– Друзья-друзья-друзья. – Голос у Ангела немного окреп. – Пока наши технические службы восстанавливают оборудование – это займет пару минут, – мы немного поболтаем с нашим доблестным сотрудником, который сумел обуздать сумасшедшую свинку.
Головастиков, таща за собой оператора с камерой, подлетел к Генри.
– Дружочек мой, вы большой молодец. – Ангел сунул длинный нос в шевелящийся сверток. – Ну что, как чувствует себя Джим?
– Думаю, неплохо, – улыбнулся Генри, укачивая хрюшку. – Поросенок тут у меня пригрелся, как в одеяле. Кстати, вы знаете, что «поросята в одеяле» – это такие национальные английские пирожки?
– Вы там у себя в Англии любите свиней? – тянул время ведущий, посматривая на суетящихся осветителей. В одном из них – самом потном и бестолковом – Мелисса узнала давешнего Пупочкина. При слове «пирожки» Пупочкин встрепенулся, как боевой конь при звуке трубы.
– О, как же их не любить? – Генри был невозмутим, словно ничего экстраординарного вокруг не происходило. Вот что значит британская выдержка. – Вы когда-нибудь думали над тем, почему копилки обычно делают в форме поросенка? – Джим, видимо отвечая на поставленный вопрос, звучно хрюкнул из свертка. Генри одобрительно почесал ему за ушком. – Pygg – это сорт английской глины, из которой делали разную домашнюю утварь, в том числе и банки для хранения сбережений. Pygg звучит так же, как и pig, то есть свинья. Вот с тех пор и повелось.
– Классно-классно, – рассеянно кивал Ангел. Осветителям оставалось только подключить новые прожектора к электричеству. – Какие еще есть английские выражения, связанные с хрю-хрюшками?
– Есть такая идиома «when pigs fly» – «когда свиньи полетят»…
– Куда свиньи полетят? – уточнил Ангел.
– Не куда, а когда. Это сродни русской поговорке «когда рак на горе свистнет».
– Ну а мы, друзьяшки, не будем ждать, ни когда рак на горе свистнет, ни когда хрюндели воспарят к небесам, и продолжим наш конкурс! – внезапно сменил интонацию Головастиков, убедившись, что все готово к возобновлению соревнования. – Приглашаем в Большой зал участника номер два. Иван Воронихин! Встречайте! А вы, Генри, подержите пока Джима, он сейчас пригодится.
Иван, немного смущаясь, но в целом сохраняя спокойствие, подошел к шкатулке. Он был высоким – очень высоким по сравнению с маленькой Мелиссой – и весьма привлекательным. Честные синие глаза, темные волосы, мужественный подбородок. По такому лицу сразу видно – человек в жизни не сказал матерного слова. Откровенно говоря, он ужасно напоминал Николаса в молодости. И это напугало Мелиссу. Плохой знак! Девушки часто выбирают себе мужей, похожих на отцов!
– Задание: поздравительная речь в честь наступления Нового года! Символ года по китайскому календарю – Желтая Земляная Свинья! Реквизит: наш хороший знакомый поросенок Джим.
Задание было не из легких. За последние семьдесят лет о свинье как о символе года сказано было все. И о желтой земляной свинье тоже.
С тех пор как император Алексей Николаевич привез из своей исторической поездки по Поднебесной не только идеи всеобщего равенства и братства, но и китайскую традицию присваивать каждому году свое животное, русские средства массовой информации как с цепи сорвались. В хорошем смысле. Экзотическая идея быстро прижилась в народе.
Каждый декабрь очередному живому символу посвящались подробные аналитические и развлекательные передачи. Селекционеры выводили особые породы чисто-белых быков, красных (бурых на самом деле) свиней и синих (ну хорошо, серо-голубоватых) кроликов. Обезьяны и тигры в Санкт-Петербургском зоопарке чувствовали себя хозяевами жизни – для них построили особые просторные вольеры в китайском стиле. Возле входа в вольеры предприимчивые сотрудники зверинца установили специальные корзинки, куда посетители опускали денежку «на счастье», чтобы наступающий год Тигра – или Обезьяны – принес им финансовое благополучие. Во всяком случае, самому зоопарку эти корзинки определенно приносили финансовое благополучие.
Отвратительный индонезийский варан весом в сто пятьдесят килограммов, на которого и смотреть-то раньше никто не хотел, теперь стал звездой зверинца. Его патриотично назвали Горыныч в честь единственного русского дракона. Раз в двенадцать лет служители облачали Горыныча в красное блестящее платьице, отдаленно напоминающее драконье оперение, и с удовлетворением наблюдали за скоплением огромных очередей возле вараньей клетки.
А Мелиссу как-то раз попросили нарядиться Черной Водяной Змейкой для участия в одном новогоднем ток-шоу. Она потрясающе смотрелась в облегающем трико.
В общем, сочинить оригинальную, незаезженную новогоднюю речь при таких обстоятельствах было сложновато.
– Дамы и господа, – размеренно начал Иван, принимая из рук Генри освобожденного от свитера поросенка. – Сегодня мы с вами вообще не будем говорить о Китае.
«Как это так, – удивилась Мелисса, – держать в руках похрюкивающий китайский символ и не говорить о китайском календаре!»
– В этот праздничный день мы обсудим… литературу, – сказал Иван и бросил быстрый взгляд в сторону великой княжны.
«Вот зануда! – с облегчением подумала Мелисса. – В Новый год такую унылость затеять! Да у него просто нет шансов, ни единого, на победу в этом конкурсе».
– Помните «Скотный двор» Оруэлла? Вот такие свинки, – он поднял вверх копытце Джима, – там сделались руководителями. Придумали стройную философскую систему, организовали переворот, возглавили новое государство. Вот только никакого счастья обитателям двора это не принесло. Довольны были только сами свиньи-руководители.
«Зачем он пересказывает и без того известный роман? – недоумевала Мелисса. – Боже, какая бездарность, еще похлеще, чем Столыпин!»
– Все знают, что роман – это аллегория на печальные события в коммунистической Швейцарии. Тоталитаризм, несправедливость, гибель индивидуальности – все как у швейцарцев. Не случайно скрещенные копыто и рог на вымышленном флаге скотного двора так перекликаются со швейцарскими национальными символами – ножом и колбасой…
«Да-а, паренек залез в литературные дебри, из которых живым не выбраться», – решила довольная Мелисса.
– Дамы и господа, в эту новогоднюю ночь я хочу поднять бокал за то, что в нашей стране свиньи остаются просто свиньями! – неожиданно воскликнул Иван, воздев поросенка над головой, как папа-лев – маленького Симбу. – В нашей чудесной стране свиньи не руководят страной, а занимаются своими поросячьими делами, верно, Джим?
Джим согласно хрюкнул. Иван вдохновенно вещал, словно с трибуны:
– Я хочу посвятить этот тост самой лучшей на свете императорской семье, которая сумела не допустить революции в России! Благодаря мудрым решениям наших любимых монархов мы не повторили трагическую судьбу Швейцарии. Жители нашей страны не превратились в стадо. И каждый раз, глядя на такую вот хрюшку, я возношу благодарность судьбе, что родился в России.
Окончив речь, Иван с Джимом поклонились камерам, причем Джим снова хрюкнул. Жених усадил поросенка в игрушечный грузовик, который чудом уцелел в суматохе, и удалился, держа спину прямо, как офицер на параде.
