Камера справа была пуста, за задней стенкой стояла темнота.
Ломов надавил на холодную гладкую стенку. Толстенькая, однако. Пятки у него закаленные, конечно, доску перешибут, а вот стеклопласт этот… Вряд ли.
– Ломо!
Антон удивленно обернулся. За прозрачной шторой собралась целая толпа коренастых, широких в кости, накачанных однопланетников Китеша. Надо полагать, на Тавассе притяжение сильнее земного. Хочешь не хочешь, а качком станешь.
Стенка с шелестом поднялась, и один из здоровяков указал на лейтенанта растопыренными пальцами:
– Вот он, почтенный Кепеш.
Вперед шагнул седой качок. Бесцеремонно оглядев Ломова, он сказал:
– Мое имя – Кепеш. На этом корабле я – старший в клане Ширра. Ты, Ант Ломо, нанес оскорбление Китешу, сыну Нгоша. Стало быть, и всему клану Ширра. Оскорбление смывается кровью. Ты будешь биться, Ант Ломо?
– Почтенный Кепеш, – серьезно ответил лейтенант, – я вовсе не хотел оскорбить сына Нгоша. Просто Китеш был груб, а я – воин, для меня честь много значит. Если Китеш принесет мне свои извинения, я прощу его. Если же он хочет биться… Ладно, я согласен.
Кепеш кивнул.
– Выбор оружия за тобой, Ломо.
Тут вышли двое молодых, они держали в руках ножи, большие и не слишком, прямые, схожие с кавказскими кинжалами, и кривые. Третий молодчик предлагал шипастые кастеты и кольчужные перчатки – как врежешь, челюсть своротишь.
– Почтенный Кепеш, я предпочитаю биться без оружия.
Седой одобрительно кивнул.
– Китеш молод и неопытен, чтобы защитить достоинство клана, – сказал он, – поэтому я выставляю другого бойца. Раш Ширра!
Из строя вышел молодой тавассианин с обритой налысо головой. Он был в одних коротких штанах и босиком.
Кепеш вопросительно глянул на Ломова. Антон кивнул: годится.
Сулима с Черновым подошли поближе.
– А биться как, – поинтересовался капитан, – до смерти или до первой крови?
Седой аж языком прищелкнул от удовольствия, до того ему понравилась формулировка.
– До первой крови! – с чувством сказал он и сделал жест: разойдись.
Тавассиане отошли в обе стороны, освобождая квадрат в ширину коридора, где-то четыре метра на четыре. Вполне себе ринг.
Антон стянул берет и тельняшку, скинул сланцы. Размялся малость.
– Готовы? – возвысил голос Кепеш. – Начали!
Присев, Раш Ширра выставил мускулистые руки, пошевелил короткими толстыми пальцами. «Штангу тебе тягать, – подумал Ломов, – а не по татами прыгать».
Пол под ногами был в меру упруг, самое то для восточных единоборств.
Легким танцующим шагом Антон приблизился к Рашу. Тот метнулся навстречу, с целью облапить как медведь, но Ломов отступил и провел красивый двойной удар – большим пальцем ноги в висок, разворот спиной и обратный мах ногой.
От жесткого удара Раш увернулся, а вот обратный пропустил – и покатился по полу, как сбитая кегля. Тавассиане зашумели.
Тут же вскочив, Раш кинулся в атаку, молотя кулаками. «Ах, так ты и боксировать умеешь? Ну-ну…»
Антон улыбнулся, припомнив, сколько раз за свою не столь долгую жизнь он благодарил старшину Макарыча за то, что тот гонял салабона Ломова, вколачивая в него науку побеждать.
Макарыч не выступал на чемпионатах и не снимался в кино, хотя того же Брюса Ли уделал бы минуты за две. Конечно, ценители «строгого» кун-фу или карате мигом возмутились бы подходом Макарыча, а тому было плевать на мнение знатоков – старшина отбирал самые эффективные приемы, цеплял их в связки и повторял, повторял, повторял… До автоматизма, до рефлекса.
Однажды в Хасавюрте, когда перед Антоном возник бородатый бандос с «калашом», руки сделали все сами: отвели ствол и разбили чечену горло. Мгновение – и победа. И жизнь…
В следующую секунду Ломов поплатился за невнимательность – кулак Раша разбил ему губу. Первая кровь!
– Пре-кра-тить! – раздался скучный монотонный голос, и тавассиане мигом прижухли, суетливо расступились, освобождая дорогу Тхану Коху.
Раш тоже вздрогнул и опустил руки, а вот Ломов плевать хотел на всяких там ангиан и прочих истинных арийцев.
– Ки-йя-я!
Подпрыгнув, Антон приложил Ширру ребром стопы, и тот полетел на пол, едва не уйдя в кувырок назад.
Встряхнув руками, чтобы снять напряжение, Ломов повернулся к Коху. Кепеш в это время что-то торопливо лопотал, то ли на ангианском, то ли на тавассианском, помогая себе руками. Командир рейдера милостиво слушал его, внимательно разглядывая Антона.
Отпустив всех, кроме землян, Тхан приблизился к лейтенанту.
– Ты хорошо дерешься, гомо, – сказал он.
– Дерутся коты, – усмехнулся Ломов, – а я бьюсь. Врукопашную. Может, с тобой сойдемся? Давно хочу набить твою холеную, постную морду!
Кох отрицательно покачал головой.
– Это исключено. Но ты можешь сходиться с теми членами экипажа рейдера, которые принадлежат к расам-сателлитам. С тавассианами, лхаллами или риитянами. Переход в гиперпространстве длится долго, и зрелище развлечет граждан империи.
– Позвольте спросить, – вежливо поинтересовался Антон, – а на хрена мне это надо?
– Логично, – согласился Тхан. – Я переведу тебя и остальных землежителей в каюту, а также сменю статус «ничтожных» на «низших». Это будет достаточной мотивацией?
– Вполне.
– И последнее, гомо. Адресуя свою речь ангианину, следует употреблять слова почтения. Мое личное положение дает право на обращение «гичи». Понятно?
– Да, гичи, – смиренно ответил Ломов.
Командир рейдера поднял голову и подозвал Кепеша, маячившего в радиальном коридоре.
– Ты все слышал?
– Да, гичи, – поклонился седой.
– Отведи и устрой. Бой проведем завтра вечером, в отсеке номер шесть.
Тхан Кох развернулся и ушел, а Кепеш поманил землян за собой.
– Для вас все очень хорошо устроилось, – проговорил он возбужденно. – Гичи был на удивление милостив.
– А что такое «гичи»? – поинтересовался Максим.
– Это слово из древнего языка, а означает оно – «великий».
– Скромненько, – хмыкнул Сулима. – Ну, а с Антоном-то как? Все решили?
– Раш Ширра пролил первую кровь, – торжественно сказал тавассианин. – Оскорбление смыто, хотя ты и победил Раша.
– Один-ноль в нашу пользу! – ухмыльнулся капитан.
Глава 5
Такие же
Борт рейдера «На-лиу». 20 августа 2016 г.
Кепеш провел землян радиальным коридором, затем они поднялись по пандусу на верхнюю палубу, где располагались каюты младшего офицерского состава.
