И вдруг время на мгновение замирает, чтобы тут же понестись вскачь. А внутри меня будто что-то взрывается, как заполнивший комнату газ от электрической искры. Опять ярость. Моя или Тени? Впрочем, не все ли равно – ведь сейчас мы с ним едины. Оборонительный бой сразу переходит в наступательный. Похоже, противники не ожидали от меня такой прыти и такой боевой тактики. Это не просто пси-удар и не ментальное давление типа «пресс», которое применяли ко мне они. Нет, это нечто новое, позаимствованное у Тени, то, чему мой внутренний убийца научился, гуляя на свободе. Такую атаку можно назвать волной безумия. Воплощенный хаос, дикий и агрессивный, с которым очень сложно справиться именно Измененным, как существам новой формации с упорядоченным до предела сознанием и почти лишенным эмоций, по сути – высокоорганизованным биороботам.
Теперь им приходится бороться сразу с двумя в одном теле, а попутно стараться сохранить целостность собственного сознания, которое от запущенной нами волны готово рассыпаться на части. Давление на меня слабеет, и мне удается (сжав зубы, чтоб не заорать от боли) вытащить зажатую дверью ногу. И удивиться. Это что, физические возможности тоже увеличились?
Но больше ничего я сделать не успеваю. Из-за деревьев появляются трое. Один из них – уже знакомый мне пиромант, а двое других… Аххх! Как меня сплющило невидимой силой! Все ясно, кинетики…
Я бы им сейчас… Но псионики пока продолжают меня сковывать, мешая спустить на остальных всех ментальных собак. А так хочется! Спустить, сказать «фас!», чтобы вгрызлись в их полумертвое «Я», разнесли там все в клочья, чтобы сознание вопило от дикого, безысходного ужаса, пытаясь себя собрать и справиться с накатывающим безумием… Да, теперь я все это могу, и мне нужно только чуть-чуть времени, чтобы превратить мозги трех псиоников в гниющую компостную кучу, а затем сделать то же с остальными…
Но мне не дают. Пиромант, приближавшийся стремительными шагами и заметно опередивший своих помощников, что-то выхватывает из кармана, поднимает и стреляет. Трижды. Удар в грудь… Фиг тебе! Там бронежилет! А два других в шею… Больно! Сознание расплывается… Не могу сосредоточиться… Расфокусируется зрение, ярость утекает, как вода сквозь пальцы, где-то внутри бессильно и отчаянно беснуется Тень: он в том же плачевном состоянии.
А пиромант уже совсем рядом. Он внимательно смотрит мне в лицо и торжествующе усмехается. В глазах ненависть – да, ненавидеть они не разучились.
– Что, нравится? Это стан, ублюдок! Впервые от вашей дряни и нам какая-то польза есть. А теперь поговорим.
– О чем?
Плыву, норовя соскользнуть в омут беспамятства, но держусь – нельзя. Да и не дадут мне – допрашивать же собрались. Паршиво мне, однако, – два становых дротика сказываются. Интересно, как стан на человека действует? Впрочем, какой я, к черту, человек? Измененный уже, только другого типа. Надеюсь, я от него не скопычусь…
От пощечины пироманта мою голову резко мотает в сторону: видимо, туманящиеся глаза мои натолкнули Измененного на правильные выводы.
– А ну не отключаться! – орет он. – Не прикидывайся – ты прекрасно знаешь, что, а точнее, кто меня интересует. И все расскажешь как миленький!
А ведь не исключено, что расскажу! Хреново мне настолько, что хоть в гроб ложись. Чертов стан, ударная доза которого попала в мой организм в момент ментальной схватки, кажется, еще и волю мою почти подавил. Побочный эффект, так сказать. Безнадега: кинетики своей силой тело сковывают, а псионики сейчас сознание вскроют, как консервную банку, и язык развяжут. Только что рассказывать-то? Я б Стрельцова, может быть, и сдал, по зрелом-то размышлении: поступил он со мной по-скотски, да только не знаю я ничего. Обидно даже: и хотел бы откупиться, да нечем…
Странное ощущение, однако: куда-то девается давление псиоников. Или просто мой мозг, одурманенный станом, перестает его воспринимать? И тело. До сих пор его перегибало чуть ли не до боли, а теперь несколько отпускает. Или тоже все онемело и утратило чувствительность?
