Эмма пожала плечами.
– Поверьте, – теперь его голос звучал умоляюще, – это для вашего же блага!
– Да почему вы заботитесь о моем благе?
– Я люблю вас.
Оба уставились друг на друга: он – потрясенный тем, что сказал, она – ошеломленная тем, что услышала.
– Пойдемте, прошу вас! Клянусь, я не причиню вам вреда. Хорошо, если вы меня боитесь, позвоните кому-нибудь, этому вашему Роману, друзьям, если они у вас есть, в полицию, что ли… Назовите мой адрес, скажите, что, если через час от вас не будет вестей, пусть приедут с автоматами, в бронежилетах, с гранатами!..
О какой любви он говорит? Она чувствовала опасность, исходящую от этого человека.
Что делать? Не у кого спросить совета. Ох, почему, почему Эмме всегда в этой жизни приходится рассчитывать только на себя?
Неизвестно, как поступит Арман, если она откажется.
Эмма опустила взгляд и встретилась глазами с Шьен. Собака несколько раз ударила хвостом по мостовой и встала. Потянулась.
– Хорошо, – сказала Эмма неожиданно для себя самой. – Идемте. Который дом? Вон тот?
И пошла, слыша за спиной торопливые шаги Армана, который от неожиданности замешкался, а теперь бросился догонять ее.
Париж, наши дни
– Хотела бы я понять, – лениво протянула Катрин, – что тебе от меня нужно? – И длинно зевнула, приоткрыв алую шелковую пасть.
На самом деле спать ей не хотелось совершенно, все тело было напряжено, глаза прищурены, и зевать никак нельзя было – есть шанс очень многое прозевать. События могли выйти из-под контроля. Катрин терпеть не могла, когда ситуация выходила из-под ее контроля! А поскольку она не отличалась глобальным умом и широтой мышления (и, между прочим, сама признавала за собой этот недостаток, но молча признавала, молча: люди должны быть осведомлены только о достоинствах Катрин), приходилось все время быть настороже, в боевой готовности к неприятностям. Однако главным средством существования Катрин (и главным удовольствием ее жизни) всегда был какой-нибудь мужчина, а она прекрасно знала, что мужчины предпочитают видеть в женщине не амазонку, а кошечку-мурлыку, а потому образ безмятежной, ленивой, сладко потягивающейся киски стал ее второй натурой. Выходить из этого образа она позволяла себе только в постели, когда кошечка превращалась в тигрицу.
Вообще Катрин была убеждена, что отлично разбирается в мужчинах, досконально изучила их привычки и причуды, а потому виртуозно умеет ими манипулировать и извлекать из их карманов и ширинок максимум пользы и удовольствия для себя. Однако этот мальчишка, который вот уже вторые сутки трудился в ее постели, то и дело ставил ее в тупик. Катрин не могла, пожалуй, и себе самой объяснить, почему ей кажется, будто для Романа она тоже в некотором роде игрушка.
Вот интересно, да? Катрин завладела им не только потому, что так уж сильно желала обездолить бедную старушку Фанни. Мальчишка ее очаровал; он был не просто красив (может, даже и не слишком красив, подбородок-то подкачал) – он светился, в нем огонь горел, это чувствовалось в каждом движении и каждом взгляде. Катрин, перебравшая на своем веку не один десяток мужчин, этот огонек разглядела мгновенно и решила около него обогреться.
Ни о каких взаимных чувствах она не помышляла, чувства – это для сентиментальных дурочек вроде Фанни, а ей нужна была только энергия юности. Молодой любовник – лучшее средство помолодеть самой! Она подержит его около себя несколько дней, потому что Лоран сейчас занят какими-то дурацкими делами (о нет, Катрин очень уважала его дела, они приносили деньги, и часть этих денег оседала в ее карманчиках, но считала хорошим тоном презрительно надувать губки, когда речь шла о заботах Лорана), ему не до нее, он то встречается с партнерами, то уезжает из Парижа, то мотается по антикварным салонам и выставкам, пополняя свою коллекцию натюрмортов, то запирается дома, чтобы хорошенько подумать, то бродит по своему любимому д’Орсе… Катрин ходила с ним, пока не нарвалась на скандал с Фанни, потом стала предпочитать Лувр, и не напрасно, вон какого мальчика себе отхватила. Ему предстояло тешить ненасытную плоть Катрин до тех пор, пока Лорану не надоест заниматься добыванием денег.
