– Ксю?
Дина показала мне девчонку, на круглом лице которой живого места не было от пирсинга. Половина головы Ксю была выбрита, волосы на второй – ярко-синие. Желтая футболка, чёрный рюкзак с изображением какой-то рок-группы, зелёные джинсы, кеды в розовую клетку – в общем, Ксю не страдала зависимостью от мнения бабушек. Об этом она уведомила меня тут же после знакомства.
Я на всякий случай спросила Ксю, приглашает ли она лично меня. Та сильно удивилась и сказала, что конечно. Похоже, ей вообще было без разницы, кто идёт к ней в гости – знакомые, незнакомые, свои, чужие… Впрочем, к Ксю пошли не все. Часть неформалов решила перебазироваться в соседний двор. В маленькой квартирке, где давным-давно не делали ремонта, собрались, считая меня и хозяйку, девять человек. Поскольку компания стала меньше, чем на площадке, обратить на себя внимание и втереться в тусовку должно было стать уже легче.
Впрочем, и здесь дело у меня далеко не сразу пошло на лад. Хотя неформалы общались теперь все вместе, а не делились на кучки, они всё равно обсуждали какие-то темы, которые я не могла поддержать: говорили о певцах, которых я не слушала, о встречах, на которых не была, об общих знакомых, о том, как обыватели реагируют на их облик… Мне оставалось лишь слушать эти беседы да по возможности запоминать информацию. Так я выучила имена (или прозвища) своих новых знакомых.
Девушек, если не считать меня, Дины и без умолку трещавшей Ксю, которая всё время говорила о шокировании бабушек, было ещё три: Аня (то есть Анархия), Ася (то есть Асфиксия) и Гата. Гатой звали ту самую девочку, безуспешную попытку подружиться с которой я совершила за час до этого. Значение её имени (или прозвища) так и осталось мне непонятным. Ася и Аня показались мне ужасно похожими: обе с длинными растрёпанными шевелюрами, в рваных джинсах и старых затасканных кофтах. Единственное запоминающееся различие состояло в том, что лицо первой украшали многочисленные прыщи, а лицо второй – многочисленные следы от прыщей. Видно, Аня была старше и уже вышла из подросткового возраста.
Парней было четверо: Павел, Илья, Станислав и Кирпич. На жилистом, тощем Илье был шипастый ошейник, а мочки обоих его ушей украшали огромные дырки, в которые, вероятно, прошёл бы палец. Толстый, рослый Кирпич был в косухе поверх чёрной майки с изображением рок-группы, в мешковатых штанах, кожаных браслетах на обеих руках и повязкой на волосах – естественно, длинных. Внешний вид двоих оставшихся не отличался особым стилем, разве что особой неряшливостью.
Ближе к ночи речь зашла о творчестве. Илью кто-то представил как поэта. Ему сразу предложили что-нибудь прочитать, и парень не заставил себя упрашивать. Первый стих был такой:
Нет мне покою ни ночью, ни днём,
Душу свою я отдал внаём.
Смерть – это жизнь, ну а жизнь – это смерть.
Время уносит судьбы круговерть.
Видишь, восходит кровавый рассвет?
Нету тебя, и меня больше нет.
Слышишь, всё громче дыхание тьмы?
Смерти в объятия бросимся мы.
Нет мне покою ни ночью, ни днём.
Завтра я стану священным огнём,
Завтра уходим в свободный полёт,
Жизнь бесполезна, как птичий помёт.
Рифма «полёт» – «помёт» показалась мне особенно смелой и впечатляющей. Также мне запали в душу рифмы «кровь» – «любовь», «коньяк» – «маньяк» и «гной» – «свиной». Встречались у исполнителя и матерные слова. Творения Ильи были мрачными, дерзкими, полными разных глубоких образов. Правда, большинство из них были мне непонятны. Получалось, что Илья умней меня! Получалось, он знает нечто такое, что недоступно мне! И глаза такие грустные, задумчивые… Вот что значит творческая личность!
Закончив читать, Илья отправился на балкон. Я последовала за ним.
– У тебя прикольные стихи, – сказала я, оставшись с парнем наедине.
Илья, перегнувшийся через балкон и взиравший с высоты десятого этажа на мелких людишек, поглощённых своими мелкими делишками, повернулся ко мне. На его лице появилась улыбка.
– Спасибо… А я тебя раньше не видел.
– Я новенькая. Меня Дина привела.
– А! То-то я смотрю, ты молчаливая. Стесняешься?
– Ну, есть немного. Всё-таки новые люди, чужие…
– Если чувствуешь себя неформалкой, значит, мы тебе не чужие. И вообще, стесняться – это глупо. Это цивилы внушают девчонкам, что надо быть скромными.
– Цивилы?
– Да. Ну, то есть обывалы. Обыватели. Те, кто в Системе. Ты хочешь бороться с Системой?
– Раньше я её вообще не замечала. Но недавно она меня так бесить стала…
– Она бесит всех, кто отличается. Кто хочет быть свободным.
С этими словами Илья неожиданно протянул мне пачку сигарет:
– Угощайся.
– Да я не курю.
– Хочешь жить до старости? – ухмыльнулся Илья.
В его взгляде читалось: «Что, боишься? Мама запрещает?»
Мне ужасно не хотелось, чтобы неформалы заподозрили, что я держусь за мамину юбку. Кроме того, пришла мысль, что если другие узнают, что я пошла с Ильёй покурить, но не покурила, могут решить, что я просто влюбилась в него! В какой-то момент я была уже готова взять сигарету из его рук, но… от одной мысли, что надо будет вдыхать едкий дым, который провоняет мои губы, пальцы, волосы, а потом навсегда осядет в лёгких, стало мерзко. Я поняла, что меня стошнит, если только попробую.
– Знаешь, пожалуй, хочу. Не думаю, что в долгой жизни есть что-то плохое.
– Да? А я не собираюсь тут задерживаться. В этом паршивом мире так мало удовольствий! Надо пользоваться моментом! Ни в чём себе не отказывать! Жить на всю катушку! Можно, конечно, соблюдать общепринятые нормы и дожить до старости, постоянно боясь их нарушить. Но какой в этом смысл? Так что я считаю, надо оттягиваться по полной, а потом уматывать на тот свет!
– Туда всегда успеешь. И потом – какое же в курении удовольствие? Дышишь дрянью, потом кашляешь, тяжело болеешь.
– Тебе не понять! – фыркнул парень.
– Нет, ну правда! Что за радость, не пойму? Удовольствие – это здоровым быть, разве не так?
– Прям как моя мама рассуждаешь!
– Ну и что же?
– Она тоже мечает, чтобы я встроился в Систему и дрожал всю жизнь, боясь нарушить правила…
– Постой-ка! Я совсем не за Систему! Если б мне нравилось быть обывателем, я не пришла бы сюда. Просто курить – это… Ладно. Не буду тебя поучать.
В самом деле, чего это я? Парень незнакомый, какое мне до него дело. С чего это я вдруг озаботилась его благополучием? Ведь не влюбилась же, верно? И не планирую. Надо просто пообщаться, чтобы втянуться в их тусовку, найти друзей. Разве я пришла сюда кого-то воспитывать? Я пришла поговорить о наболевшем.
– Я просто пока в поиске.
– Я понял.
– Хочется найти людей, близких по духу.
