Так что как ни крути, а с этой стороны подступы тоже должны охраняться. Вопрос, какими силами и есть ли у них камеры по периметру объекта. Нет, в самом факте их наличия сомневаться не приходится, но где расположены, какой охват, есть ли мертвые зоны… Не привык я лезть в атаку нахрапом, не то что без должной, но даже без самой минимальной подготовки и разведки. Вот только где взять время на все это? Конечно, когда вдали показалась стена, огораживающая бывший санаторий – высокая, каменная, с колючкой поверху, – я сделал попытку что-то разглядеть в бинокль. Но безуспешно: постовые (если они там были) не показывались, а камеры, видимо, хорошо замаскировали. Конечно, заманчиво снять охранников издалека из СВД-С тихо и аккуратно. Но не судьба. Придется так, на коне и с шашкой.
Понятно, что насчет коня и шашки – это условно. Идти на объект у всех на виду я не собирался. В конце концов, не камерами едиными. Охрану объекта вполне могли нести не только «лояльные» с боевыми навыками, которыми меня не возьмешь, но и обычные люди с огнестрельным оружием. Я хорошо помнил, что АСа в Екатеринбурге изрешетили пулями. Самыми обычными пулями. А значит, меня и здесь могут снять на подходе, не дав толком даже развернуться. Так что двигаться я старался максимально осторожно и скрытно. Но то ли я переоценил свои стелс-навыки, то ли противник расщедрился и на всякий случай поставил на второстепенный фронт «лояльного» поисковика, способного сканировать местность, не обнаруживая себя, только меня засекли раньше, чем я их. Это стало ясно в тот момент, когда нечто незримое резко и зло ворохнулось совсем рядом. Легкое неприятное ощущение в груди подсказало, что это пневматик попытался взорвать мне легкие. Сюрприз, гад! Не выйдет. Сопротивление воздуха на следующем шаге означало, видимо, атаку кинетика. Черта с два! Надо же! Повезло. Раз пытаются достать «лояльными», значит, стрелков у них тут нет. Выходит, именно меня здесь не ждут или до сих пор не знают о моих маленьких, но ценных особенностях.
Однако игры кончились. Пора было шевелиться, пока они не сообразили что к чему и не придумали контрмеры. Тот же кинетик вполне мог метнуть в меня какой-нибудь тяжелый предмет или позвать автоматчиков…
Время вокруг словно попадает в какую-то вязкую субстанцию, которая меня пропускает беспрепятственно, так что я обхожу его, как стоячее, резко ускорившись. Я не знаю, как выгляжу со стороны в такие моменты: как размазанная в пространстве тень или вовсе пропадаю из поля зрения. Но знаю, что попасть в меня в режиме сверхскорости практически невозможно – ни случайно, ни намеренно: пули и осколки разорвавшейся гранаты движутся со скоростью, сопоставимой с моей, если не меньше, и я преспокойно могу от них увернуться, как Нео в «Матрице». Знаю, было уже.
Только в этот раз не стреляют: не любят Измененные (будь они хоть Новыми, хоть «лояльными») огнестрельного оружия. Да и привыкли они к тому, что сами по себе – оружие. К чему им неуклюжие железки отживших? Но сейчас, когда их испытанные средства уничтожения дают сбой, плана «Б» у них нет, и наступает растерянность. Краткая, однако мне хватает.
Бомба с детонатором дистанционного подрыва была подготовлена загодя. В сверхскоростном режиме я оказываюсь возле стены, прилепляю ее туда и кидаюсь прочь, скрываясь за деревьями. Синхронизируюсь с обычным потоком времени, чтобы активировать заряд. Громыхает знатно – взрывчатки я не пожалел. Даже уши закладывает, и нападает кашель от дыма и бетонной крошки. Но стена разворочена.
Я снова ускоряюсь, сделавшись в дыму, вероятно, совершенно невидимым для врага, и проскальзываю в пролом. На обломках стены обнаруживаю первое тело. Видимо, кто-то из атаковавших меня Измененных. Он еще шевелится и стонет – взрыв и падение не вполне его доконали. Я это дело исправляю, перерезав ему горло. Из дыма, кашляя, показывается второй, но не успевает даже толком меня увидеть, как я оказываюсь рядом с ним, и мой нож делает свое дело.
