Я вздохнула.
— Не уверена, что это хорошая идея. Отношение инкубов к женщинам настолько непонятное, что было бы проще, если бы лорд Эреной объяснил брату сам.
«Нельзя, — печально ответил дракон. — Быть Пламенем, так же, как и Всадником, это потребность души. Ее нельзя привить искусственно. Нельзя торопить, иначе Пламя, вместо того чтобы вспыхнуть, может окончательно погаснуть».
— Неужели среди вас нет достойных учителей? — вскинулась я. — Неужели нет мудрых и знающих, кто смог бы объяснить будущему Пламени или Всаднику, что от него требуется? Ведь можно же сделать все проще, легче, разумнее, наконец, а не так, как у нас в Школе! Почему вы не занимаетесь этим сами?
«Среди нас есть старейшие драконы— не вожаки, просто мудрейшие. Однако они ни во что не вмешиваются».
— Разве не заинтересованы они в том, чтобы как можно больше драконов нашли свое Пламя или хотя бы Всадника?
«Не знаю, — тяжело вздохнул Рэн. — Никто из нас не видел старейших уже много лет. Они удалились от дел и советов больше не дают. Просто наблюдают».
— Дурацкая политика! — не сдержалась я, чуть не стукнув в сердцах по драконьему боку. — Даже у нас родители не бросают детей на произвол судьбы! Старики всегда участвуют в их жизни. Помогают как могут. Если не руками, то опытом, знаниями — тем, чего так не хватает молодым.
Дракон невесело усмехнулся.
«А у нас говорят, что птенец не взлетит, пока не выпадет из гнезда. Старейшие запрещают нам вмешиваться напрямую. Таков закон».
— Но в мою жизнь ты все-таки вмешался, — тихо напомнила я.
«И это едва тебя не оттолкнуло, — так же тихо отозвался Рэн. — Это был миг слабости, Хейли. Такой же жест отчаяния, как у Роксы. Потому что я устал бороться в одиночку. Я потерял терпение. Хорошо, что у тебя хватило сил переступить через свой страх и смелости, чтобы меня выслушать. Но больше я такой ошибки не повторю — я не хочу тебя потерять».
Я порывисто обняла страшноватую драконью морду и крепко прижалась.
— Я никогда тебя не покину. Обещаю.
«Знаю, душа моя, — ласково пророкотал дракон. — Прости, что я так путано объясняю. Когда-нибудь ты сама все поймешь и согласишься, что иначе было нельзя».
Я шумно выдохнула.
— Хорошо, я попробую разобраться. Но неужели мы совсем ничем не можем помочь хотя бы Саю? Лана ведь рискнула дать подсказку лорду Эреною.
Рэн качнул головой.
«Она не сказала ему всего. А вот Кай был более откровенен и правильно намекнул, что не только его брату придется измениться. Жаль, что Рокса этого не услышала».
— Значит, ей будет сложнее, чем тебе? — удивилась я.
«Намного. Ты у меня умница, смогла поверить незнакомому дракону и простить его за глупость. А инкубы — очень трудные партнеры. Упрямые. Гордые. Самодостаточные. Не зря Рокса столько лет выжидает благоприятного момента — второй попытки у нее не будет».
— Но у тебя же получилось?
У Рэна дрогнули кончики губ.
«Лишь потому, что я долго тебя изучал. Твои мысли, чувства, малейшие оттенки настроения. Я жил с ними все двадцать шесть лет с момента твоего рождения. Я хотел тебя понять. Заранее смириться со всеми твоими недостатками. Порадоваться достоинствам. Хотел научиться терпеливо жить и с теми и с другими, принимая все, что в тебе есть, как данность. Не пытаться переделывать то, что заложено Творцом. Не ставить себя выше Его воли. А вот Рокса до сих пор пытается подчинить свое непокорное Пламя. И не понимает, что это — путь к поражению».
Я ошарашенно замерла.
— Ты что же, все эти годы…
«Я старался стать таким, каким ты сможешь меня принять, — шепнул Рэн, тихонько обвив мои ноги кончиком длинного хвоста, а затем бережно укутав в гибкое крыло. — Кому нужен неуязвимый, хладнокровный и равнодушный ко всему ящер? Кто поделится с ним теплом, если все оно уйдет в пустоту? Когда ты безупречен, тебе уже не к чему стремиться. Нет необходимости искать, страдать, развиваться, тебе никто не нужен, потому что твое совершенство больше нечем дополнить. Но Творец поступил мудро, оставив нам единственную доступную страсть — жажду познаний. И я так долго пытался разгадать Его замысел, так долго ждал… Но согласен ждать еще столько же, чтобы раз за разом заново открывать в себе некогда обретенную истину. Потому что она ослепительна, моя маленькая Хейли. Она — это ты. И я не могу себе позволить тебя потерять».
Я прерывисто вздохнула, прижалась к нему еще теснее и так же тихо прошептала:
— Почему же ты тогда за мной не пришел? Почему не откликнулся на зов? Ты был так мне нужен на Оруане… Почему, Рэн?
«У Кая не осталось сил, чтобы помочь мне с телом. Единственное, что мы смогли, — это отправить зов Роксе, надеясь, что она сумеет тебя вытащить. Ты ведь, в отличие от Сая, не умеешь закрываться».
— Но я думала, ты в любом случае останешься со мной. Амулет ведь должен работать в любом мире!
«Это было до того, как я ввязался в затею с поединком, — неохотно признался Рэн. — Теперь я привязан к Каю сильнее».
Я испуганно отстранилась.
— То есть, если я окажусь в другом мире, ты не сможешь до меня добраться?
«Увы».
У меня что-то сжалось внутри. Боже, неужели нам придется всю жизнь прожить рядом с высшим инкубом, надеясь на его понимание и милосердие? А моему дракону придется бесконечно разрываться между нами, пытаясь сохранить тело и разум? Но ведь должен же быть способ, хоть что-то, что поможет нам разорвать эту унизительную зависимость!
Я принялась лихорадочно размышлять.
Судя по всему, заряд амулета тут значения не имеет — у него емкость сильно ограничена. А того запаса, что есть, Рэну не хватает даже на полноценное тело, не говоря уж о Звездных тропах. Делиться с ним Пламенем постоянно тоже не выход — дракон берет ровно столько, сколько необходимо, и ни капли больше. И для создания тела этого тоже мало. Но что тогда? Поговорить с лордом Эреноем? Угу, в прошлый раз мы «замечательно» пообщались. До сих пор, как вспомню, мурашки по спине бегают. Как я его теперь шантажировать буду? Чем? Как донор я стала бесполезной — мне велено на глаза не показываться, пока не выветрятся остатки киринола. Второй поездки к императору вроде не планируется, а за первую милорд сполна расплатился.
К тому же я сильно подозреваю, что инкуб и сам до конца не понимает, что происходит между ним и Рэном. Но тогда чем мне его взять? Куда переселить призрачного дракона, чтобы сохранить ему жизнь?
— Слушай… — неожиданно осенило меня, — Рэн, а если я нарисую своего внутреннего дракона целиком, он может стать для тебя привязкой вместо амулета?
«Не уверен, — отчего-то напрягся дракон. — Хотя в каком-то смысле, возможно, что-то и получится».
— Он ведь важен для тебя, я правильно понимаю? — спросила я, настойчиво заглядывая ему в глаза.
