– Тыковка моя, конечно же взаимны! Ты же такой хороший мальчик, просто чудо! Шалунишка, конечно, и крошками вот весь, как всегда, обсыпался, – погрозила пальчиком миссис Смит; Генри торопливо отряхнул пиджак, – но умница, такой старательный, талантливый.
– О Дженни, но ведь конкурс все еще продолжается! – воскликнул Генри, дожевав печенье. – Вдруг она влюбится в Алекса? Он классный парень. Или соблазнится миллионом рублей в комплекте с графом. У меня миллионов нет.
– У тебя есть искренние чувства, а для девушки это важнее. И раз уж затеял дело, мальчик мой, нужно идти до конца.
– Вот поэтому, собственно, я и записался к вам на прием, Дженни.
– Только поэтому? – лукаво спросила миссис Смит. – А я думала, соскучился.
Генри смутился.
– Конечно, соскучился.
– По печенью?
– О Дженни, ну что вы! По вам, не только по вашему печенью. Вы же моя фея-крестная, и я снова к вам с просьбой.
– Передать еще печенья?
– О, спасибо, с удовольствием. Но просьба в другом. Помогите мне вернуться в Россию.
Миссис Смит не удивилась.
– Полагаю, рабочую визу тебе больше не получить.
– После того, как меня с таким позором уволили? Разумеется, нет. Я повел себя до ужаса непрофессионально.
– А ведь с таким трудом мы тебя устраивали на стажировку в Шепси! – вздохнула миссис Смит. – В Голливуд было бы намного проще попасть.
– Еще бы, сравнили: какой-то второразрядный Голливуд и легендарное Шепси! Это как дворовая беготня с мячиком и чемпионат мира по футболу. Ладно, Шепси уже в прошлом, нечего про него говорить. Надо думать, как бы мне всех обмануть и вновь увидеть принцессу.
Миссис Смит снова улыбнулась. В выражении ее приятного лица явственно читалось: «Дженни все предусмотрела, не зря она стала личным секретарем ее величества!»
– На этот раз, мой мальчик, мы не будем никого обманывать.
Ловким движением фокусника она откуда-то – кажется, из-под подушки – вытащила бордовую книжечку с золотыми буквами и протянула Генри.
– Вот, я все подготовила.
– Это дипломатический паспорт? Погодите, здесь что, мое настоящее имя?
– Да, тыковка моя. Пора тебе вернуться к славной фамилии Маунтбаттен-Виндзор. Больше нет смысла таиться. Ты вернешься в Россию честь по чести, как английский принц, и посватаешься к принцессе по всей форме.
– А бабуля не будет против? – обеспокоился Генри. – Ведь тогда все узнают, что я – это я. Вот журналисты-то обрадуются, разберут по косточкам меня и мое появление на ристалище с микрофоном!
– Я же сказала – похлопочу за тебя перед бабушкой. И знаешь, – понизила голос миссис Смит, – откровенно говоря, на фоне многочисленных разводов твоих родственников и сопровождающих эти разводы скандалов твоя сказочная, шекспировская история любви здорово освежит имидж Виндзоров. Это я тебе уже как личный секретарь королевы говорю.
Генри покинул Букингемский дворец в смешанных чувствах. Выпрошенное у миссис Смит печенье оттягивало карманы твидового пиджака, а душу принца отягощали сомнения.
Несмотря на оптимистичный настрой Дженни, он опасался, что на заключительном этапе проекта заматеревшие, натренированные участники конкурса пробьются-таки к сердцу – достаточно даже просто руке – принцессы.
Между тем подготовка официального визита английского принца в Россию займет несколько недель – быстро такие дела не делаются.
А это время, время, время, которого нет.
Глава 29
Осень в Париже
Шоу все еще называлось «Великая княжна. Live», хотя «Lifeless»
[10] подошло бы больше. После инцидента на ристалище креативный директор запретил прямые эфиры. Все события конкурса показывались теперь в записи. Проект стал отретушированным, лакированным, как хохломская шкатулка модели «Грибной крап». В нем больше не чувствовалось пульса.
Сама великая княжна тоже перестала ощущать биение жизни. После исчезновения Генри мир окрасился в серые тона. Он ушел по-английски, не прощаясь. Почему Генри не нашел способа связаться с ней? Передумал? Все-таки не любит?
Она поймала себя на том, что то и дело глядит в окно Екатерининского дворца, высматривая почтовый квадрокоптер. Тут и там порхали грузовые квадрики, курьерские, телевизионные, чайные; но темно-зеленого с золотыми винтами все не было видно. Молчали почтовые серверы дворца; молчал ее перстень-разумник. Генри растворился в промозглом осеннем воздухе.
К облегчению Екатерины, воскресные интервью в Янтарном кабинете тоже отменились. Поначалу «Всемогущий» послал к ней Ангела. Но тот, прямо во время беседы в прямом эфире, стал беспрестанно жаловаться на лишнюю нагрузку, хныкать и капризно поджимать блестящие губки, сбивая принцессу с толку и фактически не давая ей вымолвить ни слова. Да и не хотелось великой княжне открывать душу ни перед кем, кроме Генри.
Таким образом, в сентябре проект полностью сменил формат. Последний месяц должен был стать «жестко романтичным», по выражению креативного директора. «Дайте мне побольше слащавости в духе шепсинской классики, – заявил Левинсон продюсерам шоу. – Я хочу захлебнуться в розовом сиропе».
А что может быть более романтичным, чем свидание?
Женихов обязали придумать один идеальный день наедине с Екатериной. Наедине – не считая толпы операторов, звукорежиссеров и вездесущего повелителя прожекторов Пупочкина.
Сейчас, темным ранним утром, великая княжна собиралась на свидание с ненавистным Вяземским. Что за план «идеального дня» разработал граф-подлиза? Будет встреча с его личным портным и обсуждение последних трендов в пошиве смокингов? Встреча с его личным парикмахером и обсуждение последних трендов в мелировании прядей? Один день в его шепсинском любовном гнездышке, которое журналисты иронично называли «атласно-пушистая усадьба»?
Однако стилисты приготовили для нее элегантное черное платьице в стиле Коко и туфли-лодочки телесного цвета, на плечи накинули бежевый плащ. В руки сунули маленькую стеганую сумочку.
– Ваше высочество, наше путешествие начнется здесь.
Вяземский – франтоватый благодаря тщательно выпрямленным волосам, черному приталенному костюму и в особенности длинному богемному шарфу – вышел из экспресса и подал принцессе руку. Екатерина с опаской приняла узкую холодную ладонь. Похоже, предположение о шепсинской усадьбе подтверждалось: вакуумный трамвай доставил их вместе со съемочной группой в Гатчинский аэропорт.
– Граф, предупреждаю сразу: купальник я не надену и в вашем бассейне плескаться не стану, даже за миллион рублей, – на всякий случай сказала Екатерина, следуя за Вяземским сквозь оживленный терминал. Их разношерстную компанию окружали вышколенные охранники «Всемогущего». Среди скучных белых костюмов курсировало яркое пятно – казак-телохранитель Екатерины.
