крыше?
Она рассмеялась:
— Нет.
Это маленькое приключение нравилось ей все больше и больше. Данила искоса посмотрел на нее, но промолчал.
Анна сидела, чуть ли не уткнувшись лицом в колени, рядом стоял поднос с едой, Данила навис над ней.
— А вы почему не садитесь?
— Стою и любуюсь видом.
— Любоваться можно и сидя.
— Так больше видно…
Возникла пауза.
Данила сел наискосок от нее.
— Как все странно, сломалась машина, и вот я здесь.
— Серьезная поломка?
— Нешуточная.
Он налил вино и протянул один бокал Анне.
— За что будем пить?
— Сегодня выполнила свою полугодовую норму, — рассмеялась она. — Вообще не пью, а здесь…
Они говорили тихо, полушепотом.
— А здесь можно расслабиться. Не каждый же вы день сидите на крыше швейцарского дома и пьете вино.
— Не каждый, — согласилась Анна.
— Ну вот видите, в такую ночь грех не выпить. Предлагаю — за знакомство.
Вино отдавало яблоками, виноградом. В голове приятно шумело. Все московские воспоминания, проблемы, московская жизнь отодвинулись куда-то на задний план, хотелось сидеть здесь всю ночь, несмотря на холод.
— Не холодно?
Не успела Анна ничего ответить, как Данила принес плед и накинул ей на плечи..
— Так теплее?
Она кивнула.
— Вот видите, всегда можно найти выход из положения. Расскажите о себе.
— Что именно?
— Да все!
— Зачем?
Ей показалось, что Данила улыбнулся.
— Хороший вопрос. Ну, просто чтобы лучше знать новую знакомую, особенно если знакомство будет продолжаться.
— Если честно, ничего особенного в моей биографии нет. Живу в Москве, занимаюсь исследованиями по истории России начала двадцатого века.
— И как? Интересно? — В голосе Данилы прозвучала легкая ирония.
— Это моя работа. История дает возможность посмотреть по-новому на устоявшиеся факты. В некотором роде истории не существует, каждое поколение пишет свою историю. Но на самом деле в оборот водятся новые данные, и поэтому складывается впечатление, что истории нет. Мы, то есть наш центр, стараемся выбрать интересные ключевые моменты российской истории, хотя начало двадцатого века — безумно интереснейшая страница: все события переплетены и следуют одно за другим. И все как будто бы вело к катастрофе. И сюда я приехала… — Анна резко замолчала.
— И? — Вопрос повис в воздухе.
— Завтра мне нужно съездить в одно место.
— Я мог бы сопровождать вас. Только машину с утра отремонтирую.
«Почему бы и нет? — мелькнуло в голове Анны. — Это был бы хороший вариант. Мне же нужно на чем-то добраться».
«Кому ты врешь? — перебил кто-то внутри нее. — Кому? Ты просто влюбилась в этого парня по уши!»
Глава 10
Тридцать два смертельных фуэте
Революция — конец старой жизни, а не начало новой жизни, расплата за долгий путь. В революции искупаются грехи прошлого. Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения.
Николай Бердяев
Звонок прозвучал неожиданно. Варвара взглянула на экран дисплея. Номер был незнакомый.
Брать? Не брать?
— Алло! Варя, привет!
Голос Гоши она узнала сразу.
— Да! — Она постаралась, чтобы это «да» прозвучало не просто холодно, а с сарктически-морозным налетом.
— Это я, Гоша, Георгий.
— Я слушаю вас.
— Я так рад тебя слышать!
— К сожалению, не взаимно.
— Прости, что я так долго не звонил…
— Это не имеет значения.
— Для меня — имеет. Во-первых, меня отправили в командировку, а во-вторых, я должен был разделаться со старыми делами.
— И как — разделался?
— Варь! — с отчаянием воскликнул Гоша. — Ну что ты дуешься? Я все время думал о тебе.
— Плохо думал!
— Замечательно думал! Каждое утро, вечер и в течение дня.
— С чего бы мне тебе верить?
— Мне, наверное, трудно все объяснить.
— А никто и не просит объяснять! — рассердилась Варвара.
Она, видите ли, переживала по поводу отсутствия звонков, нервничала, а теперь ей звонят как ни в чем не бывало и вешают лапшу на уши…
«Повесь трубку немедленно! — завопил кто-то внутри нее. — Гнать таких кавалеров в шею!»