Вперед, вперед, не тормозить! Плана объекта у меня нет, и приходится работать по наитию. Я очень рассчитываю на общий хаос, связанный с боем со стороны шоссе и моим внезапным и громким появлением с тыла. Интересно, обычные люди тут все же есть (кроме главарей заговора и научников)? Одно дело «лояльные», среди которых вполне могут быть те, кто убил Кристину или АСа, а другое – собратья-оперативники, которые скорее всего просто исполняют приказ. Их убивать мне не хотелось, но, если придется, рука не дрогнет.
Дальнейшее сливается в сюрреалистический кровавый кошмар. А точнее – в некое подобие мрачной компьютерной игры 3D-шутера с сильным эффектом присутствия и той разницей, что я не стреляю, а, перемещаясь на недоступных для противника скоростях, исполняю своим ножом грязную работу мясника, плодя трупы направо и налево. Со счета сбиваюсь быстро, пол становится скользким от крови. Словно в тумане мелькают лица противников и растворяются в кровавой мгле, не оставляя следа в памяти. О, меня пытаются достать, но не получается, хотя серьезные опасности порой возникают. Пиромант чуть не сжигает весь коридор, однако пламя обтекает меня, оставив лишь незначительные ожоги. За это я буквально потрошу его, резким движением снизу вверх вскрыв живот. Еще один кинетик швыряет в меня сразу с десяток ножей. От части я уворачиваюсь, два отбиваю в сторону, но один прорезает камуфляжку и оставляет неглубокий порез на плече. Я ловлю его, пролетающего мимо, и, оказавшись рядом, возвращаю Измененному. Кинетик падает с ножом, торчащим из глаза.
Я постепенно тупею от пролитой крови – ее много, как на бойне. Интересно, кто-то там мутантов сдерживает, или все на меня брошены? Мне неизвестна предельная длительность пребывания в режиме сверхскорости. Насколько хватит ресурсов моего обновленного организма? Только прерываться нельзя – в обычном режиме я сразу стану уязвимым. И не энергетическое воздействие, а самая банальная пуля или нож смогут положить конец моему крестовому походу. Рисковать нельзя.
Кажется, люди среди противников все-таки попадаются. Кто-то выпускает в меня очередь из автомата. Я успеваю упасть на пол, и пули пролетают надо мной со скоростью бегущего человека. Подкатываюсь под ноги стрелку и, поднимаясь, всаживаю нож ему в пах (на нем бронежилет). Он еще только собирается завопить от дикой боли, но мой нож в горле кричать мешает. В другом месте в меня швыряют гранату. Прежде чем она разрывается, успеваю схватить ее, оставить у противника под ногами и в два прыжка удалиться на достаточное расстояние, чтобы избежать осколков. Даже не смотрю на кусок окровавленного мяса, только что бывший живым, и пробегаю мимо.
Подобных эпизодов много – они не откладываются в памяти, словно каждый новый стирает предыдущие, и эта «забывчивость» работает предохранителем, чтобы не наступил шок от такого количества убийств. Я правда не знаю, скольких там убил, хотя и понимаю, что эта локальная амнезия меня никоим образом не оправдывает. Но я и не ищу оправдания: враг должен быть уничтожен…
А потом меня останавливают. В буквальном смысле. Это происходит внезапно, как снег на голову. На очередном сверхскоростном рывке время вдруг начинает течь с обычной скоростью. Я к этому не готов. Даже слегка теряюсь, не сообразив, что произошло. Завод у моего сверхскоростного режима закончился? Оказывается, нет – мой взгляд натыкается на Нее. Глушилка. Как я мог о ней забыть?! Пока мы с ней со взаимным шоком в глазах рассматриваем друг друга, из коридора вылетает тяжеленный стул. Мне прямо в голову. И наступает темнота.