Удар! Еще одна пощечина – и голова мотается в другую сторону. Шея кажется резиновой.
– Не отключайся, сволочь! – бешено орет пиромант. – Говори, где Стрельцов! Он здесь, в Коврове?!
– Да здесь я, Морон, здесь… – слышится неожиданно знакомый голос.
Михаил?! Или глюки от стана? Да нет, пиромант, кажется, тоже слышит, пытается развернуться… Он довольно быстр и почти успевает. Но дергается от попаданий. Выстрелов не слышно, значит, либо пистолет с глушителем, либо стан. Слегка приподнимаюсь, с удивлением ощущая исчезновение давления силы кинетиков, и смотрю. Да, стан: вон из оседающего тела пироманта торчат дротики. Взгляд в сторону – там, за спиной Михаила, лежат два кинетика с кровавыми улыбками на горле, нарисованными лезвием ножа, что в левой руке Стрельцова. Наверное, псионики тоже где-то недалеко валяются, такие же красивые…
Михаил не обращает на меня внимания. Опасности я не представляю: стан сделал меня почти беспомощным – ни физических сил, ни ментальных. Сколько такое состояние продлится? Полчаса, не меньше. А скорее, больше: доза-то двойная. Взгляд Стрельцова направлен на пироманта. В нем черная ненависть. Хорошо, что направлена она не на меня. Новый же сидит, судорожно пытаясь не отключиться, и отвечает Михаилу не менее ненавидящим взглядом.
– Нравится, ублюдок? – почти цитирует пироманта Михаил. – Это стан. Полезная штука. Мог бы я тебя издалека снять, но так неинтересно. Если в глаза не посмотреть, половина удовольствия теряется.
– Достал меня, да? Ну, давай, режь! Телку твою я в Краснотайгинске смачно поджарил! Ооооаауу!!!
Зря он это. Нельзя так с Михаилом. Чревато. Новый только успел договорить, как захлебнулся воплем дикой боли. Черт, я что, моргнул длинно? Даже не заметил движения Стрельцова. Только что он стоял в полутора метрах от Морона – и вот уже вплотную, а живот Измененного вскрыт острым лезвием, как у пойманной рыбы перед готовкой. А Михаил еще и отпрянуть успевает, чтобы хлещущая потоком кровь одежду не испортила. Как он это сделал? Крутой стал. Даже слишком… Знать бы еще, что он со мной делать собирается.
Я пытаюсь подкопить силы, выжимая из каждой единицы объема своего тела максимум энергии. Не успею. Если Михаил по-прежнему на меня зол, тут и прикончит. С таким, какой он сейчас, я и в нормальном состоянии не справлюсь. Эх, пси-возможности, как вы не вовремя свалили!
Стрельцов поворачивается ко мне, и вдруг его лицо напрягается, а я с запозданием слышу шаги.
– Браво, Михаил, вы меня впечатлили! – произносит за спиной голос «позитива». – Наконец-то нам удалось встретиться!
Стрельцов криво улыбается.
– Красиво сделали – мои поздравления! Засада на засаду, да? Впрочем, внезапности не добились: я вас ждал. Сид, если не ошибаюсь? Уж простите, что не желаю здравствовать!
И вот тут мне приходится чуть ли не руками ловить нижнюю челюсть – она так и норовит отвалиться.
* * *
Итак, Сид… О, я хорошо знаю, кто это! Пугало для гражданских и главный враг для АПБР и ФСБ. Неуловимый, могущественный и безжалостный глава НМП. Террорист номер один, по сравнению с которым бородатые исламисты прошлого, взрывавшие небоскребы, – сущие дети! И он сумел пролезть в самое сердце АПБР? Однако! Это кажется невероятным, но если кто и мог сотворить подобное, то именно он. Неужели меня опять развели, как лоха? Сколько можно-то, в самом деле?! Верить не хочется ужасно, но «позитив», кажется, и не думает отрицать. Выходит, правда…
