Та-ак! Раньше я бы в это не поверил. Но теперь, после разговора с профессором и нападения на меня этих двух «лояльных», глаза мои открылись. Похоже, кто-то был слишком слеп и наивен. И тут до меня дошло, что еще мне показалось странным во фразе Алины. Всего одно слово, которого, однако, там быть не должно.
– Постойте, вы сказали «неожиданно»?! Это в каком смысле? Даже для вас?!
Она потупилась.
– Я сама ничего не понимаю, поверьте! Что-то помешало мне заранее «увидеть» это нападение. Я ощутила опасность лишь в самый последний момент.
– Что-то или кто-то… – задумчиво пробормотал я.
Мысль, пришедшая мне в голову, подействовала, как хороший удар под дых. Вот же гадство! Как я сразу об этом не подумал?
– Что вы имеете в виду?
– Глушилку.
– Что это?
– Не что, а кто, – мрачно поправил я. – Имя ее мне неизвестно. Она – Измененная с уникальной способностью временно отключать таланты себе подобных. Ее сделали «лояльной», а ее кровь стала отправной точкой для разработки стана. Они знали, кто вы, и понимали, что просто так вас не взять. Требовалось подавить ваше восприятие, что они и сделали.
– Но откуда они узнали обо мне?
– Очень хороший вопрос! Я никому о вас не рассказывал. Даже своему шефу. Разумеется, знал Морон, но он вряд ли бы стал делиться такого рода информацией с АПБР…
И тут мне пришла в голову мысль, от которой я испытал острое желание хорошенько врезать себе по лбу. Как же, никто не знал! А Потапов – заместитель начальника УВД Верхнеобска? Тот самый, что мне врезал. «Что она может?» – спросил он меня тогда посреди заваленной трупами улицы с горящими машинами вокруг. «Предсказывать будущее», – ляпнул я в ответ, не подумав. Вот идиот!!! В моей профессии надо думать ВСЕГДА! «Лояльные» заговорщиков вполне могли прибыть по моим следам в Верхнеобск и допросить всех, кто со мной контачил. Потапова в том числе. Сам бы он, может быть, и не раскололся, но что обычный человек может противопоставить псионику? Все выложит как на духу! Проклятье! Кругом косячу! Тоже мне один из лучших оперативников!
Однако Алине обо всем этом лучше не знать. Хорошо еще, что «читает» она только будущее, а не прошлое! Ну а мысли мои вернулись к главному для меня предмету.
– Скажите, а как… ее… – Мой голос дрогнул, и я замолчал.
Но «лояльная» меня поняла и ответила:
– Кинетик… Метнул кухонный нож. Наверное, они хотели замаскировать все под бытовое убийство.
Моей реакцией снова стал зубовный скрежет. Если так пойдет дальше, скоро я сотру свои зубы в порошок.
– Можете его описать? Кинетика.
– Вы же не собираетесь…
Я снова глянул на нее, и, видимо, моя кривая усмешка выглядела очень уж страшно, потому что Алина вздрогнула.
– Как раз собираюсь. И не только его. Но с кого-то же надо начать.
– Не надо, Михаил. Это машина. Она просто перемелет вас!
– Глядишь, и поломается. Я слишком долго был винтиком в этой машине. Но теперь намерен поднять бунт. Стрелецкий бунт…
Невеселый каламбур, понятный только мне – «лояльная»-то моей фамилии не знала. А невеселый не только из-за моего поганого настроения, но и по смыслу. Чем там стрелецкий бунт против Петра I закончился? Правильно, стрелецкой казнью… Впрочем, мне все равно – никакие исторические параллели и дурные предчувствия меня не остановят, я все равно восстану, пусть даже один против всех. Слишком много потерь для одного меня. Слишком…
Я хотел было продолжить излагать свои мысли, но вовремя тормознул – рано. Еще один вопрос остался невыясненным.
– А как вам удалось выжить?
– Видимо, ваша Глушилка не вполне совершенна. Она подавила мои способности не до конца. Я все же их почуяла и попыталась утащить с собой Кристину. Но она не поверила мне. Сразу не поверила. А потом стало слишком поздно. Пока они занимались Кристиной, я метнулась в спальню, задвинула дверь креслом так, что даже кинетик выбил ее не с первого раза, и вылезла в окно. Вот тут мне повезло – под окном есть карниз. С вестибулярным аппаратом у меня все в порядке, и я сумела по нему пройти. Затем вломилась через окно в какую-то квартиру через подъезд от вас. Знала, что она пустая. Спустилась вниз по лестнице и… В общем, убегала дворами. Мои способности подсказывали, где безопасно, а где преследователи. Похоже, та, что меня подавляла, отстала. Вот так и…
– А зачем?
– Что «зачем»? – не поняла «лояльная».
– Зачем вы от них бежали? Это было глупо: они не стали бы вас убивать – ваш дар слишком редкий и ценный для этого. «Лояльные», а вернее, их хозяева наверняка захотели бы вас использовать в своих целях. Думаю даже, вы бы у них не бедствовали. Напротив – о вас бы заботились, как о курице, несущей золотые яйца. А уж попасть в суп вам бы грозило лишь в том случае, если б вы отказались сотрудничать.
Она нахмурилась.
– А это как посмотреть. Вроде бы все разумно и логично. Но…
– Но?
– Я не буду сейчас корчить из себя ту, кем не являюсь. Мне доводилось работать с плохими парнями. Так что тут дело не в морали. Понимаете, в экстремальных обстоятельствах я действую так, как подсказывает мне интуиция. Это не предвидение и не анализ вариантов будущего (на подобное в цейтноте нет времени), а инстинктивное определение правильного поступка. Я своему чутью верю, и когда оно говорит мне бежать, я бегу…
Мы помолчали. Первым нарушил тишину я:
– Но почему вы приехали ко мне? Почему решили помочь? Из-за антиновы? Раз вы сбежали от них, я стал единственным доступным поставщиком вакцины?
Кажется, мои слова ее обидели. Но во мне настолько доминировала собственная боль, что было абсолютно не до антимоний, и я просто проигнорировал реакцию «лояльной».
– Не только, – сухо произнесла Алина. – Вы спасли меня… Ты спас. Я такого не забываю.
Этот неожиданный переход на «ты» я принял спокойно. Он не был для меня знаком сближения. Обычное рациональное решение, которое позволит убрать из речи лишние словесные реверансы и сделает общение проще и удобнее. Против этого я абсолютно не возражал.
– Глупо… Ты же видела будущее и сказала: «Эта машина перемелет тебя». Если это предсказание, тогда зачем связываться с покойником?
Она покачала головой.
– Не предсказание. Это, скорее, мой страх… Потому что мы с тобой теперь связаны, и я не хочу, чтобы ты погиб. Ты… какой-то особенный. «Читаешься» не так четко и однозначно, как другие. Вариантов твоего будущего множество, и я вовсе не уверена, какой именно реализуется.
– Страх, говоришь? Ну ладно…
Снова воцарилось молчание. На сей раз первой не выдержала она.
– Ты сейчас, наверное, ненавидишь всех нас? Измененных, я имею в виду.
