Мне опять приходилось действовать больше интуитивно, но подобные импровизации получались у меня с каждым разом все лучше. Поэтому отсутствие плана действий не смущало нисколько. Продолжая отражать его бешеные пси-атаки, я начал корректировать не реальность, а себя, свою сущность, чтобы воссоздать ее в изначальном виде, то есть цельной, неделимой. И, естественно, в этой картине мира не было места отдельно существующей фантомной части меня.
Тень не сразу осознал, что происходит, а когда осознал, пришел в еще большую ярость и придал себе материальности, а в руке его возник фантомный, но оттого не менее смертоносный нож. Теперь мне приходилось уже не ментальные блоки ставить, а на физическом уровне уклоняться от его ударов и при этом продолжать процесс. Сказать, что это было адски трудно и невероятно рискованно, – значит ничего не сказать. В первую минуту этого сюрреалистического боя я получил парочку довольно глубоких порезов и десяток поверхностных царапин. На руках в основном – он в них и целил, понимая, что торс мой защищен бронежилетом. Тень стремился нанести мне побольше ран, чтобы я ослабел от потери крови, а потом ударить в незащищенный бок. Ну а я пытался ему этого не позволить.
И вот наконец мой план начал срабатывать. Движения фантома стали замедляться, его стало постепенно притягивать ко мне, будто он был весь из железа, а я представлял собой мощный магнит. На лице Тени появилось выражение загнанного зверя, а в глазах плескалось столько ненависти, что это реально могло бы напугать кого-то более впечатлительного, чем я. Он сделал еще несколько отчаянных попыток меня достать, но безуспешно. Более того – фантом начал постепенно терять материальность. Львиная доля его сил уходила на то, чтобы противиться притяжению, и от этого страдало все остальное. Мое сознание деперсонифицировало его, уничтожало как личность, как самостоятельную сущность, и вот с этим Тень уже ничего поделать не мог. Лучшим показателем того, что у меня все получается, был момент, когда он, оказавшись совсем уже близко, попытался ударить меня ножом, но фантомное лезвие прошло сквозь мою плоть без всякого вреда для оной – даже небольшого пореза не осталось.
И тогда Тень закричал. Я думаю, что, если бы мифическая баньши существовала на самом деле, ее вопль звучал бы примерно так же. Крик раздавался как на физическом уровне, так и в пси-диапазоне. В него были вложены вся боль, ненависть и отчаяние фантома. И часть этого (по крайней мере боль) передалась мне. Возникло ощущение, что с меня живьем сдирают кожу. Из носа пошла кровь, и я сжал зубы, чтобы не закричать. Но на пси-уровне мне удалось этот вопль отразить, а значит, физическая боль – мелочь. Ее нужно просто перетерпеть, а больше Тень ни на что не способен.
Здесь, совсем близко, он уже перестал быть похожим на меня. Выражение чудовищной ненависти на искаженном от дикого крика лице и страдальчески скривившийся рот – вот как теперь он выглядел. К тому же фантом почернел. Наблюдать подобное в непосредственной близости от себя было жутко. Но я справился. В очередной раз. А потом он прянул вперед так, что, если б его материальность сохранилась, мы бы вошли в физический контакт. Но этого не произошло. Произошло другое – фантом исчез. Вернее, не исчез – он растворился во мне, стал частью моей сущности. Снова. Все стало на круги своя…
От внезапной слабости задрожали колени, и я едва не упал. Однако нужно уходить. Если я прав и меня отслеживают по пси-активности, сюда сейчас во весь опор несутся и «лояльные» АПБР, и Новые. Только что же делать с этой несчастной фээсбэшницей? Оставить им? Так ведь она виновата лишь в том, что Тень избрал ее тело для вселения. А если я ей помогу, кто знает – вдруг и она мне когда-нибудь пригодится? Вот только не ударил ли я ее ненароком слишком сильно? Опустившись на колени и проверив пульс, убедился, что она жива… А в следующий миг едва увернулся от ее хука.
– Та-ак, полегче! – произнес я, блокировав вторую попытку. – Вижу, удар у вас поставлен, но на спарринг сейчас нет времени. Скоро здесь будет много нехороших… не совсем людей, так что лично я сматываю удочки. И вам советую отправляться вместе со мной.
– Что… произошло? Как… кто… Вы действительно Катаев?
– Уж не фантом, поверьте! – проворчал я. – Простите, что пришлось вас вырубить – он вами управлял.
– А…
– Больше нет – я с ним справился. Послушайте, давайте поговорим по дороге, а? Печенкой чувствую, что времени у нас осталось шиш да маленько! Когда нас придут убивать, не хотелось бы при этом присутствовать!
Глава 19
Из дневниковых записей Михаила Стрельцова
По дороге из Шелеховского в Екатеринбург. Девятый год метеоритного дождя
– Рассказывайте!
– О чем именно?
– Вы знаете! – раздраженно бросил я. – Что случилось с вами и Кристиной в Екатеринбурге?
Мы ехали обратно в областной центр на машине, которую «лояльная» взяла напрокат. Именно на ней она добралась до Шелеховского и, вовсю используя способность к предвидению, вычислила, где я окажусь и какие у меня возникнут проблемы. Естественно, ей в одиночку не было смысла соваться сюда: что она могла против двух «лояльных» – фризера и кинетика? И мне бы не помогла, и сама погибла. Однако у нее в телефоне остался контакт Морона. Ему она и позвонила. Сказала, где в данный момент находится напавшая на них в поместье «лояльная». К счастью для меня, пиромант ей поверил, но не полностью: однажды она уже пыталась выступить не на той стороне. Новые такого не забывают. Поэтому сам он остался в поместье, а проверять информацию отправил пневматика, для которого это задание оказалось последним в жизни. При других обстоятельствах я бы обязательно вернулся и попытался достать пироманта. Но в этот раз нечто другое волновало меня больше, чем месть. Намного больше.
– Ну, чего молчите?! Что с Кристиной?!
Алина опустила голову.
– Она…
– Ну?!
– Ее больше нет.
Мои руки с такой силой сжались на руле, что казалось, сейчас расплющат его. В глазах потемнело, и я еле видел дорогу. Было больно. Ужасно. Так, как не было уже очень давно, с самого Краснотайгинска. Господи, ну почему опять?! Кристину-то за что? Из-за этой «лояльной»?! От взгляда, которым я ее одарил, Алина даже съежилась. Впрочем, я понимал, что обвинять ее несправедливо, и вся ответственность за случившееся целиком и полностью лежит на мне. Это я спас Алину там, в Верхнеобске, выходил и притащил сюда. Для своих целей. Я попросил несчастную Кристинку забрать ее из больницы. «Лояльная» виновата лишь в том, что она – такой ценный кадр, что за ней все охотятся. В остальном виноват я. И, разумеется, те ублюдки, что на них напали.
– Как это произошло? – чужим голосом с трудом произнес я.
– Они нагрянули неожиданно. Трое «лояльных».
– «Лояльные»? Вы уверены? Точно не Новые?
– Точно. Я их «прочитала». Они такие же, как эта женщина-кинетик. И как фризер, которого вы убили. От Измененных из НМП я их отличаю.