А впрочем, неужели после этого она расстанется с Романом?
Восхищенная первыми сеансами секса с этим неутомимым божеством, Катрин в конце концов решила оставить его себе. Лоран – для дела, для денег, для жизни, Роман – для удовольствия, какого Лоран дать просто не способен: не та оснастка, не та техника. Разумеется, обустроить ситуацию нужно так, чтобы основной любовник даже не заподозрил о существовании дополнительного. Лоран не потерпит неверности, убить он Катрин, может, и не убьет, но вышвырнет ее вон – это точно. И, того глядишь, вернется к Фанни.
Этого допустить никак нельзя. Конечно, не стоило пытать судьбу, нужно было натешиться и отвезти его на тот самый угол де ла Бурз и де Колонн, где Катрин его подобрала. Однако слишком уж велико оказалось искушение владеть сразу двумя мужчинами, прежде принадлежавшими Фанни. Со стороны могло показаться, будто Катрин бедняжке за что-то мстит, за какую-то старую обиду. Да ничего подобного! Ничем ее Фанни не обидела, дорожку ни разу не перешла – хотя бы потому, что до появления Лорана они ходили по разным дорожкам и паслись на разных пастбищах.
Итак, она отняла Романа у Фанни, затащила на себя, под себя, имела его по горизонтали и по вертикали, в постели, на столе, на полу, в кресле, в ванне… где еще? Ах да, в автомобиле, как же она могла забыть, с этого же все и началось! И вдруг совершила потрясающее открытие: этот фаллоимитатор в человеческом облике не просто обслуживает Катрин. Он удовлетворяет с ней свою горячую потребность в сексе, но перед глазами у него другое лицо, он обнимает другое тело и в сердце его – другая женщина.
Кто? Неужели Фанни до такой степени его зацепила, что, даже уйдя к другой женщине – более красивой, более молодой, вообще более, – он не может ее забыть? Но тогда почему, бога ради, он ушел от Фанни и даже не дает себе труда позвонить: жив, мол, здоров, не ищи меня с полицией, прощай навсегда?..
Фанни он не звонил, это точно. Всего однажды он попросил у Катрин телефон, сказал, что должен успокоить мать, которая, конечно, волнуется. Катрин так настроила портабль, чтобы номер не определялся: ей совсем ни к чему, чтобы какая-то баба ей названивала, требуя вернуть сыночка. Роман отправил коротенькое сообщение, но уничтожил его, и Катрин не удалось даже узнать, куда оно ушло: номер Роман тоже уничтожил. Не то чтобы она была так любопытна, но зачем такие сложности, если речь идет всего лишь о мамаше?
Нет, здесь что-то было не так, Катрин это чуяла всей своей кошачье-тигриной натурой. Именно тогда у нее и зародилось подозрение, что Роману от нее что-то нужно. Не просто секс, не только подарочки в виде одежды, обуви и парфюмов (это как бы само собой разумелось, ведь и Катрин приятно, чтобы ее мальчик благоухал, как цветок, и был одет подобающе), нет, ему было нужно что-то еще. Автомобиль, может быть? Рано, еще не заслужил. Если Роман поведет себя разумно, у него все будет! Может быть, не все, но очень многое. Конечно, придется потрудиться, чтобы удержаться при Катрин, ведь хорошеньких фаллоимитаторов полно, конкуренция в этом бизнесе невероятная. Не Роман, так кто-нибудь другой.
